Оржицкие «фермопилы» Костенка - Виктор Григорьевич Стовба

Войска XXXV корпуса вновь провели весь день в преследовании ускользающих от них советских войск. Однако впереди уже виднелись огненные всполохи и доносилась канонада, что свидетельствовало, что цель наступления уже близка.

На 20 сентября перед 293-й дивизией стояла задача передовыми отрядами оберста Х. фон Паннвица и Мюллера наступать вдоль железной дороги на г. Золотоноша и в сторону долины р. Крапивна. Навстречу им будут двигаться части XI корпуса, на правый фланг выйдет 262-я пехотная дивизия.

Гудериан:

«В тот день пал Киев. XLVIII танковый корпус 1-й танковой группы захватил Городище и Белоусовку».

20 СЕНТЯБРЯ

20 сентября командарму-26 Ф. Я. Костенко было (через Генштаб) передано указание главкома Юго-Западного направления С. К. Тимошенко о том, чтобы

«…главный удар, с целью выхода из окружения, наносить в направлении Ромен, а на направлении Лубны – Миргород оставить прочный заслон».

Колонны вышли к Оржице на конец 20 сентября. Прежде чем двигаться дальше, генерал Ф.Я.Костенко снова собрал армию в кулак: он уже знал, что прорыв на восток будет тяжелым и потребует напряжения всех его сил. Центр событий переместился в городок Оржица с окружающими селами: Плехов, Зарог, Онишки.

Утверждение «собрал армию в кулак», вероятнее всего, не соответствует действительному положению вещей: 159 сд еще на подходе к Кандибовке (малочисленная, дезорганизованая), 116 сд в районе с. Денисовки (руководство слабое, хотя численность подразделений едва ли не самая большая по сравнению с другими дивизиями), 196 сд после неудачных попыток прорваться через с. Круподеренцы и с. Савинцы (дважды) находится на пути к с. Денисовка (подразделение наиболее организованное и боеспособное, как покажет развитие дальнейших событий). В самой Оржице из регулярных частей лишь часть подразделений 97 сд и, по данным ряда источников, 301 сд.

Из воспоминаний генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева, бывшего командующего 38А, узнаем что при передаче дивизий в его подчинение, а это – 13 августа, 116-я сд имела 17 000 воинов и вооружение по штату, в боях еще участия не принимала. В дивизии Куликова (196 сд) после жестоких боев осталось меньше чем полторы тысячи личного состава (5 стрелковых и пулеметных рот и 5 артиллерийских батарей). Она имела 12 разнокалиберных орудий и 38 станковых пулеметов. А ведь до оржицких событий оставался еще почти месяц.

Герман Леонидович Занадворов так описывает сентябрьские дни 1941 года:

«Вскоре маленькое тихое мирное местечко Оржица, раскинувшееся на берегу многокилометровых болот у реки, было забито до предела обозными грузовиками и подводами. Война не касалось его до 20 сентября. В этот день туда бросились конники, пехотинцы, батареи без пушек, батареи с пушками, командиры без частей, части без командиров, штабы, артиллерийские парки, базы снабжения, ремонтные мастерские, передвижные госпитали – десятки тысяч людей на тысячах машин и повозок. Их гнало одно властное желание – что бы то ни стало прорваться к своим. Поддерживать порядок в этом столпотворении было трудно, не было средств связи. Еще труднее было перестроить войска в боевые порядки».

Некоторые источники утверждают, что общее количество войск, попавших в т.н. «Оржицкий котел» составляло около 50 000.

Нам известно, что генерал И. И. Алексееев, должен был организовать оборону собственно Оржицы (но не организовал и не организовывал), известно также, что генерал Смирнов занимался формированием боевых подразделений из остатков разного рода военных частей, групп, тем или иным путем попавших в Оржицкое кольцо. Известно также, что в Оржице была создана комендатура, которая пыталась наладить там порядок (охрана у моста и пулеметные точки по берегу для сдерживание своих же отступающих солдат и офицеров – факт неоднократно доказанный).

Смирнов Андрей Николаевич – генерал-майор, 1899 г.р., с 2.09.1941 командовал 27-м стрелковым корпусом (по другим данным – начальник штаба). Погиб (пропал без вести) в окружении под Киевом в конце сентября 1941 года.

«В первом порыве они (советские войска) оттолкнули немецкие полки за реку на лесистые холмы. Саперы бросились в трясину наводить разрушенный мост. Легкие танки и броневички, поодиночке собранные сюда, шли на минометные и артиллерийские позиции. Их поддерживали зенитные пушки, заменившие гаубицы и полевые пушки. За ними шли в штыковые атаки поспешно собранные батальоны: пехотинцы многих дивизий, кавалеристы, потерявшие коней, краснофлотцы днепровских мониторов, натянув на бескозырки боевые каски, шоферы, политруки, оружейники. Батальоны таяли под огнем немецких автоматчиков. Командиры обходили машины и повозки, собирали новые подразделения. Вели в бой.

20 сентября не было времени раздумывать ни пехотинцам, ни танкистам последних уцелевших машин, ни саперам, ни генералу с перевязанной рукой, стоявшему посреди переправы. Они спешили. Спешили даже раненые. Просили подтянуть телеги лазаретов ближе к переправе. Бой перекатывался по болотам, перелесках и полях. Приближалась ночь, предназначенная для переправы. Многими дорогами – с севера, с запада, востока, юга – спешили к Оржице колонны свежих немецких частей».

Во время войны, несмотря на инвалидность, Герман Занадворов с женой Марией оказался в числе фронтовых журналистов 5-й армии. Вместе с этой армией они пытались пробиться в Киев и не пробились, попали в окружение. В Оржице, где 5-я армия делала попытку прорваться на восток, погибло много ее командиров и бойцов. Германа, у которого еще до войны было очень плохо с ногами, вынесли из-под Оржицы Мария (жена) и сержант Борис Кузнецов, парень с Алтая. С остатками войск, вырвавшихся из Оржицкой каши, они предприняли попытку пробраться через Сулу южнее Хорола, но потерпели неудачу. В результате Герман оказался в колонне советских военнопленных, которая растянулась на километры. Мария шла за колонной. На привале она разыскивала мужа, передавала ему пищу и воду, взятую в селах, что встречались на пути колонны. Затем Герман оказался в лагере, окруженном колючей проволокой. Здесь не было никаких зданий. Спали прямо на земле. Каждую ночь умирали сотни людей от голода, усталости, ран. Вымолила Мария его, умирающего, у немца часового.

Она решила отвезти мужа на свою родину в село Ольховая (Глушковского района, Одесской области). Продала свое пальто, купила лошадь. Первое время смогла его везти, но лошадь погибла. Далее повезла мужа на тачке. 300 километров они пробирались по оккупированной территории. С огромным трудом добрались до Ольховой. Не раз по дороге Герман просил Марию: «Брось меня, я все равно умру». Мария и ее родители выходили его.

Почти два с половиной года, с ноября 1941 по март 1944, прожили Герман и Мария в оккупированном фашистами селе, где он стал организатором сопротивления оккупантам.

В ночь с 4 на 5 марта 1944 года, за несколько дней до освобождения села от фашистов, раздался условный стук в окно. Но вместо партизан ворвались полицейские. Кто-то предал Германа. Его связали, увели. Мария бросилась за ним. Утром тела нашли в овраге за селом. Их расстреляли.

Незадолго до гибели Герман закопал во дворе ящик со своими рукописями. Отец Марии после расстрела дочери и зятя нашел его.

В 1946 г. на могилу сына и по его рукописи приехала с Урала мать Германа – Екатерина Павловна. В 1962 г. в Ольховую приезжала сестра Германа – Татьяна Леонидовна с дочерью Наташей, которой тогда было 13 лет.

Из работ Занадворова сохранились разделы недописанного романа, шесть рассказов, дневники (413 маленьких листочков), прощальные письма другу и родителям. Очень проницательное письмо он написал другу, завещал ему рукописи в надежде, что тот их опубликует. Герман страстно хотел, чтобы его работы были напечатаны как можно раньше. Мать Германа нашла друга, но тот не принял архивов Германа. Наверное, испугался ответственности за связь с человеком из оккупации. Лишь много лет спустя произведения были напечатаны в периодической печати.

Как вспоминал бывший начальник штаба 173 мсб 117 сд старший лейтенант Юртаев Даниил Васильевич, они в район Оржицы приехали после обеда (ближе) к вечеру (20-го?). По цепочке была команда: «Всем идти на переправу». Вот они и пошли, Юртаев, старшина Сологуб Михаил и Уральшин. В это время немцы открыли огонь со стороны переправы из всех видов оружия. Юртаева контузило и задело голову. Сологуб и Уральшин оттащили его в какой-то окоп. На следующий день при прочесывании местности немцы обнаружили (Юртаева) и забрали.

Всех собирают на переправе, а есть ли в этом смысл? Если попали «в мешок», то не поискать ли из него другого выхода, чем