Клуб желаний - Ким Стрикленд

— А я говорю — скажи, что Я РАЗРЕШИЛА. Топай к нему СИЮ ЖЕ МИНУТУ!

Пацан изумленно выпучил глаза на Марион и бросился вон из кабинета.

Медсестра деловито вытащила из ящика простыню, обтерла ребенка, затем достала еще одну и плотно завернула в нее малыша.

Она так уверенно прижимала его, так спокойно расхаживала с ним по кабинету. Ну еще бы, четверых детей вырастила в одиночку, а теперь почти у каждого из них уже собственные дети. Ей не привыкать обращаться с младенцами. Поглядеть на нее, так это самое заурядное дело — держать на руках ребенка, которого только что вытащили из мусорного бака в Академии наук и изящных искусств.

Мальчик, должно быть, почувствовал, что попал в надежные руки, и успокоился.

— Ты у нас герой! — Марион потерлась носом о крошечный носик. — Вот приедет доктор, отвезет тебя в больницу, а уж там о тебе позаботятся.

Глядя, как Марион ловко управляется с младенцем, как ласково воркует над ним, Клаудия готова была простить и назойливое любопытство, и постоянные сплетни, и язвительные советы.

Впрочем, это происшествие вызовет такой взрыв, так развяжет языки, как Марион и не снилось. Жернова этой мельницы завертятся сразу после — а может, еще и до приезда «скорой». Девчонок, дожидавшихся в приемной, разумеется, уже и след простыл. Небось думать забыли про свои предменструальные колики и тишком рассылают подружкам секретные послания.

— Так вы нашли его в мусорном баке? — Марион обернулась к Клаудии.

— Сначала показалось, что туда кошка забралась. Или котенок. А потом эта кровь… Я глазам своим не поверила. Кто мог такое сотворить? С ребенком!

— А мать? Вы ее видели?

— Там никого не было. Понятия не имею — где она, кто она.

— Позвоните Чарльзу, сообщите. Пусть спустится сюда. И надо как-то мамашу разыскать.

Клаудия подошла к столу медсестры и набрала номер директора Питерсона.

Ее трясло от гнева — или от отчаяния. Предательство — вот верное слово, потому что слез не было. Мир раскололся, и дрожь, которая ее пробирает, — лишь отзвук удара, пошатнувшего основы ее существования. Всю свою жизнь Клаудия верила в человеческую доброту и благородство. Да, этот мир несовершенен; случаются дурные события, встречаются дурные люди. Газетчики об этом рассказывают. Но все это происходит где-то далеко, в нехороших местах. Не здесь. Не в ее мире. Не в школьном туалете, где она бывает каждый день.

Трубку взяла секретарша Питерсона.

— Чарльз на месте? Это Клаудия Дюбуа.

— Директор Питерсон занят, он сейчас…

— Скажите ему, чтобы немедленно спустился в медицинский кабинет.

— Он просил, чтобы его не…

— У нас ЧП… Доложите ему. Прервите, чем бы он там ни занимался, и доложите. — Клаудия бросила трубку.

За окном взвыла сирена «скорой помощи». Марион подняла голову:

— Надо постараться выскользнуть незаметно.

Клаудия кивнула. Марион остается сама собой. Эта — под пару Питерсону: костьми ляжет, чтоб избежать срама для школы.

Марион оглядела перемазанный кровью свитер Клаудии, нахмурилась. Клаудия быстро стащила жакет и обеими руками прижала к животу:

— Так лучше?

Марион неуверенно кивнула.

— Я спрячу ребенка под простыней. Нам всего несколько шагов пройти, но… вы вот так руки и держите. Вам, похоже, очень больно? — Она бросила на Клаудию многозначительный взгляд. — Должно быть, вы поскользнулись в туалете и повредили руку. Что-то вроде этого.

Какое-то мгновение Клаудия молча смотрела на нее, потом решила, что лучше подыграть.

— Поняла. Я поранилась.

— Один звук от нашего подкидыша — и ваша боль жутко обостряется. Идет?

— Я… хорошо. Но не поздно ли? Этот парнишка, Шон… и две девочки в приемной. И Генри О'Коннор…

Марион взглядом заставила ее умолкнуть.

— Ладно, ладно. У меня болит рука.

Клаудии ни к чему осложнения с Марион — они с Питерсоном в приятельских отношениях. Эйприл небось и так ему все уши прожужжала, что Клаудия отлынивает от своих обязанностей. Не хватает еще и Марион. Так и быть, она пойдет на обман — ради самой себя, если не ради безупречной репутации их безупречной школы.

Санитары как раз выбирались из подъехавшей к зданию школы «скорой», когда из вращающихся дверей появилась Клаудия. Увидев кровь на свитере, они бросились к ней, и пришлось объяснять, что их пациент следует за ней.

Обхватив себя руками, чтобы согреться, и уже не пряча пятна крови, Клаудия стояла у задней дверцы машины «скорой помощи» и наблюдала, как санитары осматривают ребенка. Те работали быстро и слаженно — наложили зажим на пуповину, сняли все жизненно важные показания.

Из школьного вестибюля высыпала горстка ребят и сгрудилась на дорожке неподалеку от машины, в нескольких метрах от Клаудии. С улицы подходили новые группы школьников.

— С ним все будет в порядке? — спросила Клаудия, наклонившись вперед.

— Такие детишки живучие, — не поднимая головы, устало бросил один из санитаров.

Сколько, интересно, «таких детишек» прошло через его руки, если он так притомился, пока добрался до этого?

— Что с ним будет?

Тот пожал плечами:

— Это забота социальной службы.

Клаудия посмотрела на собравшуюся поблизости толпу, перевела взгляд на Марион:

— Пожалуй, я тоже поеду.

Странное выражение лица у медсестры, и не разберешь — растерянное какое-то, губы выпятила, брови вздернула. Не понимает, что ли, зачем Клаудия хочет ехать с ребенком? Или злится, что не ей первой пришла в голову эта идея, в полном соответствии с хитростью о сломанной руке? Или считает, что все учителя только и думают, как бы смыться в середине рабочего дня, сачки несчастные.

Санитар снова дернул плечом: как хотите. Ему-то абсолютно до лампочки.

— Если едете, так залезайте. — Он захлопнул задние двери, махнул вперед, на сиденье для пассажиров, и скрылся за машиной.

Кинув беглый взгляд на Марион, Клаудия забралась в машину. Дверь с ее стороны еще не закрылась, а водитель уже начал выруливать со двора и нажал кнопку на приборном щитке. Взвыла сирена.

В зеркале заднего обзора за своим окном Клаудия увидела, как из вращающихся дверей выскочил Питерсон. Подошел к Марион, потянулся, словно хотел тронуть ее за плечо, но в последнюю секунду отдернул руку. Они обменялись несколькими словами, и Питерсон выбросил руку в сторону отъехавшей «скорой».

Питерсон был высок ростом и с неизменным достоинством носил изысканные черные костюмы и сверкающие черные полуботинки от Сальвадоре Феррагамо. Сейчас же он выглядел каким-то взъерошенным — лицо пылает, галстук сбился набок.

Клаудия видела в зеркале, как их фигуры уменьшаются, уменьшаются, а вот и совсем пропали — машина завернула за угол и набрала скорость.

14

Водитель «скорой» небрежно крутил баранку, петляя в потоке машин на дороге. То ли позабыл о Клаудии, то ли (что хуже) выпендривался. Взял рацию, доложил кому-то на том конце, что восьмая бригада была «два-четыре» в Академии, а теперь «в пяти» от «Мерси».[12] Сейчас свяжется с больницей, решила Клаудия, и сообщит им РВП,[13] как в телесериалах. Но он сунул рацию на место.

Машина резво мчалась по знакомым улицам. Клаудии еще ни разу не удавалось преодолеть их с такой бешеной скоростью. Неужели жизнь малыша в опасности? Или водитель гонит просто потому, что представилась возможность? Хотя изрядное количество мерзавцев даже не думали уступать дорогу «скорой помощи». Отсюда, должно быть, презрение водителя «скорой» к дорожным правилам. Одного такого негодяя Клаудия видела в боковом зеркале — черный «лексус» шел впритирку за ними, обходя все машины, которые их пропускали. Пользуется, гад, чужой бедой.

В какой мир приходят наши дети, думала Клаудия. Мир, в котором людям плевать друг на друга, каждый печется лишь о себе; мир, в котором девочка из престижной частной школы рожает в туалете и в буквальном смысле слова выбрасывает своего ребенка. Почему? Потому что малыш помешает… чему? Тому, что она для себя наметила? Тому, что наметили для нее другие? Чему же? Ни единой причины не находила Клаудия ей в оправдание.

Какая несправедливость. Они с Дэном бьются, бьются, и все без толку, а тут какая-то играючи рожает и так же играючи отказывается от собственного сына.

Почему она так поступила? Почему не обратилась за помощью — к учительнице или к родителям, да хоть к кому? Повсюду плакаты — и в автобусах, и в метро: «Беременна? Мы поможем». Хотя девочки из Академии, горько усмехнулась Клаудия, общественным транспортом не пользуются.

Девочке, наверное, казалось, что она одна в целом свете.

Скоро ли ее найдут? А что с отцом малыша? Да, эту кашу так быстро не расхлебаешь. Питерсон небось рвет и мечет. Клаудия со злорадством представила, как тот бегает по кабинету, стаптывая дорогущие башмаки, и ломает голову, как ему спасти Академию от позора.