Обещание страсти - Даниэла Стил

Он немного смутился: она не похожа на писателя, публикующегося в «Плейбое», но он уверен, что читал эту статью не так давно.

Она с улыбкой кивнула.

– Статья про изнасилования. Я была на стороне мужчин, для разнообразия. Точнее, я писала про ложные обвинения в изнасиловании, предъявляемые женщинами-неврастеничками, которым нечего больше делать, кроме как заманивать мужчину домой, а потом поджимать хвост и кричать, что их изнасиловали.

– Верно. Это та статья, которую я помню. Мне она понравилась.

– Неудивительно.

Она постаралась удержаться от смеха.

– Ну и ну. Смешно, но я думал, что это написал мужчина. Выглядит как мужская точка зрения. Полагаю, именно поэтому я рассчитывал, что у меня будет брать интервью мужчина. Я не тот человек, к которому обычно отправляют женщин для разговоров.

– Почему нет?

– Потому что иногда, дорогая леди, я веду себя как дерьмо.

Он рассмеялся глубоким сочным смехом, и она присоединилась к нему.

– Так вот чем вы занимаетесь? Это вам доставляет удовольствие?

Он внезапно по-мальчишески смутился и сделал глоток кофе.

– Да, возможно. По крайней мере иногда. Писать доставляет вам удовольствие?

– Да. Я люблю этим заниматься. Но слово «удовольствие» звучит как-то неосновательно. Вроде хобби. Я на это смотрю не так. Писать для меня очень важно. Очень. Это серьезно, серьезнее, чем многие другие вещи, которыми я занимаюсь.

Она почувствовала себя странно обороняющейся под его молчаливым взглядом. Словно он заставил ее поменяться ролями и сейчас берет у нее интервью.

– То, что я делаю, тоже важно для меня. И серьезно.

– Я поняла это по вашей книге.

– Вы читали ее? – Он удивился, и она кивнула.

– Она мне понравилась.

– Следующая еще лучше.

Как скромно, мистер Джонс, как скромно!

– Новая книга менее эмоциональна и более профессиональна.

– Первые книги всегда эмоциональны.

– Вы писали книги? – Он снова поменялся с ней ролями.

– Пока нет. Скоро напишу, я надеюсь.

Внезапно это ее задело. Она – писательница, упорно работает последние семь лет, а он написал не одну, а уже две книги. Она позавидовала ему. И не только из-за этого, но и из-за других вещей. Его стиль, его мужество, его стремление следовать своим принципам и бороться за то, во что верит. Но, с другой стороны, ему нечего терять. Она вспомнила умерших жену и ребенка и почувствовала нечто уязвимое в нем, спрятанное где-то очень глубоко.

– У меня еще один вопрос, после чего мы можем приступить к интервью. Что означает «К» в вашем имени? Почему-то «К. С. Миллер» не звучит как имя.

Она рассмеялась и на мгновение захотела сказать ему правду: Кассия. «К» означает Кассия, а «Миллер» – фальшивка. Он явно такой человек, которому нужно говорить только правду. Меньшим не отделаешься, да и не захочешь. Но она должна быть благоразумной. Глупо бросить все на карту из-за момента честности. В конце концов, Кассия – необычное имя, а он может увидеть ее фотографию где-нибудь, и не успеешь оглянуться, как…

– «К» означает Кейт. – Имя ее любимой тети.

– Кейт. Серьезное имя. Кейт Миллер. Кейт Серьезная Миллер.

Он улыбнулся ей, закурил очередную сигарету, и она почувствовала, что он подсмеивается на ней, но по-доброму. Взгляд его глаз снова напомнил ей отца. Странным образом они были похожи. То, как он смеялся, проницательно смотрел, словно знал все ее секреты и только ждал, чтобы она сама рассказала о них. Будто ему хотелось увидеть, сделает ли она это. Но что этот человек мог знать? Ничего. Кроме того, что она здесь, чтобы взять у него интервью, и что ее зовут Кейт.

– О’кей, леди, давайте закажем завтрак и приступим к работе.

– Прекрасно, мистер Джонс, я готова, если и вы готовы.

Она вытащила блокнот с заметками, которые сделала накануне вечером, достала из сумочки ручку и удобнее устроилась на стуле.

Он говорил в течение двух часов, останавливаясь на подробностях, с удивительной откровенностью рассказывая о шести годах, проведенных в тюрьме. О том, каково это было – жить, не зная срока заключения, о чем он поведал ей в деталях: калифорнийский феномен, когда преступников приговаривали к сроку «от пяти лет до пожизненного» или «от трех лет до пожизненного», оставляя решение за советом по условному освобождению или за тюремными властями. Даже судья, выносивший приговор, не мог повлиять на срок, который заключенный проведет в тюрьме. Однажды попав в клещи неопределенного срока заключения, человек может чахнуть в тюрьме всю жизнь. И со многими так и происходит. Они забыты, затеряны, уже не способны к реабилитации и настолько утратили надежду на освобождение, что им стало все равно, выйдут они на свободу или нет. Наступает время, когда это перестает иметь значение.

– Но что касается меня, – сказал он с кривой ухмылкой, – они не могли дождаться момента, когда от меня избавятся. Я стал колоссальным гвоздем у них в заднице. Никто не любит людей со способностями организатора.

Он организовал других заключенных в комитеты, выступая за улучшение условий работы, более честный разбор дел, достойные условия свиданий с женами, доступные возможности для самообразования. Одно время он был представителем всех этих комитетов.

Он рассказал ей также о том, как сам угодил в тюрьму. Он говорил об этом с удивительным отсутствием эмоций.

– Двадцать восемь лет, и все еще придурок. Нарывался на неприятности, я полагаю, устав от жизни, которую вел. Я был пьян в стельку, канун Нового года, ну и остальное вам известно. Вооруженное ограбление, не слишком круто, чтобы не сказать больше. Я захватил магазин спиртных напитков с помощью ружья, которое даже не стреляло, и смылся с двумя ящиками бурбона, ящиком шампанского и сотней баксов. Я действительно не хотел брать эту сотню, но они всучили ее мне, ну, я и взял. Мне просто нужна была выпивка, чтобы славно провести время с приятелями. Я пришел домой и устроил грандиозную попойку. Которая завершилась тем, что чуть позже полуночи меня уволокли в тюрьму. С Новым годом! – Он смущено улыбнулся, а потом его лицо сделалось серьезным. – Сейчас это кажется смешным, но это не так. Ты разбиваешь множество сердец, когда вытворяешь что-нибудь в этом роде.

Кассии все это показалось очень несправедливым. Конечно, это была возмутительная выходка. Но шесть лет и жизнь его жены в обмен на три ящика спиртного? У нее защемило сердце, когда в ее воображении возникли сцены в «Ла Гренуй», в «Лютеции», у «Максима» и у «Аннабель». Стодолларовые обеды и целые состояния, расходуемые на реки вина и шампанского.

Люк перешел к своей юности в Канзасе. Время без особых событий, когда основными проблемами были его рост и интерес к жизни, причем и то и другое не соизмерялось с его возрастом и «общественным положением». Несмотря на предупреждения Симпсона, что Люк может отказаться отвечать на личные вопросы, Кассия обнаружила, что он очень открыт и с ним легко разговаривать. Спустя какое-то время ей казалось, что она знает о нем все. Она перестала и делать заметки. Легче проникнуть в душу человека, если просто слушать его – взгляды на политику, интересы, мотивы, жизненный опыт, высказывания о людях, которых он уважает, и тех, кого не может терпеть. Она потом по памяти сможет восстановить это с более глубоким пониманием.