Город смерти - Виктор Глумов

На тропинку наткнулись внезапно. Сандра остолбенела, раскинув руки, и прошептала:

— Растяжки!

Леон присел на корточки. В отличие от мутов, местные нежданных гостей встречали сюрпризами. Теперь Сандра шагала впереди, присматриваясь, чуть ли не принюхиваясь, а остальные — след в след за ней, подальше от воды, к ложбинке между холмами. Тем, кто поставил растяжки, отлично удалось создать иллюзию, что местность необитаема.

Держа пистолет наготове, Сандра осторожно раздвинула ветви кустов, поманила за собой. Лаза отсюда видно не было, полянка выглядела нарочито запущенной, «чтоб никто не догадался».

— Руки вверх, оружие бросили, — спокойно распорядились откуда-то сверху молодым, задорным голосом.

Вадим послушно поднял руки, закрутил головой, но говорящего не нашел. Судя по всему, парень спрятался выше по склону холма.

— Девушка, оружие положите. Спасибо. Кто такие?

— Люди, — ответил за всех Леон, шагнул в траву, закатил штанину, завозился.

Мгновение, и он снова на тропинке, медленно вынимает пистолет, кладет перед собой.

— Да вижу, что не мутанты… Что здесь делаете? Насчет случайно врать не надо, мы за вами давно наблюдаем.

— Прячемся. А вы кто?

— Местные.

— Мужик, впусти нас, а? Засекут, постреляют же всех к чертям!

— А ты шустрый! Вперся в чужой дом, еще и кого-то на хвосте притащил… Земельники? Бароны?

— Мы? Мы — просто люди. Вольные. Москвичи. Мужик, впусти, пожалуйста. Мы переночуем и уйдем.

— Ага, шустрые. Разбежался. Впущу, впущу… А насчет выпускать или нет, пусть Главный решает.

Сверху посыпалась хвоя и мусор, спустился очень грязный парень лет пятнадцати. Его комбез, шапка на голове, ботинки выдавали системщика[3]. По крайней мере, таких перемазанных глиной подростков Вадим видел только под землей. Подросток держался раскованно, наверное, его прикрывали.

— Ну что, пойдем. — Он подобрал пистолет Сандры. — Оружие придется сдать. И вещи здесь оставьте.

Вадим сбросил осточертевший вещмешок, потер ноющие плечи. Остальные тоже разоружались, не выказывая желания спорить. Подросток деловито сволакивал вещи в кучу.

Вход в пещеру был не колодцем, как помнил Вадим, а обычным проходом, закрытым массивной дверью. При входе, в тамбуре, тускло светились лампы. По сравнению с внешним миром стало прохладней и сырей. За второй дверью обнаружился пост охраны. Дежурство несли два гномоподобных автоматчика. Один из них походил на Миху лет через пятнадцать разгульной жизни, только ростом был пониже и пошире в плечах.

— К стене, руки за голову!

Краем глаза Вадим следил за Леоном. Интересно, как он себя поведет, когда надо не командовать, а подчиняться? Да никак. Та же невозмутимость на лице. Его и Ходока обыскивал маленький гном, Вадима и Сандру — заросшее подобие Михи. Хлоп-хлоп-хлоп — прошелся по карманам, вдоль швов, в ботинки полез. Урод.

Закончил наконец. Но на всякий случай Вадим так и стоял, растопырив локти.

— Руки убрал! — приказала Сандра.

Что там еще?.. Да он ее лапает! Деловито ощупывает между ног, дышит в ухо, шепчет, и в штанах у него уже тесно. Врезать? А потом что? К стенке — и прощай жизнь? Пока он думал, Леон решил действовать: рывком повернулся к гному, тот аж подпрыгнул.

— Тебя попросили руки убрать, — ласково проговорил он, склонив голову вбок.

Но ласковость эта отдавала могильным холодом. И глаза… стылые, льдистые. Ни страха, ни ненависти — обнаженная решимость. Леон не двигался, но гном продолжал пятиться, пока не уперся в стену. Сообразив, что он делает, быстренько взял себя в руки, нацелил автомат на Леона.

— Вы это… не борзейте!

— Как я понял, ты должен отвести нас к Главному? — тем же тоном продолжил Леон. — Так веди!

— Ниче я тебе не должен! — огрызнулся гном и крикнул своему маленькому напарнику: — Че таращищься? Конвой организуй! Живо!

Конвой был серьезным: аж четыре человека. Сандра держалась Леона. Сжала его руку и уронила:

— Спасибо.

Улучив момент, она указала взглядом на конвоиров, незаметно провела пальцем по горлу и уставилась на него, ожидая ответа. Вадим на всякий случай напрягся, но Леон вздохнул и покачал головой. Если то, что рассказывала Сандра, правда, ему ничего не стоит свернуть шеи всем четверым, они и перднуть не успеют. Почему же он осторожничает? Шуметь не хочет?

Дальше штрек шел под уклон, высокий штрек, можно было не пригибаться. В стороны разбегались коридоры, некоторые — освещенные, некоторые — темные… На пути никто не встретился, но издалека доносились голоса, монотонно стучал молоток.

Вадим не узнавал местность. В тот единственный раз двигались в темноте с фонариками, и создавалось впечатление, что система — таинственное, мистическое место. Теперь же она превратилась в хорошо оборудованный подземный поселок: убрали завалы, подперли потолки в обвалоопасных местах. Околеть можно, а они живут. Те же плюс восемь, что и раньше, и так же сыро — рыжеватый известняк блестел от влаги.

На большой развилке Вадим направился было в открытый коридор, но замыкающий конвоир на него цыкнул, загремел ключами и отпер ржавую дверь, что справа.

И снова пост охраны. Здесь люди постарше, лет по сорок. И чище, чем мальчишка и гномы.

Названия гротов и штреков, которые Вадим помнил, были бесполезны… Другие люди оставили надписи на стенах, не могло здесь появиться ни «Тигриных колец», ни «Остановки первого вагона».

Еще одна развилка, дверь, охрана. Экскурсия закончилась в грот-кабинете, залитом теплым светом. Потолок в гроте был выше двух метров. Как они это сделали? Пол, что ли, снимали?

За столом восседал утомленный жизнью и мудростью дядя лет пятидесяти. Смотрел на пленников ласковыми глазами. На стене за Главным висел фотопортрет пожилого мужчины в комбинезоне и с налобным фонарем. Мужчина, чумазый, осунувшийся, счастливо улыбался.

8. В лесу

Под потолком вполнакала горела забранная решеткой лампа, разливая по гроту мертвенный синеватый свет. Холодно. Сыро. Крепкие, почерневшие от времени деревянные скамьи, стол — вот и вся мебель. На скамьях — воняющая плесенью ветошь. После «беседы» у Главного пленников отвели в грот, заперли. Леон сразу сел, закрыл лицо руками. Вадим решил его не трогать. Ходок скалился, Сандра нервничала, ощупывала стены.

Вадим осмотрел комнатку. Кладка была крепкая, известняк — порыжевший от времени. С потолка свисали черные нити то ли плесени, то ли корней, пробивших камень, мерцали капли влаги. Чтобы дорогие гости не страдали от жажды, им оставили кувшин с водой. В углу — ведро, на случай, если произойдет процесс замещения жидкостей.

— Приплыли, — хрипло забормотал Ходок, — допрыгались! Я говорил, не надо через реку, говорил же! Лунарям Дизайнер нужен, а не мы, связали бы его, оставили и ушли спокойно. Все-о, теперь все-о…

— Что — все? — Вадиму надоел его бубнеж. — Сказали тебе: нас утром выпустят. И уйдем. Хотя ты можешь остаться, я плакать не буду.

— Да-а-а? Выпустят? Без оружия, без жратвы! Посмотрим, как ты по лесу поскачешь! Там разной дряни полно — сожрут тебя, не подавятся. Если отпустят. Это сегодня Главный добрый, а завтра — мало ли…

— Заткнись, — попросила Сандра.

Главный давеча вещал что-то возвышенное про идеалы гуманизма, ценность человеческой жизни, предлагал влиться в дружный коллектив и вместе противостоять системе. Кругом — анархия и произвол, лишь здесь, под землей, под мудрым руководством Главного — покой и благодать. Мы, мол, помним заветы предыдущего Главного, приведшего нас сюда! Помним и чтим его память!

Адъютанты — молодые люди в драной одежде — кивали в такт словам. У Леона лицо было — лучше не смотреть. Сандра сжимала и разжимала кулаки. Ходок вперился в пол. Вадим вдруг почувствовал себя ответственным за товарищей по несчастью. Они расклеились в подземельях, в непривычной обстановке, а он все-таки мог действовать, правда, не знал как. Обычно задачу «а что дальше» решал Леон. Теперь он сидел, уткнувшись в ладони, и не реагировал даже на стенания Ходока.

Дверь открылась с ржавым скрипом.

— Барышня, на выход, — позвал конвойный, — с тобой Главный будет беседовать!

Старый похотливый козел! Вадим преградил Сандре дорогу. Нет, милочка, не позволю тебе нас своим телом выкупать. Не настолько… Сандра отодвинула его и молча последовала за конвоиром. Вадим обернулся к Леону и Ходоку:

— А вы что молчали?!

Ходок демонстративно лег на лавку носом к стене.

— Успокойся, — невнятно пробормотал Леон, — дай мне отдохнуть, Дизайнер. Ничего с ней не будет. Сандра стоит всех этих…

— Да откуда они вообще взялись?! Что здесь за диктатура?

Волчья рожа Леона стала почти человеческим лицом, измученным, бледным.