Распутин. Три демона последнего святого - Андрей Шляхов

Хотя, может быть, для них и для России в целом подобное окончание правления было бы более благоприятным? Кто знает… За лишние двенадцать лет у власти последние из Романовых заплатили поистине страшную цену, погибнув от рук большевиков много позже отречения Николая.

Но тогда последнему царю казалось, что жизнь изменилась к лучшему. Появился Друг, и не какой-то там иностранный авантюрист (все-таки к мсье Филиппу император, в отличие от императрицы, относился критически, особенно под конец знакомства), а свой, православный, плоть от плоти народной, святой старец, праведник Григорий.

Немного отлегло от родительского сердца — старец обещал, что, достигнув возраста восемнадцати лет, наследник престола будет абсолютно здоров.

Спокойнее стало царствовать — старец убедил, что надо продолжать. Продолжать во что бы то ни стало. Надо терпеливо нести свой крест, и рано или поздно все сложится наилучшим образом.

Все вокруг пытались чего-то добиться от императора, надоедали ему требованиями, лишь ради приличия замаскированными под нижайшие просьбы, докучали проектами, делами и тому подобным.

Старец ничего не просил, ничего не желал получить, ни на чем не настаивал. Он приходил, начинал разговор, утешал, советовал. Он помогал одним лишь своим присутствием, осознанием того, что на свете есть Друг. Бесхитростный и бескорыстный.

О, как же Григорий Распутин отличался от людей, окружавших императорскую чету! И в этом отличии крылись корни расположения к нему Николая и Александры.

Дневник царя за 1906 год:

«18 июля… Вечером были на Сергиевке и видели Григория…»

«13 октября… В 6 1/4 к нам приехал Григорий, он привез икону Св. Симеона Верхотурского, видел детей и поговорил с нами до 7 1/4…»

«9 декабря… Обедали Милица и Стана. Весь вечер они рассказывали нам о Григории».

Надо отметить, что, обособившись от света и не слишком утруждая себя соблюдением светских правил, императорская чета, тем не менее, сознавала, что, постоянно принимая во дворце «мужика» как равного себе, нарушает неписаные правила поведения. Именно поэтому посещения Распутина облекались тайной, вводился он в императорские покои чаще всего через задние двери, минуя множество официальных барьеров и не оставляя о себе записей в камер-фурьерских журналах. Встречи императорской четы с Распутиным также происходили и в доме, снятом Анной Вырубовой в Царском Селе, неподалеку от Александровского дворца.

В этот самый домик императрица пригласит и детей Григория, желая познакомиться с ними. Об этом событии очень трогательно вспоминала Матрена Распутина. «В царском экипаже мы приехали в Царское Село, — пишет Матрена, — я помню только, что дрожала как в лихорадке, когда вошла в дом госпожи Вырубовой. Царицы еще не было, и мы присели на мягкий диван. Гостиная была уютно обставлена, повсюду стояли этажерки с бесчисленными фарфоровыми безделушками, на стенах висели гравюры и фотографии.

Вдруг раздался звонок, и вскоре после этого послышался шелест дамских платьев. Бергин, любимый лакей госпожи Вырубовой, распахнул двери, и в сопровождении дочерей вошла царица. Она приветствовала нас доброй улыбкой, мы в глубоком почтении поцеловали ей руку, потом она села и пригласила нас последовать за ней.

Великие княгини окружили Варю и меня и наперебой начали расспрашивать:

— Сколько тебе лет? Чем ты занимаешься? Как у тебя дела в школе? — интересовались они и при этом говорили так быстро, что мне и моей сестре приходилось прилагать все усилия, чтобы удовлетворить их любопытство.

Царица беседовала с моей матерью и иногда посматривала на меня своими прекрасными, бесконечно печальными глазами. У меня было смутное чувство, будто я должна с ней поговорить, и наконец спросила ее, собрав все свое мужество:

— Матушка (мы называли царицу матушкой, потому что видели в ней мать всей России), скажите, пожалуйста, у вас много слуг?

Царица, смеясь, ответила:

— Конечно, мое солнышко!»

Увы, эта наивная секретность впоследствии сослужила Григорию плохую службу, дав повод недоброжелателям подозревать его в чем-то постыдном, недостойном, тщательно скрываемом.

Большевики, расстрелявшие все императорское семейство, к тому времени уже не представлявшее для них никакой опасности, усердно культивировали родившуюся еще до Октябрьского переворота версию о тайной любовной связи императрицы и Григория Распутина. В «исторических» трудах времен социализма имя императрицы было тесно связано с именем Распутина. Это закономерно — для оправдания своего кровожадного поступка большевикам надо было вылить на убитых ими как можно больше грязи.

Распутина можно было бы назвать дворцовым фаворитом (враги порой называли его иначе — дворцовым шутом), но фаворитов при царях было много, как из аристократов, так и из простолюдинов. Достаточно вспомнить хотя бы Меншикова.

Фавориты были всегда, и никто этому не удивлялся. Так уж положено…

Но Григорий Распутин был другим — самобытным, уникальным, непохожим на всех остальных. Придя в Петербург из тайги, он стал другом императорской семьи, а не фаворитом.

Фаворит ищет милостей и благ у подножия трона. Сибирский старец сам «дарил благо милостью Божией».

Судьба его была трагична, подобно судьбе многих творящих добро, но хуже всего то, что и после поистине мученической смерти старца его имя усердно предавалось поруганию.

Даже «красный граф» и талантливый писатель Алексей Толстой не смог не написать о Распутине: «Глумясь и издеваясь, стал шельмовать над Россией неграмотный мужик с сумасшедшими глазами и могучей мужской силой».

Впрочем, Алексея Толстого можно понять. Он стремился угодить другому малообразованному человеку из народа, с жесткими колючими глазами, пышными усами и «стальной» фамилией.

Правда, насчет могучей мужской силы «красный граф» не соврал. Григорий Распутин был жизнелюб. Он ценил все радости, которые давала жизнь.

Глава седьмая. Распутин и женщины

Успех Григория Распутина в Петербурге был велик. Слава о нем распространялась стремительно, с каждым днем охватывая все больше и больше народу.

Основными почитательницами старца были женщины — старые и молодые, знатные и не очень. Среди восторженных дам хорошо расходились на памятные священные сувениры ногти, состриженные у старца.

Воистину — заставь дурака Богу молиться, так он себе лоб расшибет.

Сказано ведь — «Не делай себе кумира…» (Исх.20:4).

Однажды Распутина пригласили к одной из светских львиц столицы, хозяйке модного салона Ольге Лохтиной. Было это осенью 1905 года. Поводом для приглашения послужила болезнь этой весьма хорошей собой женщины, не так давно перешагнувшей сорокалетний рубеж.