Холодный счет - Владимир Григорьевич Колычев

– Отставить!

Пес растерялся, сдал в сторону, освобождая проход. И жалко гавкнул вслед. Не справился он со своей задачей, не смог удержать гостя.

Севастьян замедлил шаг. А почему это Байрон не должен был выпускать его из шашлычной? Почему Жуков приставил к нему собаку?.. Севастьян снова набрал ход – в поисках ответа на эти вопросы.

Три белые полоски на темно-серой куртке он заметил в купальном павильоне, согнутая в локте рука выглядывала из широкого дверного проема. Жуков стоял, двумя руками упираясь в стену, а между ними Яна, в купальном халате, прижатая к стене. Он так плотно приблизился к падчерице, что руки согнулись в локте.

– Не будь дурой! – услышал Севастьян. – Бросим все, уедем вдвоем!

– Не хочу! – пискнула Яна.

В ответ Жуков навалился на нее, вжимая в стену. Севастьян ворвался в павильон и увидел, как подлеца затрясло от перевозбуждения. Затрясло в самом настоящем оргазме. А ведь он даже штаны не снял.

Жуков не душил Яну, просто прижимался к ней, но ему хватило и этого.

– Ну ты и урод! – не сдержался Севастьян.

Он оторвал подонка от Яны, ударил его кулаком в челюсть, сбил с ног, навалился, пытаясь взять руку в захват. В прошлом году это ему удалось, а сейчас нет. Жуков сам ударил его – локтем в переносицу, после чего сразу же взял на удушающий прием. Он лежал на полу, спиной прижимая к себе Севастьяна, и душил его. И при этом рычал от удовольствия. Натуральный маньяк.

В помещение ворвалась Ирина, Яна так и стояла, прижавшись к стене. Спрашивать не надо, что произошло, глянешь на нее – сразу поймешь.

– Что здесь у вас такое?

– Янку изнасиловать хотел! – прохрипел от натуги Жуков.

Севастьян при всем желании не мог опровергнуть это, горло пережато, слова не выдавить.

– Ну ты и мразь, Крюков!

И Яна даже не пыталась заступиться за Севастьяна, как будто это он прижимался к ней.

– Покойная мразь! – Жуков и не думал ослаблять хватку.

– Ты что делаешь? – Ирина в замешательстве смотрела на мужа. Может быть, она и хотела остановить его, но понимала, что это бесполезно.

– Уже сделал!

Севастьян терял сознание, а вместе с этим и жизнь. Жуков и близко не ослаблял хватку.

– Может, не надо? – робко спросила Ирина.

– Он хотел изнасиловать мою дочь!

Яна молчала, даже не пытаясь оспорить слова своего деспота.

– Стреляю на поражение! – раздался вдруг знакомый мужской голос.

Взгляд заволокло плотной красной дымкой, Севастьян не видел следователя, возможно, его нет, а есть только слуховые галлюцинации. Если умирающее сознание искало спасения, то нашло оно его в иллюзиях.

В нос ударил острый запах нашатыря, Севастьян открыл глаза. Он лежал на полу, Жуков сидел на диване в наручниках, Яна в одном кресле, Ирина в другом. Ватку с нашатырем перед его носом держал Милованов. Пасечник стоял у камина и с презрением смотрел на Севастьяна.

– Очнулся?

Севастьян хотел сказать в ответ, но в горле запершило, запекло, он закашлялся.

– Крюков, ты хоть понимаешь, что натворил? – Ирина пыталась испепелить его взглядом.

– Натворил твой муж. Прямо себе в штаны. Преждевременная эякуляция. Даже штаны снять не успел.

Севастьян с надеждой смотрел на Милованова. Пасечник снова настроен против него, с ним каши не сваришь. С Ириной понятно, она могла и не знать, кто насиловал ее дочь. Яна затравлена отчимом, сидит, опустив глаза, слово боится сказать. Как Жуков скажет, так и будет. Один только Милованов беспристрастен, во всяком случае, позиционирует себя так.

– На кого эякуляция? – спросил Пасечник.

– Ну не на меня же! – Севастьян смотрел на него как на законченного идиота.

– Давай рассказывай, что произошло, – потребовал следователь, прохладно глянув на него.

– А что рассказывать? – рыкнул Жуков. – Я захожу, а этот козел к дочке моей лезет!

Яна еще ниже опустила голову, она и не думала перечить деспоту.

– Вас не спрашивают, – отрезал Милованов.

– Все было наоборот. И экспертиза это покажет, – сказал Севастьян.

– Ты уверен? – с сомнением спросил Пасечник.

– А ты трусы с него сними?! Сам, наверное, до сих пор в поллюциях просыпаешься!

Молод Пасечник для начальника уголовного розыска, в трусах еще не обсохло. Севастьяну не следовало об этом говорить, но приперло, сил нет молчать.

– Крюков! – начальственно гаркнул Пасечник.

Но впечатление смог произвести только на Яну. Низко наклонив голову, она вдруг сорвалась с места, но Милованов не позволил ей ускользнуть, поймал за руку и прижал к себе.

– Что вы делаете? – возмущенно спросила Ирина.

– Вернись на место, девочка! – потребовал Милованов.

– Отвалите все! Достали! – разрыдалась она.

Ирина подошла к Яне и, воинственно глянув на Милованова, притянула к себе дочь. Но увести ее не смогла, хотя и хотела. Следователь перегородил ей путь.

– Яна, расскажи, пожалуйста, что здесь произошло?

– Не знаю. Захожу, а эти дерутся! Мне стало плохо…

– Кто к тебе приставал?

– Никто не приставал!

– А почему тогда… э-э… – Милованов пошевелил пальцами, показывая на Жукова.

– Лев Игнатьевич, – угрюмо глянув на него, буркнула Ирина.

– Почему гражданин Жуков утверждает, что капитан Крюков пытался изнасиловать вас? – обращаясь к дочери, Милованов как будто нарочно проигнорировал мать.

– Не знаю… Не было ничего. – Яна низко-низко опустила голову.

– Может, все-таки было? – Пасечник не постеснялся протянуть к ней руку, как будто хотел взять за подбородок и приподнять голову, чтобы Яна могла смотреть ему в глаза.

В самый последний момент сдержался. К счастью для себя. Севастьян уже повел плечом, собираясь врезать ему. Совсем оборзел Андрюша, совсем о нормах приличия забыл.

– Да не было!

– Все!

Ирина грубо толкнула Милованова, сдвигая его в сторону, и увела-таки Яну.

– Далеко не уходите! – с важным видом потребовал Пасечник.

Яна в ответ подняла правую руку с оттопыренным средним пальцем. Но Севастьян даже не улыбнулся. Вот если бы она Жукова умыла, а так дешевый фарс. Его самого когда-то в домогательстве обвинила, Пасечнику вот «фак» показала. А Жукова выгородила. Не приставал он к ней, не предлагал бросить все и уехать с ним. И штаны себе не испачкал. Хорошо хоть Севастьяна в изнасиловании не обвинила.

– А вам, Лев Игнатьевич, придется отправиться с нами, – сказал Милованов, сурово глядя на Жукова.

– Не понял! – встрепенулся тот. – Не было же ничего!

– Не приставали к падчерице?

– Нет!

– И гражданин Крюков не приставал?

– Нет.

– Выходит, вы его оклеветали?

– Э-э, ну ляпнул в запале…

– Ну что ж, тогда вам повезло, клевету мы опустим. А вот покушение на жизнь сотрудника полиции, извините, спускать на тормозах мы не станем.

– Покушение