ОНО - Стивен Кинг

— О'кей, все идет по плану. Без проблем. Проще, чем два пальца обоссать, верно?

Они неуверенно кивнули.

Спустя годы, вспоминая все это, Бен подумает: В наши дни мальчишка мог просто побежать и купить паяльную лампу… Или взять у отца в мастерской. Но в 1958 году все было не так.

— Не волнуйся, — сказал он Стэну, который стоял за Беверли.

— А, — вскинулся тот, заморгав.

— Не беспокойся.

— Я и не беспокоюсь.

— А-а… я думал, беспокоишься. Я только хотел, чтобы вы все знали, что все это совершенно безопасно. Если бы вы беспокоились. Я имею в виду…

— Все нормально, Бен?

— Все отлично, — пробормотал Бен. — Дай мне спички, Ричи. Ричи дал ему коробок спичек. Бен повернул рукоятку, приоткрыл отверстие клапана, зажег спичку и поднес к кончику паяльной лампы. Послышался глухой шум, вспыхнуло пламя. Бен отрегулировал огонь и начал нагревать основание гильзы.

— Ппподождите, — сказал Билл и ринулся в дом. Он вернулся через минуту, держа к руках пару дешевых темных очков типа «Черепаха» для хозяйственных целей, которые лежали уже больше года на кухне.

— Лучше надень их, Соломенная Голова! Бен ухмыльнулся и напялил их.

— Черт, да это же Фабиан! — воскликнул Ричи. — Или Фрэнки Авалон, или кто-то еще из этих импортных эстрадников.

— Заткнись, болтливый дебил, — приказал Бен и начал хихикать против своей воли. Сама мысль, что он Фабиан или кто-то еще, смешила его. Пламя чуть метнулось, и он перестал смеяться: он снова сконцентрировался. Через две минуты он отдал лампу Эдди, который благоговейно принял ее.

— Готово, — сказал он Биллу. — Давай перчатку! Только быстро, быстро!

Билл передал ему перчатку, Бен надел ее и, держа в этой руке гильзу от минометного снаряда, другой рукой заворачивал рукоятку тисков.

— Держи это прямо, Бев.

— Я готова, можешь начинать, — прокричала она. Бен опрокинул гильзу в воронку. Все остальные наблюдали, как ручеек расплавленного серебра лился между двумя сосудами. Бен вылил все аккуратно, не пролив ни капли серебра. В какую-то секунду он почувствовал себя окрыленным. Действительность чудесным образом преобразилась. В этот момент он перестал чувствовать себя добродушным толстяком Беном Хэнскомом, который носил рубашки навыпуск, чтобы прикрыть свой живот, он почувствовал себя Тором, кующим гром и молнию в кузнице богов. Потом это чувство прошло.

— О'кей, — сказал он. — Мне нужно еще раз подогреть серебро. Кто-нибудь, протолкните гвоздь или еще что в горлышко воронки, пока оно там не застыло.

Это проделал Стэн.

Бен снова вставил гильзу в тиски и взял паяльную лампу у Эдди.

— Ну вот, — сказал он. — Номер два. И вернулся к работе.

Через десять минут все было готово.

— Что сейчас? — спросил Майк.

— А сейчас поиграем разок в «Монополию», — сказал Бен, — пока они застывают. Потом я их разобью по линии разъема стамеской, и все будет готово.

Ричи беспокойно посмотрел на треснутый циферблат своего «Таймекса», которому здорово досталось, но он все равно продолжал идти по-прежнему.

— Когда придут твои родители, Билл?

— Ккк десяти или десяти тттридцати, — сказал Билл. — Та же самая история, что и cc «Ааааа…

— «Аладдином», — докончил Стэн.

— Да. И они потом еще наверняка остановятся съесть кусочек пппиццы. Они почти всегда оостанавливаются.

— То есть у нас еще полно времени, — подытожил Бен. Билл кивнул.

— Давайте зайдем внутрь, — сказала Бев. — Я хочу позвонить домой. Я обещала, что сделаю это. Но только молчите. Он думает, что я сейчас в Доме культуры и приеду оттуда на велосипеде домой.

— А что, если он захочет раньше заехать за тобой и отвезти домой? — спросил Майк.

— Тогда, — сказала Беверли, — у меня будет масса неприятностей.

Бен подумал: Я бы защитил тебя, Беверли. Где-то в дальнем уголке его сознания начали всплывать грезы, такие сладкие, что он забыл обо всем. Отец Бев начал здорово придираться к ней: орал на нее и все такое (даже в своих грезах Бен не мог себе представить, как плохо иметь дело с Элом Маршем). Бен представил себя стоящим перед ним и как он просит его отстать от нее.

Если хочешь неприятностей, толстяк, то валяй, продолжай защищать мою дочь.

Хэнском, обычно спокойный книжный мальчик, мог быть разъяренным тигром, если его довести до бешенства. Он говорит Элу Маршу чрезвычайно искренне: «Если вы хотите добраться до нее, вам придется сначала иметь дело со мной».

Марш начинает двигаться вперед… и вдруг его останавливает стальной блеск в глазах Бена.

«Ты еще пожалеешь», — бормочет он, но уже ясно: вся спесь сошла с него. После всего этого он просто бумажный тигр.

«Я как-то в этом сомневаюсь», — говорит Хэнском с непроницаемой улыбкой Гарри Купера, и отец Беверли поспешно уходит.

«Что на тебя нашло, Бен? — всхлипывает Бев, но ее глаза сияют и полны счастья. — Ты выглядел так, как будто был готов убить его». «Убить его? — говорит Хэнском, и непроницаемая улыбка Гарри Купера все не сходит с его уст. — Нет, детка. Он, может быть, и скотина, но он как-никак твой отец. Я, может, отшлепал бы его маленько, но это только потому, что, когда кто-то разговаривает с тобой не так, я немного выхожу из себя. Знаешь?» Она простирает руки вокруг него и целует его (в губы! в губы!) «Я люблю тебя, Бен!» — рыдает она. Он может чувствовать ее маленькие груди, прижавшиеся крепко к его грудной клетке и…

Он немного дернулся, отбрасывая эту яркую, очень светлую мечту и с усилием возвращаясь в действительность. Ричи стоял в дверном проеме, спрашивая, идет ли он, и Бен понял, что он уже совсем один в мастерской.

— Да, конечно.

— Стареешь, Соломенная Голова, — сказал Ричи, когда Бен подошел к двери и похлопал его по плечу. Бен ухмыльнулся и по-дружески съездил Ричи по шее.

С отцом Бев проблем не было.

— Он вернулся с работы поздно, — сказала мать Бев по телефону, — крепко заснул перед телевизором, а проснулся, когда уже пора было идти спать.

— Ты домой придешь, Бев?

— Да, папа Билла Денбро собирается развезти нас всех по домам.

Вдруг голос миссис Марш прозвучал встревоженно:

— Ты не на свидании, Бев?

— Нет, конечно, нет, — сказала Бев, смотря сквозь изогнутый проход между темным холлом, где находилась она, и столовой, где сидели остальные, склонившись над доской «Монополии». Но я очень хотела бы, — подумала Бев.