Оржицкие «фермопилы» Костенка - Виктор Григорьевич Стовба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В книге К. С. Москаленко «На юго-западном направлении», в главе «Тяжелые испытания», в 3-й главе читаем о том, что:
«… части 15-го ск (ком. – генерал-майор К. С. Москаленко) были оттеснены на юг и отходили самостоятельно, отражая атаки противника, который наседал с фронта и обоих флангов. 20 сентября у Гребенки остатки корпуса соединились с остатками 164-й (?) и 196-й (?) дивизий 26-й армии, отходивших в Лубны. Собранные генералом К. С. Москаленко несколько тысяч бойцов и командиров предприняли попытку переправиться через Сулу у Оржицы, но под шквальным пулеметно-минометным огнем противника вынуждены были отойти с большими потерями».
Прорваться через кольцо окружения группе К. С. Москаленко удалось только ночью 24 сентября. Из воспоминаний генерала К. С. Москаленко:
«Только 20 сентября, после того как противник захватил Бахмач, Прилуки, Пирятин, Лубны, корпус соединился с 164-й и 196-й стрелковыми дивизиями 26-й армии, отходили в том же направлении, что и мы. Восточный берег реки Сулы был уже в руках фашистов, когда мы вышли на ее западный берег. Здесь, в населенном пункте Оржица, оказались также окруженными штабы корпусов других армий.
В таком отчаянном положении я принял единственно возможное решение: собрать побольше людей из разных частей и прорываться на север и северо-восток. В этом мне оказывал горячую помощь член Военного совета 26-й армии бригадный комиссар Д. Е. Колесниченко.
Мы собрали несколько тысяч бойцов и командиров, и я повел их в атаку. Но прорваться не смогли. Повторили попытку, и снова безуспешно. Потом еще и еще раз. Кольцо продолжало беспощадно сжиматься вокруг нас, и, казалось, не было такой силы, которая могла бы разорвать его. Однако остатки 15-го стрелкового корпуса, а также 164-й и 196-й стрелковых дивизий 26-й армии нашли в себе эту силу».
Интересно то, что в своих воспоминаниях В. Т. Шатилов, в то время исполняющий обязанности командира 196 сд, ни словом не упоминает о совместных наступательных или оборонительные действия с частями 15 ск.
Что касается 164 сд, то в то время она находилась совсем в другом месте, за пределами Киевского котла и выполняла разведывательно-оборонительные бои местного значения. Огромное количество ссылок на то, что дивизия была в Оржицком очаге Киевского котла, не отвечают действительности, так как: «К концу 17 сентября 164-я сд вместе со 130-й сд и 96-й гсд вела бой в районе Верхний Рогачик, Гюновка и Менчикуры. 18-го числа она продолжила отступление, достигнув рубежа Бол. Знаменка – Неимущий – Нов. Алексеевка, а 20 сентября заняла позицию у Балки и Шмальковки. 24 сентября дивизия выполняла усиленную боерозведку. Разведрота 620-го сп под конец дня вела бой в 5 км к юго-западу от Водянского, а разведотряд 531-го сп занял п. Розы Люксембург. 25 сентября дальнейшее продвижение (разведотряда) было остановлено сильным ружейно-пулеметным огнем в 5 км к юго-востоку от Новоднепровка».
Вполне очевидно, что наблюдается путаница 164 сд и 264 сд, которая действительно была в Оржицком котле, и концу сентября уничтожена немцами в Денисовке (или на подступах к ней, вероятнее всего, в районе подступов к Кандыбовке).
На участке Оржица-Золотухи красноармейцы прорвались вперед.
Впоследствии один из активных участников этих боев рассказывал, что батальоны 69 сп 97 сд (ранее она входила в состав 38-й армии) несколько раз бросались на вражеские позиции, но под ураганным огнем закопанных в землю немецких танков вынуждены были отступать. Такие же горячие схватки происходили на всех участках.
Пока не ясно, о каком конкретно участке говорится, и какие подразделения осуществляли этот прорыв, насколько успешным или неуспешным он был, были ли это действительно только батальоны 97 сд? И был ли этот прорыв как таковой, особенно учитывая воспоминания некоторых участников тех событий…
Сначала считалось, что командование гарнизона, вероятнее всего, возглавил генерал И. И. Алексеев (ведь это ему Ф. Я. Костенко поручил организовать оборону Оржице). Но известно, что попытка Алексеева отбить Лубны у Хубе потерпела неудачу, а сам он, с частью людей, находится в районе Сенчи. Если так, то какой именно генерал приказал выставить караул возле моста в сторону Лубен, и какой генерал приказал выставить пулеметы на Оржицкому берегу реки, которые в дальнейшем будут использованы для расстрела отступающих с онишкивской стороны реки СВОИХ же офицеров?
И главное, не был ли это именно генерал Москаленко, особенно учитывая сказанное им самим: «…я принял единственно возможное решение: собрать побольше людей из разных частей и прорываться на север и северо-восток».
Здесь стоит послушать непосредственных участников тех событий, чтобы, по возможности, воспроизвести весь трагизм этого «наступления»…
По рассказам Михаила Николаевича Мальцева (ветерана Великой Отечественной войны, кавалера орденов Отечественной войны I и II степеней, ордена Красной Звезды и ордена Александра Невского):
«Странная штука – война, думал он, в тот момент техник-интендант второго ранга, заместитель начальника по хозяйственной части 131-й сд, стоя у главной машины автоколонны и рассматривая сквозь утреннюю мглу многочисленные потоки пехоты вперемежку с грузовиками, танками, пушками на конной и тракторной тяге, которые двигались прямо, без дорог в сторону города Оржица.
Монотонный гул движущегося войска изредка нарушался человеческими криками, конским ржанием, резкими стуками, – этот напряженный гул настораживал его, как настораживает человека гул растревоженного улья, готового взорваться тысячами жалящих пчел. То там, то здесь начинали вдруг стонать-надрываться моторы, но быстро стихали до какой-то общепринятой громкости, словно боясь лишним шумом потревожить кого-то главного, чьей волей были закручены в общий клубок судьбы множество людей, которые шли со всех сторон в Оржицу.
Странная штука – война, думал Мальцев. С шестьюдесятью грузовиками он отправился на армейские склады, загрузился продовольствием, на обратном пути прихватил в нескольких колхозах фураж, не нашел в Нежине свою часть, отбыл искать ее в сторону Лубен, как предупреждал командир… На полпути патруль вернул его автоколонну на Оржицу, потому как Лубны уже отрезали фашисты (16 тд Хубе)…
Сколько раз их бомбили и обстреливали… и вот Оржица, словно гигантская воронка на реке, помимо его воли затягивает Мальцева с автоколонной и бесчисленным количеством других людей и техники в свою неизвестность».
Фактически получается, что в Оржицу стекались остатки воинских частей по многим направлениям, в т.ч. и со стороны Лубен, Пирятина, а не только со стороны Черкащины.
«По элементарным военным правилам такого огромного скопления незащищенных от авиации войск на ограниченном, близком от фронта пространстве быть не должно. „Солдатский телеграф“ сообщил, что группировка войск в Оржице охвачена фашистами с трех сторон. Признаков подготовки к обороне не было видно, а значит, фашистские стервятники в любой момент могли погулять здесь на солдатском мясе безнаказанно. Именно поэтому такое скопление войск не ободряло мощью, а пугало своей незащищенностью».
Н. Н. Мальцев отмечает тот факт, что подготовки к обороне Оржице он не наблюдал.
«Связанные общей неповоротливой судьбой, без строя, разнокалиберными группами, повесив головы и сгорбившись под тяжестью винтовок и полупустых вещевых мешков, сосредоточившись на многодневной усталости, солдаты выходили из молока утреннего тумана, проходили мимо Мальцева и прятались в тумане же. Шли в неизвестное для всех будущее…
Кто-то невидимый руководил этой огромной массой людей – и все беспрекословно подчинялись воле того невидимого. И в его власти было послать людей на передовую или в тыл, дать людям возможность выжить или погибнуть, или погибнуть с честью, геройской смертью, или бесславно, затерявшись на задворках войны.
Нет, не всегда солдат-герой свободный умереть героем!
– Воздух! Воздух! – Переполошила бойцов едва слышная надрывная команда с той дали, куда двигались потоки людей. От человека к человеку передавались крики все ближе и ближе, принесли страх и помчались в ту даль, откуда стекала эта огромная масса людей и техники.
Тревожный пчелиный гул на мгновение стих. Люди замерли, прислушиваясь и выискивая ухом гул самолетных моторов. Под влиянием того, приглушенного туманом, страшного звука, человеческие массы, якобы не особо спеша, пришли в движение, раздробились, рассыпались из колонн. Машины и танки, конные повозки и полевые кухни – все постарались нарушить правильность движения, разъехаться и расползтись в беспорядок, и снова все замерли в надежде, что и на этот раз смерть пройдет их.
Неясный тяжелый
