Слышишь пение? - Джин Литтл

— И кто же теперь боится? — хихикнула девочка, разом почувствовав себя гораздо уверенней. — Твоя затея, не моя. Пошли!

Храбрые слова, но если он покинет ее, она ни за что не переступит порога. Брат усмехнулся, крепко схватил сестру под локоток и втолкнул первой в странно пахнущее, совсем незнакомое место.

— Да? — спросила их надушенная, разряженная, идеально подстриженная особа.

Руди стоял, не в силах вымолвить и слова.

— Нам назначено, — удивляясь себе самой, проговорила Анна.

— Ваше имя?

Руди полностью возложил переговоры на ее плечи, но глядел на сестру с нескрываемым восторгом. Анна осмелела.

— Зольтен, — хладнокровно произнесла девочка и, набравшись бесшабашной храбрости, спросила: — А долго ждать?

— Надеюсь, Антонио сможет заняться вами прямо сейчас, — сказала барышня, словно Анна была постоянной посетительницей.

Девочку немедля усадили в кресло, наполовину отгороженное занавеской, и на нее уставилось Аннино бесконечное отражение в тройном зеркале. Руди маячил где-то сзади, явно не зная, куда себя приткнуть. Когда девушка отошла, оставив их дожидаться Антонио, он немного пришел в себя.

— Можно подумать, ты всю жизнь ходишь по парикмахерским, — пробормотал брат, глядя на Анну в зеркале. — Даже ничуточки не испугалась.

— Да нет, испугалась, — притворяться храброй уже не было сил. — Зачем ты меня вообще сюда привел, Руди?

Появление Антонио избавило Руди от необходимости оправдываться. Оба уставились на отражение Анны.

— Гм-гм, — загадочно пробормотал Антонио. Руди и Анна смотрели на парикмахера, а он тем временем расплел тощие косички, расчесал рассыпающиеся пегие волосы — теперь они торчали во все стороны, и голова девочки напоминала пушистый одуванчик. Потом покачал головой:

— Все не так просто.

Руди, к глубокому облегчению Анны, снова обрел способность к действию и решительно сказал:

— Пожалуйста, подстригите ее и завейте, как других девочек, хорошо?

Щеки Анны покрыл румянец. Наверно, из-за этих ярких ламп вокруг зеркала. Она, затаив дыхания, ждала приговора.

— Будет настоящей принцессой, — голос Антонио звучал вполне убедительно. — Юной красавицей. Сможете забрать ее около семи?

— Ладно, — обещал Руди и уже повернулся, чтобы уйти, но помедлил, глядя на сестру:

— Удачи!

Анна не ответила. Что говорить, если он уходит. Фигура брата пропала из виду. Анна сглотнула. Подняла подбородок повыше и застыла — теперь и она готова.

Антонио работал, чуть слышно напевая себе под нос. Анна с восхищением следила, как падают отрезанные пряди волос, сначала на плечи, а потом на пол. Внезапно у нее появилась челка. Разглядеть бы получше! Челка, вот здорово. Но расческа по-прежнему колдовала над челкой, и это слегка тревожило.

Тут парикмахер велел:

— Сними очки, они мне мешают. Ага, так удобнее.

Анна понятия не имела, что происходит. До самого конца стрижки девочка и представить себе не могла, чем занимается парикмахер. Оставалось покорно сидеть и ждать. "Вот вымыли голову шампунем — пахнет приятно, а мама всегда дает мне только простое мыло. Теперь покрывают чем-то густым и прохладным". Пока накручивали волосы, девочка не шелохнулась, словно аршин проглотила. "До чего противно, похоже на металлические шпульки". Потом волосы смазали еще какой-то мазью — ужасно воняет. Посадили под огромную машину — такое впечатление, будто поджаривают. "Где же этот Антонио, по-моему, я уже совсем обуглилась. Пахнет паленым, а ему хоть бы хны".

Парикмахер подвел девочку к зеркалу, опять чем-то намазал, заколол волосы и отправил под сушилку. Потом причесал и щеткой, и расческой, и принялся укладывать, по-прежнему тихо мурлыча какую-то мелодию.

В конце концов раздался голос Руди, брат интересовался, готова ли Анна.

— Ну, уже почти принцесса, — нарочито веселым голосом пропел Антонио и надел ей на нос очки. Девочка — смесь восторга и ужаса — уставилась на себя, новую, в зеркало.

Совсем и не принцесса. Но и не прежняя Анна. Волосы торчат во все стороны. И вьются. Даже челка завита. Похоже, слишкомкудрявятся. Прямо сказать, кустятся. Девочка взглянула на брата.

— А они улягутся со временем? — спросил Руди.

— Непременно, непременно. Сначала всегда чуть-чуть неестественно, — заверил Антонио.

"Это вам не косички", — напомнила себе Анна, вставая с кресла. "Далеко от старомодных европейских косичек", — подбадривала себя девочка.

Руди, не произнося ни слова, заплатил.

Они вышли вместе. Анне казалось, что она совсем новый человек, даже страшновато. Что мама скажет? Сюзи? Фриц? Папа?

— Не беспокойся, — ласково произнес Руди. — Все уладится. Просто мы еще не привыкли. Ты и впрямь выглядишь более или менее, как все остальные.

Мама чуть не заплакала:

— Что они сделали с твоими чудными волосами!

Анна рассмеялась — в первый раз с тех пор, как вошла в парикмахерскую.

— Чудными волосами! Мама, ты сама всегда говоришь — у меня несносные волосы!

— Нечего сказать, смотришься по-новому, — неуверенно произнес Фриц, не сводя глаз с сестренки.

— Не волнуйся, Анна, — решила успокоить сестру Гретхен — сама она спокойной не казалась. — Дело поправимо, я помогу. Да и вообще, волосы растут быстро.

Анна повернулась к папе. Если и папа на меня посмотрит, как на диковину, тогда всему конец.

Отец распахнул объятия. Дочка стремительно бросилась к нему, спрятала лицо — только бы не заплакать. "Нет, не заплачу". Папа мягко провел рукой по крутым кудряшкам и шепнул прямо в ухо:

— Нелегкое дело — расти. Только ты по-прежнему моя Анна.

Вечером они снова устроили танцкласс. Анна все увереннее повторяла движения, которым ее учил Руди. Да и необычное ощущение легкости на голове помогало.

Наутро волосы кудрявились еще больше, дикий кустарник, да и только. Гретхен причесала, как могла, Фриц посоветовал надеть шапку, Фрида на него набросилась, защищая сестру. Анна отправилась в школу — не прогуливать же, в самом деле.

При виде Анны подружки завизжали, Сюзи громче всех:

— Ой, Анна, вот умора! В жизни не встречала такого кустистого перманента!

— Замечательно выглядишь, — попыталась Мэгги утешить Анну.

— Замечательно — не совсем то слово, которое употребила бы я, — глаза Паулы смеялись. — Уникально — вот это в точку!

— Ненавижу свои волосы, — заявила Анна, — выглядят ужасно. И не говорите мне, я могу разглядеть себя в зеркале.

Но, по правде говоря, до ненависти было далеко, ей почти нравилась ее новая прическа.

— В любом случае лучше косичек, — подытожила Мэгги.

— Похоже на то, — согласилась Анна. — И Руди сам все придумал.

Самое приятное и удивительное, что это была затея Руди. Если бы не старший брат, никто бы и не побеспокоился, узнав про школьную вечеринку.

Накануне танцев Гретхен одолжила Анне свою единственную пару шелковых чулок, обещая съесть живьем, если та их порвет. Страшно немножко, но шелковые чулки того стоят. Обычные фильдекосовые — толстые и теплые, их надо пристегивать резинками. Шелковые совсем не дают тепла. Зато ноги выглядят жутко элегантно. Конечно, у Сюзи есть шелковые чулки, но у остальных… почти наверняка ни у кого не будет.

Фрида покрыла ногти Анны прозрачным лаком. Мама потребовала: "Никакой губной помады", но Гретхен уговорила — капельку розовой помады и чуть-чуть пудры. Анна понимала — если Гретхен положит слишком много косметики, мама заставит ее, Анну, умыться, но Гретхен тоже знала, с кем имеет дело, и Анна сумела выдержать мамину инспекцию. Волосы теперь лежали мягче и ровнее, а челка девочке ужасно нравилась. Прямо перед уходом Анна посмотрела на себя в зеркало — ну, почти красавица.

Но в гимнастическом зале, где проходили танцы, пришлось спуститься с облаков на землю. Как предсказывал Фриц, ее никто не приглашал. У Сюзи кавалеров хоть отбавляй, Мэгги и Паула сначала танцевали друг с дружкой, а потом их стали приглашать мальчики из класса.

Анна стояла в сторонке, в полутемном уголке около раздевалки. Сперва казалось, что ее никто не замечает, но скоро девочке пришло в голову — все видят, как она тут притаилась. Ноги наливались тяжестью, словно решили укорениться, приковать к полу. Девочка проверила стрелки на чулках, по-прежнему ровные. Пошла, попила воды из фонтанчика. Вернулась на то же место. Лицо горело — когда же, наконец, все это кончится!

— Анна, я был бы счастлив пригласить тебя на танец!

Перед ней стоял мистер Мак-Нейр. Учитель.

— Ты ведь танцуешь, Анна? — ровным, ласковым голосом спросил он.

— Да, я танцую.

И она даже ни разу не споткнулась.

Глава 17

В субботу, после танцев, Анна проснулась и поняла — дольше отмахиваться от неприятностей нельзя, в понедельник начинаются полугодовые письменные экзамены. Она неплохо подготовилась, но не узнала главного — как быть с заданиями. На обычных контрольных учителя доверяли Мэгги и разрешали ей шепотом читать Анне вопросы, написанные на доске. Но не на экзаменах же! По ним выставляется большинство отметок за полугодие, кроме физкультуры и всякого такого. Без сомнения, на экзаменах шептаться не позволят.