Кит - рыба кусачая - Николай Поливин

— Эй, Колька! Петух! Купаться!

— Вот это дрыхнут! — удивилась Иночкина. — Надо их «проявить»! — Зачерпнув в литровую эмалированную кружку воды, она побежала к пологу «огневолосых». — Встать! — приказала. Нюська и, не дождавшись ответа, плеснула воду на крышу полога. — А их тут нету! — растерянно объявила она, когда и после «душа» полог не шелохнулся. Подоспел Генка. Он заглянул в «бастион» рыжих и доложил:

— Записка «Киту и др.».

— Читай! — потребовал Костя.

Генка развернул треугольник, сложенный из листа ученической тетради, и пробежал глазами по карандашным каракулям.

— Да читай же! — заволновались девочки.

— «Дорогие Киты и Китята, Огненные следопыты пошли на разведку, завтракайте без нас. Вернемся к обеду...» И все, — добавил Генка от себя, — две подписи и точка.

— Это они в пещеру, — завистливо вздохнула Нюська, — а ну, как клад отыщут.

— Или стоянку первобытного человека, — добавила Таня.

— А то и шпионское гнездо, — сострил Генка.

— Уж чего-нибудь да отыщут и нам доложат, — подвел итоги Костя. — Есть предложение позавтракать!

— А что у нас на закусон? — оживился Генка.

— На первое чай, — улыбнулся Костя, — на второе — чаек, а на третье — чаище! Претензий нет? Вот и хорошо!

Завтракали по-казахски на дастархане. Расстелили чаканку, на нее — клеенку (дастархан). Расселись возле нее кто как может: Кит — подвернув ноги под себя, остальные полулежа. Пили чай с молоком, ели бублики с маслом.

Какими только яствами Генку дома не баловали, а такого вкусного завтрака он припомнить не мог. Бублики, довольно клеклые и заветревшие, казались ему верхом кулинарного искусства, сливочное масло, в котором каким-то образом оказались крупинки речного песка, таяло во рту. Нагрузились, что называется, по завязку. Долго валялись в подсушенной, теплой траве, подставляя солнцу вздувшиеся шары животов и крутые подбородки. Молчали. Говорить было лень. Мысли и те двигались замедленно, они были вялыми и отрывочными. Наконец, ничего-неделание надоело.

— Братцы, — обратился Генка с короткой речью к друзьям, — товарищи «сачки», предлагаю вам немедленно отправиться на поиски следопытов «братьев Огоньковых». Заодно и с островом ознакомимся. Разобьемся на два отряда и начнем операцию «Клещи». Идем по кольцевым маршрутам. Кит со своим начштаба следуют на север, я с корреспондентом — на юг! План принимается?

— Принимается, но с небольшой поправкой, — блеснула ровными зубами Иночкина. — Первым отрядом командует Костя, а начштабом у него — Таня. Вторым же командую я. Начштабом же в своем отряде назначаю Геннадия Титова! Возражения есть?

— Да, но... — начал было Генка, но командир второго отряда сразу же поставил его на должное место.

— Никаких «но»! Иначе — штрафной батальон, — пообещала Нюська.

Костя и Таня прыснули. Генка обиженно надул губы, но вслух бунтовать не решился, так как знал, что с Нюськой спорить то же самое, что пытаться лбом пробить железобетонную стену. И потом... Как-никак он не рядовой боец, а начальник штаба. Вооружившись туристскими топориками, отряды двинулись по разработанным маршрутам.

Генка с Нюсей нырнули в ветловый лесок, Костя с Таней — в чеканные заросли. Лагерь опустел, но не казался мертвым. Возле пологов была водружена мачта, на которой под самым клотиком трепетал алый вымпел, временно снятый с «Русалки».

...Лесок густел. Между толстыми корявыми стволами ветел появились зеленые заросли-баррикады из вереска, камыша и ежевики, опутанной повиликой. Нюська, шагавшая впереди, вынуждена была перебраться в «тылы». Судьба экспедиции, таким образом, оказалась целиком в руках Генки. Муха воспринял это без тени злорадства, просто и спокойно, как и подобает настоящему мужчине. Дорогу он выбирал умеючи, непролазные крепи оставлял в стороне, где следовало — отчаянно прорубался. Нюська только диву давалась.

«Смотри ты, — думала она, — такому-то орлу и по физкультуре тройку? Несправедливо. Вернемся в город, обязательно поговорю на эту тему с Пал Палычем. Он хоть и сухарь, но человек понимающий».

Лес кончился неожиданно, а с ним и полумрак. Разведчики вышли на залитую солнцем поляну, восточный край которой соприкасался с Колдовским озером. На северном конце озера высилась глиняная гора, с черной шапкой на вершине. Генка поддернул сползающие джинсы, с клепочками по швам, поправил выбившуюся ковбойку. На макушке его красовалась расшитая малиновыми шелками бархатная тюбетейка. Ноги храброго разведчика покоились в мягких, пружинистых кедах. Иночкина тоже была одета не менее лихо: на ней полыхали малиновые шорты и шотландка в желтую крупную клетку; на ногах же, как и у Генки, сияли белизной окантовки корейские кеды, голову спасало от солнца соломенное сомбреро.

Поляна вся утопала в цветах. Покачивали белыми венчиками скромные ромашки, голубели васильки, в синие конусы труб «дудели» нежные колокольчики. Пряно пахло мятой...

— Красотища-то какая! — зажмурилась Нюська.

— Подходяще, — солидно согласился Генка. В глубине души он все еще сердился на Иночкину за ее командирские замашки там, в лагере. Муха снял тюбетейку и пригладил ежик. — Зрелище грандиозное, — Снова изрек он. — А гора, как голова, с которой Руслан повстречался.

Нюська широко раскинула руки и, как могучая дрофа, стремительно полетела к горе. Казалось, ее ноги не касаются цветочного ковра.

— До-го-няй! — крикнула она, срывая с головы шляпу. Ее пшеничные пушистые волосы заметались на ветру, заиграли завитками у висков. Генка ринулся вдогон. Сердце его прыгало от всезатопляющей радости от того, что небо над его головой было таким неправдоподобно синим, а солнце — ласковым-ласковым.

«И глаза у Нюськи, как два голубых солнышка, — подумал он. — А до чего же она хорошая! Вырасту — непременно женюсь на ней».

Генка вдруг испугался своих мыслей. «Тоже мне жених нашелся, — передразнил он себя, — от горшка два вершка, а туда же — женюсь! Дружишь — и славно, чего еще надо? Может, целоваться захотелось, как в модных кинофильмах!» Муха рассмеялся: нет, целоваться ему не хотелось нисколько. Впрочем, если бы Нюська сама его поцеловала, пожалуй, он бы ничего против не имел. А так... Если уж совсем по-честному говорить, он и целоваться-то вовсе не умеет. «Тьфу ты, — ругнулся Генка, — лезут всякие гадости в голову, а почему? Да потому, что в журнале «Юность» всякую белиберду тискают, а ты читай! Мол, учебной программой рекомендовано!»

— Ген-ка! Сюда! — замахала рукой Нюська, подбираясь к вершине горы.

«Удивительно придумала природа, — дивился Генка, взбираясь на гору, — середина вся лысая, а на макушке кустарники зеленеют. Почему бы это?»

Иночкина присела у густющего шиповника.

— Передохнем малость?

— Можно и передохнуть, — согласился Генка, — никто нас не подгоняет.

Он решил фигурнуть: прыгнул рыбкой неподалеку от Иночкиной в заросли полуметровой травы и... исчез.

— Довольно дурачиться! — прикрикнула Нюська. — Тоже мне, трехгодовалая Лялечка. Глазки ручками закрыл и требует: «Ищи меня!» Ах как смешно!

Но Генка не откликался. Тогда Нюська, морща лицо скептической улыбкой, поднялась:

— Ну, где ты? — Заглянула в траву — никого. — Вылазь, что ли! — разозлилась она не на шутку. Но Муха словно растаял. Стала обшаривать гигантскую траву, сделала два шага в сторону и полетела куда-то в подземелье. Падение было мягким, она не ушиблась и даже не ободралась, только перепугалась. Встала. Темно. В стороне хихикнули.

— Генка?

— Нет, я не Генка, я — черный ворон, — пропел Муха.

— Где ты?

— Здесь! — Генка включил фонарик, с которым не расставался ни днем ни ночью. Осмотрелись. Оказалось, они попали в довольно значительную пещеру. Метрах в трех над их головой слабо поблескивало пятно света — лаз, через который они скатились в подземелье.

— Как Том Сойер с Бекки, — сказал Генка. — Вот тебе и не верь книгам.

— Ой, а как мы отсюда выберемся? — испугалась Нюська, — ведь Том с Бекки чуть не погибли от голода...

— Пустяки, — отмахнулся Генка, — выкарабкаемся. Времени у нас впереди больше чем надо. Давай-ка лучше осмотрим наш подземный дворец. Если не клад, то, может, мамонта обнаружим. А что! — загорелся Генка. — Может, тут стоянка первобытного человека была. Я однажды вычитал в ♦ Неделе», в Памирских горах девятилетний школьник совершенно случайно нашел человеческие кости, которые, по определению ученых, принадлежали неандертальцу. Школьнику, конечно, слава, а ученым — награда. Вот и мы... Пошли! — Он взял Нюську за руку и смело пошагал вперед, в глубь горы. Шагов через двадцать стены пещеры заметно сузились, путешественники попали в узкий коридор, который привел их в еще один глиняный зал.

Вход был настолько узок, что пришлось протискиваться боком.