Письма Уильяма Берроуза - Оливер Харрис

А рабочая виза вообще ничего не значит. Ты, должно быть, ни разу не имел дела с мексиканскими бюрократами, если советуешь обратиться к «правильному человеку». Так ведь нет его, правильного человека! Иммиграционная служба просто не хочет допускать до бизнеса иностранцев. Тебя гнобят изо всех сил, гоняют по инстанциям, пока сам не пошлешь все к чертям. Вот в Панаме американцы нужны. И в Эквадоре, и в Бразилии, и в Коста-Рике. Там сразу все документы выправят без вопросов. Негры в Панаме не заправляют — дискриминация в стране еще та.

С Дэйвом мы разошлись. Надеюсь никогда больше не видеть его наркоманской рожи [138]. Он, правда, прихватил триста песо моих кровных денег. Обещал купить разрешение на торговлю наркотой и продать мою половину товара за пять сотен песо. Пропал с концами. Ну и ладно, я все равно завязал, и Дэйв мне не нужен.

Внес поправки в рукопись: Райха удалил из романа совсем, он там не при делах. Итого текст похудел на семь страниц.

С Хэлом [Чейзом] все в общем-то гладко. Просто он возвратился с побережья и трахает меня в мозг своей ипохондрией. Про нашу с ним ссору я позабыл, и мы с Хэлом по крайней мере не враги. Вот если б он не выискивал у себя болячки и не приставал ко мне с ними!..

Не знаю, сколько еще пробуду в Мехико. Надо дождаться денег за землю в Техасе. Как получу их, сразу умотаю дальше на юг. А пока исследую окрестности Мехико; на следующей неделе пойду охотиться на ягуара.

Всегда твой, Билл

ДЖЕКУ КЕРУАКУ

20 июня 1951г. [139]

Дорогой Джек!

Я сменил адрес, теперь пиши письма на Орисаба, 210, квартира 8. Или лучше на имя Дж. Хили — Монтерей, бар «Баунти», 122.

P.S. Своего адреса я никому больше не оставил.

Билл

АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ

[Мехико]

Орисаба 210, [квартира 5 [140]] 5 ноября 195] г.

Дорогой Эл!

Мое дело еще не закрыто, но адвокат уверяет: больше гемора не будет. Келлс спросил, могут ли меня снова упрятать в тюрягу, и Хурадо [141] возмутился: «Что-о? Мистера Берроуза снова в тюрьму?! Моя репутация мне дорога!» Когда я сел за убийство, он вытащил меня в рекордные сроки, вот тебе наглядный пример его мастерства. Каждый раз при встрече адвокат угощает меня выпивкой и зовет своих будущих клиентов, хвастает: «А вот и Берроуз! Вышел через тринадцать дней! Быстрее всех в Мексике!»

Жалко, что ты не увидел дополненную рукопись, поправки небольшие, но очень важные [142]. Ладно, дай знать, если что-то на этом фронте изменится. Я пока причешу текст и начну рассылать его по журналам.

Хэл окончательно поддался своей ипохондрии и замучил меня. Какое счастье, что он отказался со мной поехать, я б тогда не выжил. Хэл убежден, что не обойдется без операции; все деньги спустил на врачей, анализы и больницы: однажды месяц провел в клинике, проходя тест за тестом по списку. Результат — нулевой. Зануда. Надоел! С Хэлом я больше не общаюсь, и вряд ли общается кто-то еще. Беспричинная злоба и бесконечный нудеж отвратили от него всех друзей и знакомых. Может, его засосало в новую компашку… Говорю же, я с ним больше не общаюсь — и не намерен.

Мальчик [143], с которым мы ездили в Эквадор, теперь повсюду со мной. Может, снова Эквадор вместе поедем. Познакомились поближе, и он мне нравится даже сильней. Надо было раньше от Хэла отвязаться. Я верно поступил, переключив внимание на этого паренька. Он безмерно помог, когда я попал в тюрьму. Если честно, то именно его показания освободили меня. Надо ли говорить, что Хэл не позвонил и открытки не прислал? Тюрьмы в Мексике режиму не следуют, к заключенным приходит кто угодно, и можно со спокойной душой присылать письма (почту не проверяют).

Кстати, Люсьен писал Джоан, будто переводом отправил ей деньги из Нью-Йорка, но ничего не пришло. Спроси его, будь добр, в чем дело, пусть он докопается до причины. Я вроде просил Люсьена об этом в прошлом письме.

Всегда твой, Билл

АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ

Мехико,

Орисаба, 210, квартира 5 20 декабря 1951г. [144]

Дорогой Аллен!

Я так понимаю, насчет рукописи все остается по-прежнему? Дохлый номер? Не хочу ругаться с тобой, но ведь ты писатель и должен понимать: даже малейшие изменения в тексте важны. Еще повычитываю текст и на следующей неделе вышлю тебе окончательный вариант. Если получится пристроить его в издательство, то хорошо — денежка мне пригодится.

Я Мексике пробуду самое большее месяц. Дольше и не получится — меня готовятся вышвырнуть из страны, как «опасного иммигранта». Я всех до ручки довел. Если буду продолжать в таком духе, то скоро окажусь в Тьера-дель-Фуэго.

Маркер — паренек, который ездил со мной в Эквадор, — лежит у меня в комнате с острой желтухой. Я тоже ею переболел. По ходу дела, эта дрянь заразна, только врачи понятия не имеют, как она передается. (Мы с Маркером, кажется, перепробовали все возможные способы передачи.)

Аллен, проблемы и трудности гомосексуальных отношений, на которые ты жалуешься, не являются неотъемлемой характеристикой гомосексуализма, а возникают в результате влияния извне, а именно воздействия социального окружения (наихудшего!), среднего класса США. В Мексике в чужое дело никто не вмешивается, здесь нет цензуры, и поэтому на «проблемы» я не жалуюсь. Хотя мой круг общения — вовсе не богема, не интеллектуалы, не отдельная группа людей, воплощающих в себе терпимость. Они бывшие армены, связисты, даже копы,несколько отошедших отдел бандитов, но больше всего — демобилизованных солдат, моряков военного и торгового флота. Мои друзья не «толерантны», просто им плевать на мою личную жизнь. Я два еда прожил в Мексике, и для меня дико, если кто-то лезет мою жизнь или, узнав о ней, меняет свое ко мне отношение. Само собой, кореша, или кто обо мне слышал, знают о моих наклонностях и зависимости.) Говорю тебе, тут ни на кого е давят, в чужие дела не лезут. У нас «проблем» нет.

В тюрьме поразила мягкость и обходительность полиейских. Достойные люди. Во время предварительного допроса подсказывали, что говорить: «Это отрицайте, признаете вот это». Сокамерник одолжил мне одно из одеял; поверь, по ночам на жестяных нарах жутко холодно. Мексиканским копам вообще не в кайф людей арестовывать. Они не добрые, если надо, могут очень сильно озлобиться, — росто им плевать на всех.

Какие планы на будущее? Как продвигается твоя нормаизация? Напиши о себе поподробней; я пока тут на пару недель задержусь.

Кстати, мне удалось вот уж полгода обходиться без джанка. В Мексике это проще, именно потому, что джанк здесь остать легче. Сам решаешь — колоться или нет, без давления верху, как у вас, в США. Нет, я, конечно, временами закидываюсь герычем или опием с кофе, курю ганджубас до потери пульса. В Панаме, кстати, ганджубасом и не пахнет. Хотелось бы узнать подробности о Филе Уайте, он был хорошим человеком. […]