Современная американская новелла. 70—80-е годы: Сборник. - Алексей Зверев

Осенью я уехал, так и не рискнув поговорить с Вирджинией о «бьюике». Завести с ней этот разговор было тем более трудно оттого, что каждый вечер на кирпичное крыльцо выходила Ева и смотрела в сторону кладбища, которое находилось за спортплощадкой. Она смотрела туда неотрывно, до темноты, и что самое странное — совершенно сухими глазами, хотя при жизни Макса глянуть на своего сына без слез не могла. И еще долгие годы, если на нашу улицу вечером сворачивал автомобиль, особенно на малой скорости, она молча наблюдала, как он подъезжает, потом поворачивалась к нему спиной и уходила в дом.

Роберт Стоун

Водолей на исходе

В доме на Ноэ-стрит Большой Юджин мурлыкал по телефону:

 — Чу-удно. Чу-удесно-о. По-осле. Пото-ом.

Положил трубку и пробарабанил по ней отрывок мелодии, шипящим присвистом обозначил удары тарелок.

 — Голландцы так и говорят, — сообщил он Элисон. — Осторожно-о. Стрёмно-о. Клёво-о.

 — Кто звонил?

Он откинулся на вельветовые подушки и с упоением почесался. Лицо расползлось в блаженной улыбке, по телу пробежала сладостная дрожь, даже веки дернулись.

 — Да та-ак, один дурак. Не маста-ак. Про-оста-ак.

Не шелохнувшись, он, приоткрыв рот, ждал, когда подвернется еще какое-нибудь созвучное словцо.

 — Звонили мне?

Юджин наконец взглянул на нее полными слез глазами. Печально покачал головой, давая понять: подобными вопросами его не проймешь.

Элисон разозлилась.

 — Не хочешь нормально говорить, не бери чертову трубку. Вдруг что-нибудь важное.

Большой Юджин по-прежнему пребывал в прострации.

 — Чего ты взъелась? — безразлично сказал он. — Как типичная мещанка. Опять становишься типичной. В тебе погас огонь.

Вся эта полубредовая ахинея до того бесила Элисон, что она только и смогла прошипеть:

 — О господи!

 — Достала, — тихо проговорил Юджин. — И на фиг ты мне сдалась? Ведь я и один могу, ясно?

 — Смешно! И вообще с тобой говорить без толку.

Выходя из комнаты, она услышала стон, вернее, поскуливание — не поверишь, что скулит огромный мужик; однако несуразный звук лишний раз подтверждал: Юджин давно «подсел на иглу».

В спальне проснулась Ио: из-за сетки детской кровати большие карие глаза боязливо приглядывались к солнечному квадрату окна.

 — Привет, малышка, — поздоровалась Элисон.

Ио не спеша повернулась к матери и зевнула.

«Уже личность, — думала Элисон, вынимая девочку из кровати. — Своя голова на плечах. Предстоит гулять и разговаривать. Номер „Мадонна с младенцем“ окончен». Мгновенная паника сдавила горло.

 — А теперь нам пора на горшок.

Сцена распадалась. Люди в расцвете сил рушились, как картонные декорации. Порядок и здравый смысл испарились. Гасли проблески сознания.

«Почему я? — думала Элисон, отводя Ио в уборную. — Почему весь этот ужас валится на меня?»

Она сняла девочку с горшка, вытерла ее, спустила воду в унитазе. Элисон никогда не работала по своей специальности — астрономом.

Ио умела одеваться сама, только с ботинками приходилось ей помогать.

 — Уже маловаты, — заметила Элисон. — А чем мы с тобой займемся? — игриво спросила она, но прозвучало это, скорее, испуганно.

 — Пойдем смотреть рыбок.

 — Смотреть рыбок? — Элисон почесала подбородок, шутливо изображая глубокое раздумье, а потом, чтобы развеселить Ио, потерлась с ней носами. — Не может быть!

Ио отодвинулась и с серьезным видом кивнула:

 — Смотреть рыбок.

На мгновение Элисон припомнился какой-то «подводный» сон; даже захватило дух — такое приятное воспоминание.

 — Ну что ж, так и сделаем, — сообщила она Ио. — Пойдем в аквариум. Гениальная идея.

 — Да, — подтвердила Ио.

Детская выходила на загаженную лоджию, где обитал злой и нечистоплотный доберман по кличке Бак — в честь другого Бака, который якобы когда-то был у Большого Юджина на Арубе. Элисон отодвинула скользящую стеклянную дверь и пустила пса в комнату, с беспокойством наблюдая, как он обнюхивает Ио.

 — Бак, — констатировала Ио без всякого энтузиазма. Элисон схватила собаку за ошейник, выставила за дверь и вышла сама.

В гостиной поднимался с подушек Большой Юджин — словно всплывало на поверхность некое китообразное.

 — Баки, радость моя, — пропел он, — Баки, молодец.

 — Присмотришь за ним? — спросила Элисон. — Я хочу сводить Ио в аквариум.

 — Только не я, — объявил Юджин. — Не-ет.

 — А какого черта не ты? — свирепо вопросила Элисон.

 — Нереально.

 — Сволочь! Ведь без присмотра он все здесь перебьет. Не тащить же пса в этот проклятый аквариум!

Юджин вяло пожал плечами.

Немного погодя спросил:

 — Деньги получаешь сегодня ночью?

 — Да.

На самом деле Элисон уже все получила вчера: хозяин швырнул ей прямо в лицо пятидесятицентовые монеты на все восемьдесят долларов. По поводу ее танцевального номера возникли кое-какие разногласия, и она резко поговорила с Мертом, хозяином. А Мерт прямо озверел; в общем, он ее выгнал, сказал гадость насчет ее груди, да вдобавок Элисон пришлось собирать с грязного пола все деньги по монетке — профиль Джека Кеннеди до сих пор маячит перед глазами. Юджину она ничего не рассказала; пятидесятицентовики были спрятаны под клеенку в кроватке Ио.

 — Хорошо, — одобрил Юджин. — Значит, договорюсь с кем нужно о встрече.

Он смотрел на Ио — без раздражения или брезгливости, как ожидала Элисон, а с грустной усталостью. Ио вообще не обратила на него внимания.

Просто страшно, до чего Юджин размяк от героина. Глядя на него, Элисон почти забыла о побоях; впервые подумалось, что он вообще-то незлой человек. А все же вор и бездельник; и его присутствие тяготило Элисон.

 — Скажи, ради бога, как я пойду в аквариум с собакой?

Элисон крайне раздражала перспектива возни с Баком. И она решила малость облегчить ситуацию колесами с белым крестом. Эти таблетки сложного состава изготовлял один сумасшедший химик из Хэйуорда; Большой Юджин называл их «срочный кайф-390», чтобы не путать со «срочным кайфом-290» — те давали несколько другой эффект.

Из запасов в глиняном египетском кувшине Элисон захватила пригоршню и запила водой из-под крана.

 — Ладно, Бак, — позвала она, с отвращением выговаривая кличку, — черт с тобой. — Велела Ио идти к машине, а сама прицепила поводок и поволокла упирающегося пса.

Ио была надежно пристегнута на своем месте, Бак забился под приборную панель; Элисон ехала по скоростной полосе Ломбард-стрит, прибавляя скорость на каждом вираже. Элисон водила машину уверенно и даже лихо, а сейчас еще и старалась опередить действие препарата. Когда она затормозила на стоянке около аквариума, во рту уже пересохло, в ушах зазвенели знакомые предупредительные колокольчики. Элисон быстро провела Ио и Бака под облетевшими от сильного ветра эвкалиптами, поднялась по массивным ступеням ко входу с коринфским портиком.

 — Ну и куда девать эту проклятую собаку? — спросила она Ио. Моргая, Элисон словно слышала сухой стук глазных яблок. «Опять наглоталась, — подумала она. — Вандализм».

Секунду поколебавшись, отвела Бака в сторону и тщательно привязала морским узлом к пожарному крану. И сразу вспомнила, как однажды, уже здорово задвинутая, привязывала Бака у входа в бар на Эль-Камино. Соорудила предостережение — зеленым фломастером написала на картонке от большого блокнота: «Не пытайтесь играть с этой собакой!» Последнее, что она помнила о том дне: ветер несет картонку через улицу, мимо насосов бензозаправки «Эссо».

Негодующий вой Бака преследовал их с Ио вплоть до обитых позеленевшей медью дверей главного входа.

В этот ранний час народу было немного. Расплывчатые звуки плескались о гладкие стены, детские голоса отскакивали от потолка. В полумраке павильона Элисон вела Ио за руку мимо стеклянных стен, за которыми плавали морские коньки, морские ерши, африканские tilapia. В косяке лососей, бесконечно кружащем по неизменной траектории, Элисон увидела слепых рыб — с пустыми, гладко вычищенными глазницами. Безглазые плыли вместе с другими, не выбиваясь из рядов, вовремя поворачивая со всей стаей.

Ио вроде бы ничего не заметила.

В следующем зале Элисон останавливалась перед каждым аквариумом, зачитывала дочери ярко освещенные таблички: название, ареал распространения, латинское название. Девочка серьезно все разглядывала.

Крайняя комната восточного крыла была освещена ярче других: прозрачные боковые стены отделяли зрителей от бассейнов под открытым небом, где плавали дельфины — морские свиньи. Элисон сразу почувствовала себя необычайно хорошо.

 — Смотри-ка, — сказала она Ио, — дельфины.

 — Дельфины?

Они подошли к стенке самого большого бассейна, испещренной понизу отпечатками детских рук. Внутри без устали кружил и выписывал великолепные восьмерки одинокий серо-голубой экземпляр, каждый раз проскальзывая чуть не в полудюйме от стенок. В детском восторге Элисон даже разинула рот.