Оржицкие «фермопилы» Костенка - Виктор Григорьевич Стовба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прошло полчаса, и поток командиров, которые шли через мост, иссяк».
Получается, что только пешее движение через мост командиров, которых патрули направляли на противоположный берег реки Оржица, заняло не менее 30 минут.
«Как-то незаметно набежали тучки, стал накрапывать дождь. Мягкая, сыпучая, как пыль, почва конопляного поля покрылась тонкой пленкой грязи, затем, все больше и больше стала просачиваться водой, начала превращаться в болото. Не имея возможности ни сесть, ни лечь, люди уныло горбились от холода, неохотно переговаривались. Стояли, засунув ладони под мышки или – не по-уставному – в карманы. Некоторые, сбившись в кучки, прикрывались плащ-палатками.
«Как овцы в стаде», – вспомнил Мальцев село.
Все ждали. Несколько человек, потеряв терпение, отправились к мосту разведать обстановку, узнать, кого ждут и как долго придется ждать.
Часовые у моста, увидев приближавшихся, приказали им остановиться и повернуть назад. «Переговорщики» что-то отрицали, требовали для разговора начальника караула.
То, что произошло дальше, было еще неожиданнее, чем фашистский артиллерийский налет. Струи пуль из дул двух пулеметов веером рассыпались от моста, просвистели над головами офицеров и заставили их упасть лицом в грязь дороги. Полежав некоторое время и получив от часовых повторный приказ – вернуться в конопляное поле, морально убитые офицеры, опасаясь даже чертыхаться, молча вернулись к товарищам.
Несколько человек, покинув конопляное поле, перебежками направились к берегу реки метрах в трехстах ниже моста. Огненные жгуты пуль указали беглецам, что и к реке путь им заказан.
Прячась за изгибом реки, некоторые все же добрались до берега. Но прибрежная местность была болотистой и, увязнув по пояс, а то и по грудь в грязи, офицеры вернулись назад.
– Что же это … – растерянно и как-то беспомощно сказал один из соседей Мальцева. Да, что это? Советские бойцы пулеметным огнем поливают советских командиров?»
Действительно, ситуация более чем странная. Кто-то, имевший право приказывать, своей волей собрал на противоположном от Оржицы берегу реки массу офицеров. Время идет. Вернуться назад никто не может, о чем свидетельствуют обстрелы из пулеметов со своей стороны. Приказы отсутствуют. Оружие, необходимое для прорыва, отсутствует. Явные командиры отсутствуют. Что было задумано? Возможно, создать офицерские батальоны прорыва? Для чего все это? И главное – КТО все это организовал? Москаленко? Смирнов?
Сталин отчаянно искал методы, средства и способы остановить войска, отступавшие по всему фронту, заставить угнетенных неудачами, поражениями, пораженных танкобоязнью бойцов и командиров, политработников поверить в свои силы, в способность остановить врага.
Особенно опасными были паника, растерянность, страх, что парализовали волю воинов, приводили к дезертирству, добровольному переходу на сторону врага, массовой сдачи в плен. «Вождь народов» снова и снова убеждался, что только наказаниями, силой оружия можно исправить положение на фронтах. Он требовал от органов НКВД руководствоваться в своих действиях угрозой жестокой казни, считал, что в критические моменты бойцов нужно ставить перед выбором между возможной почетной смертью в бою и неизбежной позорной смертью в результате наказания расстрелом.
Именно этим принципом руководствовался Верховный Главнокомандующий, когда 12 сентября 1941 продиктовал начальнику Генерального штаба маршалу Б. Шапошникову директиву о заградительных частях, как одной, по его мнению, из эффективных мер исправить положение на фронтах. В директиве отмечалось, что опыт борьбы с немецкими войсками показал наличие в рядах советских стрелковых дивизий много панических и прямо враждебных элементов. Под натиском врага они бросают оружие, восклицают: «Нас окружили!», Создают панические настроения, которым подвергаются целые дивизии, оставляя оружие, боевую технику, бойцы и командиры массово бегут с поля боя. Подобные явления наблюдаются на всех фронтах. По мнению Сталина, причиной такого явления было недостаточное количество твердых и устойчивых командиров и комиссаров. Чтобы предотвратить дальнейшее отступления войск, избежать паники, растерянности, преодолеть страх перед немецкими танковыми и механизированными армадами, Сталин говорил:
«1) В каждой стрелковой дивизии иметь заградительный отряд из надежных бойцов, численностью не более одного батальона;
2) задачей заградительного отряда считать прямую помощь комсоставу в установлении твердой дисциплины в дивизии, прекращении побега охваченных паникой военнослужащих, не останавливаясь перед применением оружия».
«Скучно и беспрестанно шел дождь. Где-то очень далеко приглушенно гудела моторами и звенела гусеницами бронетехника.
«Как трактора в уборочную … – невесело подумал Мальцев. – Наверное, наши танки позиции занимают. Затем нам прикажут».
Над городом снова летели фашистские самолеты. Вытянув шеи, командиры молча наблюдали за бомбардировкой, рассматривали клубы черного дыма, которые поднимались над Оржицей».
Это уже, как минимум, четвертая бомбежка Оржицы 20.09.1941 года.
«Резина горит, – вздохнул Мальцев. – Может, и моих подожгли».
Екнуло коротко, почти сразу – как тяжелой кувалдой ударило, встряхнув землю под Мальцевым. Свистнуло коротко – грохнул разрыв.
– Воздух! – Крикнул кто-то, предупреждая об артналете.
Поздно отреагировав на команду, все плюхнулись в грязь.
«Танки стреляют, – определил Мальцев. – Фугас!»
Глухой хлопок в небе и резкий, пронзительный свист, глухой хлопок, словно царапающий по коже – и режущий душу свист…
«Осколочным накрывает, шрапнелью, – похолодело в груди Мальцева. – От этих в чистом поле за пучком соломы не спрячешься!»
Он услышал чавканье грязи под сапогами. Двое молоденьких лейтенантиков, что не успели в своей коротенькой жизни понюхать пороха, выпучив от страха глаза, бежали неизвестно куда.
«Необстрелянные, – пожалел Мальцев пацанов, как уже погибших. – Куда, глупые… От шрапнели не уйдешь!»
Хлопнуло, свистнуло множеством осколков. Лейтенанты упали. Один совсем без движения, другой попытался встать, но его подмял в грязь под себя офицер, оказавшийся рядом.
– Лежи!
– Окопаться! – Крикнул невпопад привыкший командовать голос.
– Заткнись, командир, – не очень громко, но отчетливо попросил кто-то из соседей Мальцева.
– Чем окапываться?
У командиров саперных лопаток не было».
У них не было не только саперных лопаток, не было ничего, кроме собственного табельного оружия, а много ли навоюешь пистолетом против танкового обстрела…
«Взрывы фугасных снарядов чередовались со взрывами осколочных. Командиры, вжимаясь в землю, выгребали из-под себя грязь.
– Лейтенант, сбегай с кем-нибудь, узнай обстановку. Кто там нас кроет?
Услышал Мальцев голос соседа-капитана. Глубоко, до середины голеней увязая в грязи, три офицера тяжелыми прыжками побежали на восток, к противоположному краю поля, откуда раздавались звуки выстрелов. Услышав свист фугаса или хлопок шрапнели, падали лицом вниз, все более просачиваясь грязью.
В полукилометре от конопляного поля жирной пунктирной линией выстроились немецкие танки. Стреляли не спеша, размеренно. Между танками и чуть впереди от них группами лиц по десять сидели и лежали фашистские солдаты. Дождь прекратился, из-за туч выглянуло полуденное солнце, приятно согревая людей. Солдаты располагались на разостланных или плащ-палатках, или кусках брезента. Многие разделись по пояс, держали в руках фляжки, периодически прикладывались к горлышку, поворачиваясь в сторону конопляного поля, поднимали вверх автоматы, что-то кричали, смеялись. Судя по движениям губ, кричали: «Рус, сдавайся!»
Конечно, у немцев было время и танки подтянуть (сколько там до тех Онишок), и пехота, судя по всему, собралась комфортно повоевать – с практически безоружными офицерами.
«Мальцев заметил, что обстреливают в основном центральную часть поля, а по краям и за его пределами взрывов практически не было. У самого края конопляного поля, на пригорке, росла огромная шелковица. Сначала ползком, а потом короткими перебежками Мальцев добрался до шелковицы и спрятался за ее толстым стволом. Отсюда было хорошо видно и городок, и берег на дальнее расстояние, и большую часть поля, изрядно уже изрытую воронками, в которых прятались офицеры. На дне воронок уже блестела вода, которая успела там накопиться».
Получается, что офицеры надежно зажаты с обеих сторон: немецкими танками и пехотой со стороны Онишок, и пулеметами со своей, оржицкой стороны.…
Может кто-то (из так называемых «организаторов») будет потом считать, что это было НАСТУПЛЕНИЕ, что это была попытка ПРОРЫВА?
«Со стороны города к мосту приближалась группа людей. Впереди шел крепкий, коренастый офицер с властными привычками. Следом, окружая
