Косые тени далекой земли - Го Осака

Несколько лет занятий, и Маталон заметно усовершенствовался в искусстве метания ножа.

Его учитель, с одной стороны, был в восхищении от успехов ученика, с другой же – в нем зародилось нечто вроде зависти. Однажды вечером, сильно набравшись, он поставил апельсин себе на голову и приказал Маталону сбить его ножом. Они в то время как раз пересекали пустыню, и никого при этом не было.

Нож, брошенный Маталоном, отклонился от ожидаемой траектории и вонзился в сердце учителя. Тот умер мгновенно.

Разумеется, мастерство не изменило Маталону – нож его безошибочно нашел намеченную цель. Другими словами, учитель переоценил не искусство своего ученика, а его преданность. Отсюда Маталон извлек следующий урок: хочешь долго жить – не бери учеников.

Он собирал ножи с пробковой доски, когда на столе зазвонил телефон.

Взяв трубку, Маталон тихо проговорил:

– Институт трудноизлечимых заболеваний.

– Дом номер семь по Сан-Педро, – услышал он женский голос, немного помедлил и повесил трубку.

Взяв карту Мадрида, он уточнил, где находится улица Сан-Педро.

Старательно натянув на руки перчатки, вышел из тайного подземного убежища и поднялся наверх, на полуночный проспект Гвадалквивир.

Он направился к станции шестой линии метро «Республика Аргентина». В метро будет быстрее, да и незаметнее.

Самым верным способом найти человека, скрывшегося без следа, было обратиться к женщине, которой по профессии приходилось общаться со множеством мужчин. Даже самый осторожный выдавал себя перед женщиной.

Через тридцать пять минут Маталон прибыл на улицу Сан-Педро, находившуюся в деловом центре города.

На стене дома номер семь висела вывеска двухзвездочной гостиницы «Кеведо». Под вывеской одиноко стояла женщина невысокого роста в красной мини-юбке.

Маталон прикоснулся пальцами к полям шляпы:

– Ола, Тёрита. Как сегодня идут дела?

Тёрита лишь молча кивнула и, показывая ему дорогу, начала взбираться по полутемной лестнице.

Маталон последовал за ней. Перед его глазами покачивались затянутые в черные чулки пухлые ноги, напоминавшие подвешенные к потолку сырые окорока.

Добравшись до третьего этажа, Тёрита выставила большой палец и показала на комнату справа. На приклеенной к двери вывеске белыми буквами на голубом фоне было выведено название гостиницы.

Маталон молча повел подбородком в сторону двери.

Тёрита нажала кнопку звонка.

За дверью послышался шум.

– Кто здесь?

– Доставила тебе покушать, – ответила Тёрита, приблизив лицо к двери. – Жареный цыпленочек.

Послышался звук отпираемого замка, сначала одного, потом другого…

Дверь слегка приоткрылась – насколько позволяла цепочка. Маталон прижался к стене, чтобы его нельзя было увидеть изнутри.

– Тёрита, это ты? – разочарованно произнес мужчина за дверью. – Я же цыпленка просил, не старую курицу.

Тёрита просунула нос в щель.

– Ишь какой привередливый нашелся. Меня прогонишь, Мигель, другую себе сегодня уже не найдешь.

Мужчина тихо выругался:

– Ну и сука. Пользуешься случаем, да? На чаевые и не рассчитывай.

– После моего сервиса хочешь не хочешь, а сам предложишь.

Дверь на мгновение закрылась, и послышалось звяканье цепочки.

Отстранив Тёриту, Маталон быстро, как только отворилась дверь, вошел внутрь.

Коротышка в кожаной куртке испуганно попятился от порога.

– Неплохой вечерок выдался, а, Мигель?

Коротышка округлил губы.

– Ты… ты кто такой, а?

Маталон вынул из кармана купюру в пять тысяч песет и сунул ее Тёрите.

– Ты меня выручила. Можешь идти обратно, работать.

Дождавшись ее ухода, Маталон запер оба замка и навесил цепочку.

Комната оказалась на удивление просторной. Маленькая раковина, полутораспальная кровать и даже телефон и телевизор. Стол выглядел как мусорная свалка: пустые винные бутылки, недоеденные куски хлеба, доверху забитая окурками пепельница и журналы с пестрыми обложками, сваленные как попало.

– Что тебе от меня нужно? И кто ты такой? – испуганно проговорил коротышка, отступивший до самой кровати.

Толкнув его на кровать так, что тот сел, Маталон подошел к окну, выходящему во внутренний двор. К зданию напротив тянулась тонкая веревка для сушки белья. Внизу виднелась железная лестница запасного выхода.

Закрыв окно, Маталон повернулся к коротышке:

– Мигель Понсе, правильно? Ты – журналист из бульварной газетенки, который так забавно расписал убийство Ибаррагирре?

Лицо коротышки стало белее известки на стене.

– Так ты… ты что же… Это ты его, что ли… – едва выговорил он и замолк, подергивая кадыком так, будто у него в горле змея застряла. В глазах его застыл ужас, на висках выступил пот.

Маталон подошел к сидящему на кровати:

– У меня к тебе один вопрос.

– Я все понимаю, все, – проговорил Понсе то ли плача, то ли смеясь. – Я все тебе скажу, только не сердись. Эта японка живет в писо на улице Принсипе. Номер…

– Это меня не интересует.

Понсе раскрыл рот от удивления:

– Почему? Ты разве не за этим пришел? Эта баба видела твое лицо, ее оставлять в живых опасно.

– Ты тоже сейчас смотришь на мое лицо.

Щеки Понсе заледенели от страха.

– Я… да я ни в жизнь, ни звука. Клянусь тебе.

Маталон молча смотрел на сидящего перед ним Понсе.

Он подождал, пока страх окончательно овладел журналистом, затем медленно проговорил:

– Женщину я могу и сам найти. Как видишь, тебя-то я вычислил. А узнать я хочу вот что: кто заказал тебе эту твою статью?

Понсе отвел глаза.

– Да никто мне ее не заказывал, – зачастил он. – Слышал в городе разные слухи, вот и собрал из них статью.

Схватив Понсе за воротник кожаной куртки, Маталон рывком поставил его на ноги.

– Врешь. Кто-то точно ждет не дождется, когда я попытаюсь расправиться с этой японкой. Но я не такой простак, чтобы попасться в эту очевидную ловушку. Давай рассказывай. Кто этот человек, которому вздумалось разгласить детали убийства Ибаррагирре и таким образом заманить меня в ловушку? Ну же, говори, кто он и откуда.

Понсе отвернулся.

– Ни… никто. Да не вру я, никто тебе ловушки никакие не ставил. Я просто вынюхивал там в округе, не знает ли кто чего, вот и услышал, что люди говорили. Что, мол, та японка видела человека, который прикончил Ибаррагирре.

Маталон вытащил нож и прижал его к шее Понсе пониже уха.

– По-моему, у тебя что-то со слухом не в порядке. Если уши у тебя все равно без толку висят, давай-ка я их тебе обрежу. А ты попробуй, может, они на вкус хороши будут.

Он сделал на ухе Понсе неглубокий надрез, и из него закапала кровь.

Из горла коротышки-журналиста вырвался захлебывающийся звук, его тело напряглось. Очевидно, он наконец понял, что незнакомец не шутит, и в глазах его появилось новое выражение.

– Пе… перестань, прошу тебя. Я все скажу. Все как было, только перестань.

Маталон опустил нож.

– Вот с этого и нужно было начинать.

Понсе глубоко вздохнул, потом дрожащим голосом проговорил:

– Это японец. Мне все рассказал японец по имени Кадзама.

Маталон поднял его за ворот. Этот неожиданный ответ привел его в крайнее раздражение.

– Японец, говоришь? С чего вдруг японцу понадобилось загонять меня в ловушку?

Понсе замахал руками и ногами.

– Да это… да никакая это не ловушка. Я же тебе только что сказал. Этот японец еле перебивается, хотел подзаработать деньжат. Вот и выдал мне все, что знал, за тридцать тысяч песет.

– То, что Ибаррагирре – террорист из ЭТА и убил его человек из ГАЛ – это тоже, что ли, он тебе сказал?

– Он, он. Я… я и сам не знал, правда это или нет, но так звучит поинтереснее, вот я и написал все так, как он мне сказал. Я и сам против терактов ЭТА и твою работу… то есть ГАЛ ваш… в душе поддерживаю, – подобострастно закончил Понсе.

Маталон холодно улыбнулся. Запоет ли эта птица те же песни, если узнает правду?

– Тогда с какой стати ты скрываешься здесь? Подумал, что кто-то тебя хочет убрать?

– Да полиция меня ищет. Один следователь, забыл, как его звали, он мне пригрозил, что если я напишу статью об Ибаррагирре, он мне это не спустит с рук. А я взял и написал. Не хотел, понимаешь, чтобы мои тридцать тысяч пропали зазря. Да только мы статью напечатали, газету сразу и прикрыли. Если попадусь этому следователю в руки, не миновать мне беды. Вот я и спрятался.

Маталон некоторое время обдумывал услышанное.

Если эта статья не была ловушкой, а появилась просто потому, что голодающий японец решил подзаработать себе на сигареты, это в корне меняло дело.

Все же он не знал, принимать ли слова Понсе за чистую монету.

Остается одно: поймать этого японца, этого Кадзама, и проверить, правда ли то, что сказал Понсе, или нет. Надо с японцем побеседовать поподробней и выпытать, продал ли он информацию просто для того, чтобы подзаработать, или преследовал какие-то другие цели. Ну а если этот Кадзама – из компании Ибаррагирре, тогда не долго ему осталось жить.