Кит - рыба кусачая - Николай Поливин

И Костя со всеми подробностями рассказал о том, как дядя Проша и Нос были задержаны на месте преступления.

— А было это так. Вчера, перед тем как нам отправиться в путешествие, я завернул на пристань и поделился с дядей Прошей своими планами о поездке.

«А как же охота за браконьерами? — сказал он. — Я слышал, рыбоохранники вместе с милицией собираются на ямы».

«Брехня, — ответил я, — до субботы никаких облав не будет. Алексей Александрович собирается с дружинниками трехдневный семинар проводить... Ну а мне вроде увольнительную дали».

«И то правильно, — похвалил шкипер. — Ворюги, чай, одними разговорами об облаве напуганы, в норах поди отсиживаются, дохнуть боятся... Так что, крестничек, двигай со своей бригадой к морю в полном спокое — ничего худого в наших краях в эти дни не свершится!» — И так недобро зыркнул глазами, что у меня мороз по коже катком прокатился. «Э-ге-е, думаю, да тут и впрямь Дело нечисто!..» И к Алексею Александровичу. Так, мол, и так, кажись, и вправду начинает припахивать жареным. А он мне: «У нас, Костя, не ошибаются, ошибаться нельзя, большой вред человеку этим нанести можно. Не зря ведь я тебя предупреждал о Прохоре. Да ты еще и сам убедишься». И познакомил он тут меня с одним занятным планчиком, по которому выходило одно: конец ворюгам, если решатся завернуть в запретную зону. Не спасет их и двухмоторный катер. Так умно были все пути отхода шкодников заранее перекрыты... Ну, а остальное вам известно: задержали голубчиков на яме, когда они белугу вспарывать начали. Дядя Проша в драку полез. А напарник его, воспользовавшись суматохой, в воду сиганул и на остров подался. Но и здесь для побега лазейки не отыскалось...

— А волчина, видать, матерый, — внушительно произнес Колька.

— Что и говорить, — подтвердил Костя, — в Морянске столько нашкодил, что на пятерых хватило бы. Да ускользнул он там от нас с Генкой.

— Так это напарник золотозубого? — привскочил Генка, — а я-то ломаю голову, откуда мне столь мерзостная физиономия знакома!

— Ой, мальчики, до чего же все получается запутанно и интересно! — воскликнула Иночкина. — Да я об этом повесть приключенческую сочиню.

— А кто в ней главным героем будет? — не без ехидства поинтересовался Петька. — Не Генка ли?

— А если и Генка! — и Нюська вызывающе тряхнула волосами.

Генка приятно порозовел:

— Ладно вам, чего завелись. Человек дело говорит. А вы на шуточки переводите... Вот что, братва, — перешел он на таинственный шепот, — я вам сейчас такое открою — ахнете все! — Глаза у Мухи округлились, брови скобочками взлетели вверх.

— Ну, — не вытерпел Петька, — говори же!..

— Я... — Муха сделал паузу, — нашел... — снова пауза, — клад Степана Разина!

— Фи! Еще чего придумай! — свистнул Колька, — тут кладокопателей и до тебя бывало-перебывало, а нашли шиш да кулыш и еще на закуску фигу.

— Капитан Флинт, а где вы спрятали ваш клад? — Петька встал во фрунт, изобразив на лице почтение и страх... Даже Таня и та не удержалась от насмешки.

— Ну что вы смеетесь, — хихикнула она, — может, человек действительно нашел... японские купальники!.. Ген, мне нужен полосатенький, сорок четвертого размера.

— Остряки! Посмотрим, что вы завтра скажете, когда я вас приведу к таинственной двери в подземную кладовую Степана Тимофеевича. — Генка говорил спокойно, но убежденно, и все поверили в невероятное. Первым подал голос Кит:

— А что, разве такого не бывало: сто человек пройдут по одной и той же дороге и ничего не заметят, а сто первый нагнется и что-то поднимет?

— Сто рублей, — ввернул Колька.

— Пусть сто рублей, — согласился Кит, — сейчас разговор идет не о том, что найдено, а о том, что это возможно.

— Аксиома, — отрезала Иночкина, — и с этим спорить просто глупо! Я тоже кое-что заметила, когда мы с Генкой плутали в пещере.

— И ты? — обрадовался Генка. — Значит, тогда все в порядке. А где?

— Во второй пещере, там, где обвалилась стена.

— Точно! — Генка пожал Нюське руку. — Там и замаскирована резная дверка. А куда она ведет, догадаться, по-моему, нетрудно. К сокровищам Степана Тимофеевича Разина.

— Тем более в преданиях сказано, что «зарыл он клад несказанной цены в сердце горы. На долгие годы, сказал он. И дастся этот клад в руки лишь хорошим людям...» — отчеканил Колька. — Все правильно: и центр горы. И многие годы. И хорошие люди.

— Однако, — Костя посмотрел на звезды, — пора «по коням», до утра. Подъем на заре. Купание. Завтрак, и...

— В пещеру! — завопил Генка. — Туда, где нас ждут чудеса прошлого!

— Пиастры! Пиастры! — в тон ему откликнулся Петька. — Пиратских снов тебе, капитан Флинт!

14. КЛАД

Крепко спится на свежем воздухе, когда под щекой пахучая трава, в головах великолепная подушка — алая волжская заря, в ногах же плещется веселая речка Кисинка — младшая дочка Волги. Вот уже на гребешке леса отгорела сиренево-розовая полоска и из-за дальнего бугра выкатилось солнце. А горожане все еще спят.

«Пора будить, — думает Костя, делая разминку возле самой воды, — разве в городе они такую благодать увидят!»

Подошел Колька и пропел, имитируя горн:

— Тру-ру-ру-ру, тру-ру-ру!

Под пологами послышались вздохи, ленивое потягивание. Тогда Колька загремел ложками и тарелками. И горожане почувствовали зверский голод.

— Что? Завтракать? — Генка неловко вывалился из полога. Он усиленно тер глаза кулаками, стараясь раскрыть слипающиеся веки.

— Про меня не забудьте. — На мгновение показалась рыжая Петькина голова, понюхала воздух острым подвижным носом и скрылась. — Инвалидам труда в первую очередь и самое вкусное!

Девичья республика молчала.

— Алло, королевы, вы живы? — Колька приблизился к девичьей крепости бочком, пряча за спиной ведерко с водой. Девочки тоненько хихикнули.

— Считаю до трех, — объявил Колька, — потом буду убеждать другими аргументами!..

Снова хихиканье.

— Раз!

— Хи-хи.

— Два!

— Хи-хи-хи.

— Три! Если враг не сдается, его... — И Колька окатил водой крышу девичьего «терема». Послышался отчаянный визг, и Таня с Нюсей, угрожающе размахивая кулачками, бросились к обидчику. Колька попятился к реке. Девочки за ним.

— Кар-раул! — заорал Колька, шлепаясь в реку спиной. — Наших бьют!..

Вскоре весь лагерь плескался в Кисинке, время от времени ребята выбегали поразмяться на песчаный пляж. Набегавшись, наплававшись, наконец угомонились. Закусили вчерашней ухой, попили чай, припахивающий дымком и стали собираться в экспедицию за кладом. Мальчики вооружились лопатами, девочки мешками «для бриллиантов», «для золота» и «для серебра».

Ребята где-то в глубине души верили в свою удачу, но вида не подавали. Наоборот, они подшучивали над собой и друг над другом. Зато Генка к кладоискательству относился вполне серьезно.

— Вот увидите, — уверял он, — столько всего отыщем — на новую ракету хватит. Представляете, отправляется на Луну космический корабль, а имя ему...

— «Геннадий Титов», — сказал невинно Колька.

— Можно и «Геннадий Титов» — согласился Генка, — но лучше — три буквы — Кит и... через тире — рыба кусачая!

— А что, — согласился Колька, — проходит! А как считают синьорины?

— Синьорины в восторге! — тряхнула головой Иночкина. — Однако пора в путь.

— Диви-зи-я, становись! — скомандовал Колька. — Товарищ генерал, — доложил он Косте, — дивизия имени Степана Разина построена. Разрешите подать команду о наступлении?

— Разрешаю, — поддался Костя начатой игре.

— Ди-ви-зия! — пропел Колька во всю мочь своего луженого горла, — по направлению к пещере Степана Разина шагом а-а-рш!

И отряд во главе с Генкой Мухой двинулся в указанном направлении. Шли, по-солдатски построившись по два в ряд, размахивая руками и высоко поднимая колени. В первом ряду оказались Генка с Колькой, во втором — Таня с Нюсей, замыкали шествие прыгающий с костылем, как кузнечик, Петька Петух и Костя. Здоровенный Кит рядом с охромевшим товарищем чувствовал себя весьма неловко. Он стеснялся своей силы, своего здоровья.

— Песню! — сказала Нюська.

И Генка неожиданно запел всеми забытую песню отцов:

Все пушки, пушки грохотали,Трещал наш пулемет...

С песней пошагалось веселее. Застрекотали кузнечики, зазвенели чижи, вливаясь в отчаянный ребячий хор. «Фотоаппарата не хватает, — подумал Генка, — вот бы сфотографироваться да в газету...»

Трава, не успевшая еще просохнуть от росы, приятно холодила ноги.

Одну песню сменила другая. Обогнули озеро. Тропинка повернула влево, а Генка взял вправо.

— Куда ты? — удивился Колька.

— На кудыкину гору, — вступилась Иночкина, — мышей ловить да тебя кормить.