Двойная радуга (сборник) - Наринэ Абгарян

Встал, кресло мягко откатилось от стола, столкнулось с низким диваном, на диване пошевелила страницами книга о вкусной и здоровой пище, Лидия на днях осваивала правила приготовления заливной рыбы. Рыба получилась средней по вкусу. Требовался еще звонок, и Потапов его примерно сделал.

– Лена, привет. Скажи мне, будь добра, что такое пайетки. Ничуть не издеваюсь, правда, интересно. Блестки для украшения одежды? Вот спасибо, страшно тебе благодарен. Не придуриваюсь я! Просто Лидка сейчас сказала, что собралась к тебе за этими самыми… Как раз заходит? Ну привет ей передавай. И пайеткам привет.

Вновь вышел на балкон.

Грозовые тучи уползли далеко на север, за пологие крыши домов, окрашенные тихим солнцем в темно-рыжий и блекло-красный; возможно – в края топких болот, ненадежных троп и хищных насекомых. Взамен ветер пригнал много новых облаков, кучевых и объемно-белых, в них хорошо опознавать медведя, гитару, гамбургер или любое другое тело, по выбору. Потапов ничего выбирать не хотел, он хотел покурить. С черной березы к его ногам пал листок, надкушенный тлей, Потапов неромантично выпихнул его пальцем босой ноги вон, за решетку. Балкон был старинный, решетка чугунная, все в пределах санитарных норм и государственных стандартов.

Посмотрел на часы. По старой памяти носил на правой руке, как это принято у аккордеонистов и баянистов. В детстве Потапов играл на аккордеоне, вполне мог и сейчас. Но за белоснежным «Weltmeister»-ом он не потянулся, а потянулся, напротив, за телефоном. Черным, как береза.

– Алло, Ксения? Ну я готов, в принципе. Минут через сорок буду. Хорошо, привезу. Делаешь коктейль «гвардейский», отлично. Я понял, тебе не хватает лимона. Двух лимонов.

Потапов улыбнулся двусмысленности: лимон – как цитрусовый, и лимон – как сленговое «миллион».

Впрочем, сейчас уже так не говорят, но Потапов застал и другие времена. Тамара Константиновна снизу по неизвестной причине грозила ему кружевным кулаком. Потапову было наплевать. Тамара Константиновна считалась местной сумасшедшей, она носила приспущенные рваные чулки и парики, иногда два сразу – длинный блонд и красно-каштановый сессун. Ее пекинеса звали Отто.

Ксения проживает недалеко, готовится к государственным экзаменам в университете, у нее прямые волосы и красивый живот, Потапов не испытывает к ней почти никаких чувств. С большими чувствами он бы не смог. А с маленькими – великолепно может, и это так хорошо, встречаться раз в неделю, выпивать коктейль из портвейна, виски и зеленого чая, плюс лимон.

– Алло, здравствуйте. Будьте добры, машину, Партизанская, сто двадцать три, второй подъезд. Да, поеду сейчас. Благодарю.

Потапов хорошенько закроет балконную дверь, компьютер выключать и не подумает, являясь приверженцем теории о губительном воздействии на технику включений-выключений. Такси резко тронется с места, будто бы пытаясь догнать те самые грозовые тучи, которых давно не стало. Потапов попросит водителя притормозить близ уличного овощного развала, заодно приобретет кисть винограда и килограмм клубники, расплатится купюрой, испачканной с угла. Может быть, Ксения дополнительно порадуется клубнике. В прошлый раз у нее были заплаканными глаза – довольно трогательно, милые, но припухшие.

Ксения встретит его в майке на лямках и трусах-танга, без пайеток. Красивый живот временно скрыт, это затягивает.

Лидия приблизит к лицу небольшое зеркало, подведет губы атласной помадой, глаза она не красит, подчеркивает рот и темными румянами – впалость щек. В салоне ее автомобиля пахнет сладкими духами: ваниль и шоколад. Стройный фонарь рядом льет желтый свет, как теплую воду.

– Алло, я внизу. Выходи. Да-да. Ну как обычно – отыграл ревнивца, помчался к бабам. Разумеется, уверена. Спускайся. Ско-о-олько? Нет, так долго ждать я не буду. Не больше семи минут. Ну знаешь, еще мне для твоей супруги отмазку придумывать! Сам пошевели мозгами! Скажи, на службу вызывают. Грабители, скажи, в главном офисе! Что? Она сама – капитан милиции? Какая прелесть, господи!

Лидия смеется, целует воздух около микрофона. На заднем сиденье в бумажном пакете покоится затейливо расшитый пайетками спортивный купальник, завтра его купит дорого постоянная клиентка для дочери – художественной гимнастки. Лидия прекрасная рукодельница, у нее отменный вкус и чувство стиля. Недаром уже через четверть ею же назначенного срока рядом окажется широкоплечий мужчина в ярко-оранжевой куртке, шнурки кроссовок волочатся змеями – торопился, не завязал.

Мужчина задохнулся, переводит дыхание, приглаживает рукой волосы, Лидия поворачивает ключ зажигания. Мужчина смотрит на ее голые ноги, на исправно работающие мышцы под загорелой кожей. Они встречаются шестой раз, Лидия помнит.

И хорошо, еще безоблачных два-три свидания – и придется мягко заканчивать. Удачно, что он женат, впрочем, Лидия бдительна.

Капитан милиции замочит белую фасоль, откроет в ванной кран и громко велит дочке чистить зубы перед сном. Когда дочка гарантированно займется водными процедурами, капитан милиции достанет из посудного ящика початую бутылку водки и выпьет из горла: глоток раз, глоток два, глоток три, – и быстро сжует приготовленную заранее шоколадную конфету – непорядок, конечно, эта водка, но придумать другой способ для релаксации она пока не может, хоть пытается. Достанет из морозильной камеры кусок бараньей грудинки – на завтрашний фасолевый суп.

Совсем стемнело. Белые кучевые облака превратились в отталкивающую массу неопределенного цвета. Луны совершенно не видно, но Тамара Константиновна в луну верит; она только что сообщила своему пекинесу, что в действующий день лунного цикла очень неплохо толкнуть свою жизнь вперед, к новым свершениям, при условии, что некая стартовая площадка уже готова.

Волшебная флейта Оккама

Как все началось: Аксинья полюбила Семена. При этом ее муж Борюсик никуда не исчез, не отправился в горный поход и не убыл в полярную экспедицию. Преподавателю мастерства актера в институте культуры трудно найти для себя должное применение в полярной экспедиции. Борюсик и не нашел. Поэтому он никуда не отправился, а наслаждался видами из окна. Из окна Борюсик видел трамвайные пути и нерезаных городских собак стаями. Иногда видел свою жену Аксинью, она хлопала красной лакированной дверцей автомобиля и сноровисто шла к подъезду, вонзая в асфальт высокие каблуки.

А Семена ей судьба подарила. Поехала как-то Аксинья на губернский рынок за тепличными огурцами и колхозным творогом, глядит – идет Семен. Правое плечо впереди, левое сзади, кашемировый нежный свитер и роскошный породистый нос. Покупает мясо в размере полубарашка, набор правильных специй, эротично говорит в телефон про вишневые брусочки «крест-накрест». Аксинья в восхищении хлопает ресницами и неожиданно для себя спрашивает о назначении вишневых палочек. Семен неторопливо отвечает насчет равномерного обжаривания бараньей ноги и рисует носком начищенной туфли принципиальную схему распределения тепловой энергии. Он произносит слова «изотермы» и «изобары», случайно касается пальцами Аксиньиного запястья. Аксинья немного плывет, девически краснеет и немедленно расстается со своим сердцем. С поклоном вручает его кашемировому Семену, он заметит это не сразу.

Минуты через три.

Взглянет на частично выпотрошенную Аксинью с новым интересом, предложит довезти ее до дому, шофер ждет на платной парковке близ. Аксинья торопливо согласится, честно забыв о личном автомобиле с красными лакированными дверцами, припаркованном за углом.

Семен прекрасен. Он близко знаком с творчеством малых голландцев, совершает прыжки с парашютом и, даже когда сердится, почти не повышает голоса. Занимается финансами, и занимается успешно, отстроил дом на берегу Волги почти в пять этажей, но там не живет.

В доме Семен поселил жену с сыном, а сам обретается на городской квартире. Семен глубоко образован, доктор экономических наук и пишет исторический роман времен Французской революции. Каждое утро он пробегает пять километров, каждый вечер курит трубку, используя дорогие сорта табака. Его мягкие волосы завиваются золотистыми полукольцами, а глаза имеют форму рыбьего тела. Как не полюбить такого красавца!

Аксинья и полюбила. И Семен тоже ее полюбил, немного. Он звонил ей раз в неделю, иногда – реже. А вот чаще – никогда. Они встречались, ужинали в ресторане, иной раз смотрели фильм, остаток вечера проводили в городской Семеновой квартире. Следующим утром Аксинью неизменно ждал обильный букет по месту службы. Она расписывалась в квитанции курьера и втягивала дивный аромат.

С течением времени Аксинья стала горевать. Она хотела большей эмоциональной отдачи от Семена – владельца ее сердца, хотела синхронизации чувств, взрыва страстей и по возможности жить счастливо и вполне совместно. Для начала она прибегла к помощи подруги Вавы.