Кит - рыба кусачая - Николай Поливин

— Может, хоть вы, стрекозы, останетесь дома?

Но и те в один голос заверили ее, что приехали в Лужу не бока отлеживать, а путешествовать и что для них плавание на лодке нисколько не утомительно и не опасно.

— И потом — с нами такие рыцари, такие храбрецы, — блеснула глазами Иночкина. И «храбрецы», клюнувшие на ее приманку, дружно вступились за девочек.

— Тетя Настя, мы их в обиду не дадим, — поклялся Килька.

— Да мы за них! — развернул плечи Петька.

— Горой! — добавил Генка.

— Ты видишь, мама, как настроены мои друзья, придется тебе снова поскучать одной... А за нас не беспокойся... Надо же людям хоть раз в жизни увидеть свою Родину не через ящик телевизора, а воочию.

На закате «Русалка» отчалила от родного пирса. Килька и Петух ударили веслами о воду и... побежал проворный кораблик, направляемый уверенной рукой Кита, на юго-запад, туда, где, не умолкая ни на минуту, шумит беспокойный Каспий, накатывая зеленоватые волны на пологий песчаный берег.

Кисинка речонка хитрая и шустрая, она то вытянется в стрелку, хоть линейку по ней выверяй, то начнет вязать такие петли, такие узелки, что самому хваткому уму не развязать разом. Русло речонки пересекается там и тут бесчисленными рукавами других речушек, встают таинственные острова, заросшие чаканом и камышом. Могучие ветлы и осокори, смыкаясь кронами, образуют над лабиринтом речек плотный зеленый свод. На гривах ежевичников поблескивают каплями крови волчьи ягоды...

Пронзительно кричат чайки, ухают совы. Над лодкой прочертил полукруг чибис. «Чьи вы?» — поинтересовался он.

— Морянские, — ответил Генка машинально, и все рассмеялись.

— Глядите, какой вежливый! — хмыкнул Колька. — Может, вы нам и биографию расскажете?

— Пожалуйста, если хотите, — опять-таки машинально произнес Генка. — Его душа пела. Первозданная красота природы поднимала Муху выше облаков, сердце сладко сжималось, словно при полете на качелях.

«Может быть, когда-то, лет двести пятьдесят назад, по этой вот самой речке, среди тех же самых островов плыли легкие казачьи челны Васьки Уса, соратника и друга Стеньки Разина». — Генка всегда восторгался прошлым своего края, своего народа. И сейчас героические картины обступили его со всех сторон.

Петька, словно подслушав Генкины мысли, неожиданно грянул старинную песню:

Что ж вы, черти, приуныли?Эй ты, Филька, черт, пляши!Грянем, братцы, удалую,За помин ее души!..

Песня, подхваченная эхом, покатилась по ерикам и протокам, множась и набирая силу, чтобы в невидимой дали перейти в шепот листьев и трав.

— Однако, пора выбирать место для ночлега, — объявил Кит, когда лодка приблизилась к высокому травянистому острову, с ветловым перелеском по косогору и с высокой медно-красной горой посредине. — Здесь сухо и комара меньше.

— Как этот остров называется? — загорелся Генка.

— Колдовской.

— Как? Как? — переспросила Нюся.

— Колдовской или Атаманский... А почему — потом расскажу, когда разобьем лагерь. — И Кит направил лодку к пологому берегу.

— Здесь, — Костя указал на три осокаря, — поляна. И река рядом, для ветра простор, обдувать будет, мошкары меньше.

Расстелили парус и брезент. На них установили три марлевых полога.

— Этот наш, — заявили девочки, выбрав самый маленький, с голубой отделкой.

— А этот наш, — подскочил Генка к самому, большому, — мы с Китом отдаем якоря тут.

— Ну что ж, а этот — нам, — согласились «огненные братья».

Генку с Петькой командировали за сушняком, а Костя с Колькой, вооружившись блеснами, начали рыбалку. Девочки присоединились к рыболовам.

— Смотрите, если оставите без ухи, самих в котел отправим, — пригрозил Генка, с завистью поглядывая на рыбаков, возле Которых бездумно щебетали девчонки.

— Шагай, шагай, слуга огня, — подтрунил над братом Костя, — если мало заготовите дров, значиться вам в ряду великомучеников, сгоревших на костре.

Первым в «рыбодобыче» открыл счет Килька. Он подсек огромного — килограммов на пять! — судака.

— Ур-ра! — разнеслось над рекой, — да здравствует Колькина удача!

— По-ду-ма-ешь, — пошутил Костя, — судака заарканил! Я вам сейчас тигра выужу. Ага, попался! Спиннинг в Костиных руках действительно гнулся и дрожал, будто блесна и впрямь угодила в пастъ тигру.

— Осторож-не-е!.. Осторожнее! — запищали девчата, — сорвется! Уйдет!..

Но Костя и здесь проявил свои недюжинные способности. Рывок — и полуметровая щука отплясывает у ног Тани свой последний в жизни танец.

— Смотри ты, думал, тигр, а тут всего-навсего лишь тигренок, — развел руками Кит. — Обскакал меня Колька по всем статьям, прямо скажем. Однако попробуем отыграться...

В это время Колька выудил великолепно упитанного жереха.

— Вот уже пол-ухи есть, — резюмировал удачливый рыболов. — Еще окуньков не хватает для духовитости и для сласти.

— Пожалуйста, заказ выполнен, — откликнулся Костя, выволакивая из воды взъерошенного окуня-великана.

— Костя, дай я попробую, — попросила Иночкина.

— Пожалуйста, — Костя извинительно поглядел на Таню, потом спросил: — А ты не хотела бы попытать счастья?

— Ага...

— Коль, уступи спиннинг Тане, — попросил Костя, передавая свое орудие лова Иночкиной.

Теперь рыбачки забросили блесны, но... сколько они ни крутили катушки, сколько ни «подсекали» клюющую рыбу, к ухе не прибавилось ни одной малявочки.

Девочки страшно огорчились, но вынуждены были сдаться. Спиннинги снова перешли в мужские ловкие руки. И тотчас же к ногам разобиженных девочек упали лещ и весьма увесистый соменок...

Вернулись дровосеки с охапками сушняка. Запылал костер, над которым Колька соорудил треногу. Достали из лодки артельный котелок. Нюся и Таня начали чистить рыбу.

Вскоре к треску костра присоединилось веселое бульканье кипящей воды. Застучали ложки, забренькали эмалированные миски.

Из-за леса выкатился огромный медный поднос луны.

— Смотрите, смотрите! — закричал Генка, — это же лицо заколдованной царевны. Вон у нее глаза, гон нос! А это рот... Рот скептически улыбается, словно хочет сказать: «И чего вы, мелкота, суетитесь, о чем-то мечтаете, все ваши помыслы по сравнению с вечностью — ничто!»

— Ерунда, — возразил Колька, — луна вовсе не улыбается, а поет... Видите, как широко раскрыт ее рот? А поет она известную вам песню «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы».

Все рассмеялись.

— Ага, — объявила Иночкина, — из предыдущих высказываний мы выяснили мировоззрение присутствующих мыслителей. Один из них — романтик, другой — юморист-сатирик. Послушаем следующего оратора. Ваша очередь, Костя.

Кит смущенно дернул себя за мочку уха:

— Я воспринимаю действительность такой, какова она есть на самом деле. То, что Гена называет глазами и носом, я воспринимаю, как горы и кратеры. А насчет «пыльных тропинок», пожалуй, можно согласиться...

— Однако, Костя, какой вы, оказывается, прозаичный человек, — сказала Иночкина.

— Уж какой есть, — пожал плечами Кит. Таня незаметно погладила ему руку, что должно было означать: «И вовсе неправда, ты — хороший».

Кит заглянул ей в глаза благодарно и нежно. Интерес к луне иссяк. Замолчали. Слушали крики птиц, скрипы сверчков, невнятный разговор реки.

Ароматы ухи пьянили, у всех от голода начало посасывать под ложечкой, под языком забили фонтанчики слюны.

— Скоро ли ушица поспеет? — первым не выдержал Петька. — Предупреждаю, сейчас я готов стрескать любого, кто подвернется мне под руку.

Колька зачерпнул деревянным половником ароматную янтарную жижу, пригубил и изрек:

— Готова. Налетай!

Застучали ложки, заработали челюсти. Ели дружно, а наслаждением и аппетитом, доселе незнакомыми, особенно горожане.

— Нектар! — определил Генка, когда наелся до отвала. — А рыба... Уму непостижимо, не могу подобрать точного определения... Сладка и нежна...

— Это точно, — поддержала Генку Иночкина.

— Каспийская! Понимать надо! — подмигнул Колька.

Девочки занялись уборкой посуды, и Колька с Костей стали помогать им. Генка при свете костра записал какую-то очередную мудрость в свой клеенчатый кондуит. Петька куда-то исчез.

Костер негромко похрустывал, приплясывая на сухих хворостинах. Генка прищурился. Языки пламени сузились, подобрались, обрели законченные формы. И вот уже перед Генкой не костер, а усыпанная голубыми цветами поляна. На поляне водят хоровод веселые парни и девушки. Они одеты в красные рубахи и кумачовые сарафаны. Плывет задушевная песня. О чем? Генка прислушался. Ага, кажется, вот о чем:

Быстры струги, струги огненныПодплывают к бережку.Атаман — лихой СтепанушкаГоворит своим дружкам:«Ой вы, други, голь казацкая,Много знали мы беды,Много голов буйных сложеноВ битве с батюшкой-царем...За победу да за волюшкуМы готовы умереть....Только рано каркать воронам,Нынче чибисы свистят:«Чьи вы, люди? Чьи вы, добрые?Править праздник вам черед!»Сто дроздов дудят в сопилочки,Звезды пляшут на лугу ...— С ними вместе веселиться нам, —Говорит друзьям Степан...«Ох, как пляшут, пляшут молодцы!» —Парни с девками поют.

Генка перечитал написанное и остался доволен.