Поцелуй Фемиды - Александр Белов

Никто, кроме жены, даже не догадывается, что предрассветный час президент посвящает именно ознакомлению с «альтернативной подборкой», куда попадают вырезки из самых разных, порой, абсолютно «непрезидентских» изданий. Вот, к примеру, это. Что это? «Стяжатель» — приложение к солидному экономическому изданию. Статья аккуратно помечена розовым текстовыделителем. Интересно, почему Марину заинтересовала именно эта публикация? Ага, карикатура. Что ж, забавно получилось: тело Шварценеггера, а от него, от Батина, голова. И уши. Дались им эти уши! Всеволод Всеволодович схватил себя за мочки и тщательно их промассировал. Так учил его делать знакомый по прежней жизни доктор — чтобы сосредоточиться.

Видно, журналистом не о чем больше писать, кроме как смаковать внешние данные президента. А вот заметка дуры Троегудовой. Всеволод Всеволодович, изучив досконально людскую природу, мог бы поклясться, что эта закомплексованная идиотка попросту изливает на страницах журнала свое неудовлетворенное либидо.

«Серьезных парней, живущих в районе Рублёвки, раздражают постоянные и непредсказуемые пробки, связанные с проездом президентского кортежа по Рублевскому шоссе, — читал Батин отчеркнутые маркером строчки. — Они поговаривают о том, чтобы скинуться и подарить соседу вертолет… А еще лучше было бы, если бы президент и на метро поездил на работу в Кремль. Стал бы ближе к народу!»

Батин снова почувствовал, как задергался в глубине десны воспаленный зубной нерв, но усилием воли заставил себя дочитать идиотскую заметку до конца.

«Лично мне симпатичен другой тип мужчин, — самодовольно рассуждала эта газетная обезьяна. — Я оборачиваюсь вслед голубоглазым, плечистым особям мужского пола, способным защитить меня и мое потомство от саблезубого тигра…»

В качестве примера симпатичного ей плечистого, богатого и удачливого самца Троегудова приводила руководителя Красносибирского алюминиевого комбината Александра Белова.

Опять этот Белов! По иронии судьбы, красавчик удивительно напоминал Батину дворового хулигана, который мучил его, подростка, тридцать лет тому назад. Из-за которого Сева и пошел заниматься боксом. А Белов, похожий как две капли воды на того обидчика из детства, как недавно передали президенту, будто бы отзывался о нем как о серой посредственности.

«Вот трепло! Обезьяна с пером. И место тебе в зоопарке. Рядом с твоим самцом в клетке…» — подумал Всеволод Всеволодович, скомкал газетную вырезку и поднялся.

Из-за больного зуба и необходимых дурацких полосканий сегодня он не успел прочесть целую пачку «альтернативных» заметок в защиту Белова, сделанную по его же просьбе женой. Да и черт бы с ними! Что он может прочесть для себя нового?

Всеволод Всеволодович аккуратно переложил непрочитанные публикации в корзину для растопки камина и пошел руководить страной.

— Здравствуй, Демократий! — по-отечески поздоровался Виктор Петрович Зорин со швейцаром ресторана «Сибирские пельмени» и позволил снять с себя дубленку. — Как жизнь, здоровье?

Швейцар со смешным именем Демократий Павлович привык отвечать на вопрос «как жизнь». Причем делать это надо было таким виртуозным манером, чтобы ответить и не ответить одновременно.

— Похоже, завтра будет мороз, — сообщил швейцар, ухитряясь одновременно помассировать себе плечевой сустав — в качестве косвенного ответа на вопрос о здоровье, и стряхнуть выхваченной из воздуха щеткой несуществующие пылинки с дубленки гостя.

Швейцар элитного по масштабам Красносибирска ресторана, а в прошлом начальник краевого отдела народного образования, Демократий Павлович делал это вполне бескорыстно и не надеялся на чаевые. Умный и опытный работник знал, что есть такая категория посетителей, с которых отряхивать пылинки можно и нужно абсолютно безвозмездно.

Виктор Петрович Зорин принадлежал к числу людей… Да чего там людей — явлений — которые не тонут по определению. Ему самому нравилось сравнивать себя с кораблем, умело направляемым рукой капитана между бесчисленными рифами в бурном политическом море. У его недоброжелателей были на этот счет другие сравнения.

Даже первое лицо в стране, президент Батин, позволил себе как-то, на одном из полуофициальных приемов, довольно двусмысленно пошутить по поводу Зоринской непотопляемости. Впрочем, президент недаром слывет острословом, и было бы глупо на него обижаться. Да хоть горшком назови, как говорится, только в печку не ставь! К тому же полпредом этого самого президента по Красносибирскому краю был в итоге назначен не кто-нибудь, а именно Виктор Петрович Зорин.

Виктор Павлович осмотрелся в полутемном баре, где под потолком поблескивал зеркальный шар, и за стойкой сидело не больше трех посетителей, и прошел прямиком в отдельный кабинет, где был накрыт специальный стол на двоих., Остальные члены комиссии, с которыми Зорин провел первую половину дня, заранее предупрежденные через помощника, что у представителя президента намечается конфиденциальная беседа, послушно, хотя и без особой радости, протопали в общий зал.

В прежние времена сибирским пельменям господин Зорин наверняка предпочел бы суши. Но здесь, в Красносибирске, единственное заведение, претендующее на японскую кухню, называлось почему-то «Восемь самураев» и имело явный крен в сторону Кореи. Коронным блюдом в нем были морковный острый салат и манты. Последние очень походили на общепитовские пельмени, только размером побольше, из-за чего мясная начинка была сыроватой.

Так что представителю президента весь резон был не выпендриваться и проявлять здоровый патриотизм: в «Сибирских пельменях», по крайней мере, уж пельмени-то готовить умели. К тому же специально для господина Зорина здесь всегда держали наготове бутылочку «Абсолюта» в морозильной камере. Это, знаете ли, для того, чтобы водка была густой и тянулась, когда ее наливаешь в специально охлажденную рюмочку. Плюс, понятное дело, икра. Плюс малосольный муксун (как же, в Сибири жить, да хорошей рыбки не покушать!), капуста «с морозцем», крошечные огурчики из личных запасов шеф-повара, моченая брусника. Иными словами, нехитрые радости национальной кухни. Красносибирск, хоть и столица края, а все же вам, батенька, не Москва и, тем более, не Париж, так что приходится мириться с издержками провинциальной жизни.

Кстати, краевой центр в Восточной Сибири, как полагал господин Зорин, не был его конечным пунктом следования по жизни. Это был всего лишь временный или, как принято говорить, переходный период, в ходе которого предстояло собраться с силами. Ну, и порешать, понятное дело, кое-какие задачи из области как государственной, так и сугубо личной.

Карьера Виктора Петровича Зорина складывалась непросто. Успех и неограниченное доверие к нему со стороны самых высоких руководителей могли внезапно смениться опалой. И в такие минуты оставалось только надеяться, что общее направление было выбрано все-таки правильное. Кремлевский старожил и член Совета безопасности при старом президенте, при Ватине вдруг был подвергнут опале и пару лет вынужден был отлеживаться на дне.

Имя Виктора Петровича Зорина долго склоняли в связи с убийством бывшего директора Красносибирского алюминиевого комбината Рыкова. Момент был крайне неприятный, и наиболее рьяные противники даже впрямую указывали на Зорина как на заказчика этого убийства. Но доказать ничего не смогли!

Исполнитель убийства Литвиненко, бывший помощник господина Зорина, в ходе следствия скончался от инсульта, и вопрос о заказчике как-то сам собой перестал быть актуальным. Этот Литвиненко — тот еще фрукт: казалось бы, молодой мужик, спортсмен и все такое, а вот поди ж ты — умер! Все, как говорится, под Богом ходим. А Виктор Петрович, пережив не самый веселый период в своей жизни, вновь оказался востребованным.

Новый генеральный директор Красносибирского алюминиевого комбината Александр Белов в чем-то напоминал своего предшественника и тоже не нравился Виктору Петровичу. Их знакомство насчитывало уже больше десятка лет и носило странный характер. Белов и Зорин, бизнесмен и политик, были настолько же необходимы друг другу, насколько не любили друг друга. Даже, пожалуй, презирали.

Александр Белов для Виктора Петровича был чем-то вроде соринки в глазу: раздражает, саднит, мешает сосредоточиться на главном. Слишком молод и куда как крут, а главное, все время норовит сыграть не по правилам! Вот, допустим, собрались достойные люди, равные друг другу по статусу, и затеяли сыграть в шашки. И тут появляется этот хрен с горы, делает два хода, и — в дамках! И так не один и не два раза, а всегда.

Согласитесь, это несправедливо. Господин Зорин уж на что стар, мудр и осторожен, а… вынужден, как все смертные, платить судьбе по счетам. И каждый свой жизненный успех оплачивать звонкой монетой, собственного достоинства и даже здоровья. Даже в психиатрической лечебнице довелось полежать — вот она, долюшка профессионального политика! А этот мачо — Белов — из любых, самых безнадежных ситуаций выходит краше прежнего. Бьют его, взрывают, жгут, уничтожают морально, а ему все, нипочем: красив, удачлив, беспредельно нагл…