Еще один глоток - Питер Чейни

Он сигареты осталось достаточно, чтобы увидеть название марки – "Марокко", той самой, которую курит Харкот Марч. Фреда никогда их не курила, она вообще не любила турецкие сигареты.

Размышляя об этом теперь, с учетом того, что узнал позднее, я уверен, что, когда я вошел в квартиру, Харкот Марч был в спальне, он только что положил зажженную сигарету на край пепельницы. Услышав, что кто-то идет, он поспешил скрыться незамеченным и забыл окурок. Думаю, он перебежал в маленькую гостиную, напротив спальни Фреды, оставив дверь приоткрытой, а когда я вошел в спальню, выскользнул из квартиры.

Если требуются доказательства, вот они: миссис Берингтон – дама, с которой в последнее время встречался Харкот, – сообщила мне, что он явился к ней совершенно промокший и в ужасном состоянии. Она считает, что Харкот убил Фреду. У нее есть серьезные основания так считать.

Уже какое-то время они с Харкотом ссорились из-за денег, и накануне того дня Харкот сказал ей, что скоро деньги у него будут – очень скоро, завтра. Она спросила, где он собирается их взять, и он ответил, что собирается их взять у Фреды. Он сообщил ей, что поедет к Фреде на коктейль, чтобы потом отвезти ее к тебе. Вот тогда-то он и намеревался взять у нее деньги.

Очевидно, у него ничего не вышло. Он не привез Фреду к тебе, и мы знаем, что предлог, который она выдвинула в качестве своего оправдания, – что она, мол, простудилась – несостоятелен, потому что в тот же вечер, чуть раньше, она сказала Филипу Вэнингу, что собирается к тебе.

Как бы то ни было, Харкот заехал за миссис Берингтон и привез на вечеринку ее. Миссис Берингтон утверждает, что он был в ярости, говоря о Фреде.

Как ты знаешь, Харкот ушел от тебя вместе с женой, а миссис Берингтон – одна, чуть раньше. Но Харкот поехал с Ванессой домой. Похоже, они повздорили на выходе. Ванесса взяла такси и отправилась к себе на квартиру, между тем как Харкот, по его словам, бродил в темноте под проливным дождем до половины двенадцатого. В этот час он появился у миссис Берингтон.

Неважная история, не так ли, Кэрола?

Я пытаюсь в ней разобраться лишь потому, что валял дурака и влип. Когда ко мне пришли из Скотленд-Ярда, узнав, что Фреда звонила мне во время твоей вечеринки, я сразу же сказал, что в тот день у Фреды вообще не был Позже понял, что это смешно: в квартире полно отпечатков моих пальцев. Поэтому я отправился в Скотленд-Ярд, к инспектору – это некто по фамилии Мейнел, – и рассказал ему другую версию. Но и теперь всей правды не сказал Сказал лишь, что видел Фреду, несколько минут говорил с ней и оставил ее живой, лежащей на кровати.

Думаю, я с самого начала был идиотом. Нужно было сразу же говорить правду.

Полиция, несомненно, в какой-то степени подозревает меня в настоящий момент, но я знаю, что могу легко отвести от себя эти подозрения, если пойду и скажу им "правду, всю правду, ничего, кроме правды". Однако, сделав это, я скомпрометирую Харкота. Если я расскажу все, как было, сложится ситуация, весьма опасная для него. И хоть он – странный парень и никто из нас ему особенно не симпатизирует, но определенные правила игры требуют, чтобы я молчал, пока не посоветуюсь с тобой.

Кэрола, я знаю, что ты порвала со мной и все же прошу тебя оказать мне эту любезность. Я хочу, чтобы ты показала это письмо Ванессе и попросила ее честно и искренне сказать, было ли что-то между Харкотом и Фредой. Я удивлялся, почему Ванесса вдруг так резко охладела к Харкоту и почему Харкот, который всегда был исключительно скромен в отношениях с дамами, так же внезапно стал ухлестывать за каждой хорошенькой женщиной, встречавшейся на его пути.

Дело вот в чем. Если Ванесса считает, что между Харкотом и Фредой что-то было – хотя любому, кто знал Фреду, поверить в это почти невозможно, – тогда я буду считать, что это он убил Фреду.

Я брошу это письмо прямо в твой почтовый ящик, чтобы ты получила его рано утром. Поговори, пожалуйста, с Ванессой и скажи, что я хотел бы повидаться с ней завтра в любое время.

Ванесса – чудесная женщина. Она – твоя подруга, и мне кажется, у нее нет основания питать неприязнь ко мне. У нее будет время все обдумать. Она успеет решить, что ей сказать мне, когда я приду. Если она верит в худшее, то я буду иметь полное право сообщить полиции правду. Я вынужден спешить.

С самыми добрыми пожеланиями,

Всегда твой,

Ники."

Беллами положил ручку, перечитал письмо, сложил его, вложил в конверт, написал адрес, надел шляпу, пальто и вышел.

Идя по улице Полумесяца, он тихонько что-то насвистывал.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Среда

ЧАЙ НА ДВОИХ

I

Беллами проснулся в двенадцать часов. Подойдя к окну, он некоторое время смотрел на улицу Полумесяца. День был тусклый и унылый. Беллами размышлял о Харкоте и Фенелле, особенно о Фенелле.

Какое-то смутное воспоминание вертелось у него в голове – Фенелла имела какое-то отношение к клубу Мотта. Он подумал, что она могла быть одной из тех дам, которых Мотт нанимает чтобы завлекать в клуб игроков. Если это так, она, скорее всего, расскажет Мотту о своих приключениях с Беллами и Марчем.

Предположим, она это сделает… Беллами усмехнулся, позвонил, чтобы принесли чай, и отправился в ванную.

Когда он вышел оттуда, поднос уже стоял на столе. На нем лежали также два или три письма. Одно из них было от Вэнинга.

Беллами присел на кровать и вскрыл его. В конверт из манильской бумаги был вложен список сотрудников отдела "Ц" с адресами, было указано, кто из них сменил адрес за время работы в отделе, а также содержались сведения, представленные, продумал Беллами, вероятно, спецуправлением, об их финансовом положении, их родственниках и любовницах, если таковые имелись.

Он просмотрел список, разорвал его на мелкие клочки и выбросил в корзину для бумаг. Затем снова сел на кровать и стал читать письмо Вэнинга.

"Мой дорогой Ники!

Мне довольно трудно писать это письмо. Прежде всего потому, что случившееся с моей бедной Фредой выбило меня из колеи так, что не могу выразить этого словами. Чувствую, однако, что от сумасшествия меня может спасти только работа, только она может удержать меня на краю пропасти. Фреда всегда так болела за мой отдел, хотела, чтобы моя работа была успешной. Она мечтала стать леди Вэнинг… Бедная девочка. Вот почему, в память о ней, я должен выяснить все обстоятельства, приведшие к утечке информации. И в этом, как Вам известно, я в той или иной степени полагаюсь на Вас.

Посылаю Вам список лиц, служащих в отделе, и всю имеющуюся у меня информацию о них. Если Вам понадобится что-то еще – что-то конкретное – дайте мне знать, я предоставлю Вам все необходимые сведения.

Сегодня мне звонил сэр Юстас. Похоже, правительство немного торопит его с этим делом и он хотел бы получить от меня отчет о ходе расследования как можно быстрее. Поэтому, если вы не возражаете, Ваш отчет о проделанной работе должен быть у меня до конца недели – в пятницу, в крайнем случае, в субботу. Я добавил бы к нему некоторые свои соображения, и сэр Юстас убедился бы, что дело движется.

Позвоните, если я Вам нужен. Я стараюсь заполнить работой каждую минуту своей жизни. Это – единственный для меня выход. Уничтожьте это письмо по прочтении и постарайтесь не потерять список.

С сожалением узнал о Вашем разрыве с Кэролой. Вы – несчастный глупец, Ники. Кэрола – прекрасная девушка, и для Вас это большая потеря. Вчера я мельком виделся с ней у Клэриджей и она выразила надежду, что эта новая работа поможет Вам начать все сначала. Надеюсь, она не ошиблась.

Желаю удачи,

всегда Ваш,

Филип Вэнинг."

Беллами дважды прочел письмо и сжег его. Одеваясь, он фальцетом напевал: "Веселый месяц мой". Только он завязал галстук, как зазвонил телефон.

Это была Фенелла, которая бодрым голосом проговорила:

– Доброе утро, Ники. Как вы себя чувствуете? Я – ужасно. Провела безумное утро с Харкотом и нуждаюсь в поддержке, я просто разваливаюсь.

Он ухмыльнулся в трубку.

– Однако звучите вы как целое существо, детка. Есть ли у вас что-нибудь для меня интересное?

– И да, и нет, – ответила она. – Вчера вечером мы встретили в "Монастыре" Айрис Берингтон, и там произошла небольшая сцена… ничего особенного… я имею в виду, что физически никто не пострадал. Но в доме у Марча я ничего не нашла.

– Вы хорошо все обыскали?

– Я? – рассмеялась она. – Я перевернула все, разве что обои не отклеивала.