Военное искусство Александра Великого - Джон Фуллер

Под конец этой кампании Александр узнал, что Клит и Главкий, два иллирийских вождя, заключили союз и что Клит захватил Пелий, важный македонский приграничный город на реке Апсе (Девол). Он отправился, чтобы отвоевать его, прежде чем Главкий сумеет прийти на помощь Клиту (об этой операции см. гл. 8). Не сумев захватить город с ходу, он решил осадить его; но только он приступил к строительству укреплений, как в его арьергарде появился Главкий со своим войском, занял возвышение к востоку от Пелия и перекрыл Александру путь к отступлению. Могло показаться, что желание Александра вернуть Пелий было ошибочным, поскольку он оказался в критическом положении, будучи зажат между двумя вражескими силами. Но он вырвался из тисков благодаря блестящей хитрости и маневру и через три дня, узнав, что Главкий воссоединился с Клитом и оба их войска стоят лагерем у Пелия, напал на них ночью, пока те спали. Он возвратил Пелий, и его победа была столь решительной, что лишь однажды за время его правления на северных границах его государства случился мятеж.

Пока Александр был занят во Фракии и Иллирии, Дарий III, который вполне сознавал опасность, грозившую Персии с запада, воспользовался его отсутствием и послал в Грецию посольство с предложением большой суммы денег в обмен на мятеж. Лишь Спарта, которая не входила в союз, приняла субсидию; однако не приходится сомневаться в том, что многие предводители антимакедонских партий позолотили руки, ибо, хотя Афины отказались от персидского золота, лично Демосфен принял 300 талантов, на которые он купил оружие для изгнанников – фиванцев, многие из которых в то время находились в Афинах. Затем прошел слух, будто Александр погиб в сражении в Иллирии, и, если Демосфен не сам распустил этот ложный слух, чтобы подтолкнуть горожан к восстанию, он воспользовался им в полной мере и даже показывал народу воина, якобы раненного в том же сражении, который будто бы видел Александра мертвым[75].

Вскоре многие поверили в этот слух, и фиванские изгнанники были тайно переправлены в Фивы, где довольно успешно подстрекали граждан к восстанию. После того как два ставленника Александра были убиты, горожане объявили себя свободными и осадили македонский гарнизон, оставленный в Кадмее. Когда об этом стало известно, Этолия, Аркадия и Элида готовы были поддержать восставших, а афиняне, подстрекаемые Демосфеном, стали готовиться к войне.

В этой ситуации следует учитывать, что восстание фиванцев было направлено не против Александра, а против союза, в который входили Фивы. Окажись Александр мертв, все было бы законно, поскольку его гегемония со смертью прекратилась бы; но, поскольку он был жив, это фактически была измена, которая позволила ему, как гегемону, подавить восстание части союза и в то же время избежать порицания за его действия. Так и произошло – хотя в то время он мог этого и не понимать: поспешное принятие Демосфеном ложного слуха о смерти Александра позволило Александру продемонстрировать свою власть не в качестве македонского царя, но в качестве гегемона союза.

Известие о восстании достигло Александра, когда он только что занял Пелий; он находился в 300 милях от Фив, и его армия крайне нуждалась в передышке. Но поскольку он опасался, что Афины, Этолия и Спарта объединятся с Фивами против него, вопрос опять-таки упирался во время: сможет он дойти до Фив, пока это не случилось? Александр бросил все и двинулся форсированным маршем по горному бездорожью Западной Македонии. На тринадцатый день он вошел в Беотию, где к нему присоединился военный контингент фокийцев и беотийцев, членов союза. Его продвижение было столь стремительным, что в Фивах не знали, что он прошел Фермопилы, прежде чем он достиг Онхеста, города в семи милях к северо-западу от Фив. Даже тогда они продолжали тешить себя надеждой, что Александр мертв и приближающуюся армию возглавляет Антипатр из Македонии. На другой день их сомнения были развеяны – Александр стоял под Фивами.

Прежде всего он призвал фиванцев подчиниться и подтвердить их клятву союзу, поскольку он хотел бы, чтобы все греческие государства были его союзниками, а не его врагами. Не получив ответа, на другой день он перенес свой лагерь к воротам Электры, чтобы контролировать дорогу из Фив в Афины и быть ближе к Кадмее. Он все еще откладывал атаку в надежде, что фиванцы пойдут на переговоры. Но вместо этого он получил оскорбительный ответ и фиванцы напали на его передовые посты и заставили его отступить[76]. Тогда Александр выдвинул вперед фалангу, оттеснил фиванцев к воротам Электры и вошел в Фивы вслед за отступавшими, пока ворота не успели закрыть. Затем кадмейский гарнизон присоединился к сражению и началась резня, в которой были убиты 6 тыс. горожан.

Когда Фивы оказались в его руках, Александр, воспользовавшись положением гегемона, созвал экстренную встречу синедриона, поскольку осуждение фиванцев входило в их компетенцию, а не его. На встречу успели прибыть лишь члены совета из близлежащих Платей, Фокии и Беотии, и, поскольку они все ненавидели Фивы, их решением стало сровнять город с землей, а жителей продать в рабство[77]. Безусловно, Александр мог смягчить наказание, и то, что он этого не сделал, некоторыми расценивается как самое крупное его военное преступление. Также сообщают, что впоследствии он сожалел о разрушении Фив. Однако в то время, если он хотел стабильного, надежного тыла для похода в Азию, было стратегически необходимо преподать грекам урок, который они не смогли бы забыть. Кроме того, разрушение Фив означало, что единственными сильными государствами в Греции оставались Афины и Спарта, а поскольку их разделял Коринфский перешеек, им трудно было объединиться, и сравнительно небольшая македонская армия, оставленная по соседству с перешейком, могла предотвратить такое объединение.

Падение Фив как громом поразило Грецию, и страх распространился повсюду. Жители Аркадии уничтожили своих антимакедонских предводителей; жители Элеи вернули назад своих промакедонских изгнанников; этолийцы просили о прощении, а наиболее презренные из афинян направили к Александру посольство с поздравлением по поводу его успешного возвращения из Иллирии. Поначалу он потребовал выдачи Демосфена и восьми других ретивых ораторов, что заставило Демосфена подкупить Демада, сторонника промакедонской партии, дав ему взятку в пять талантов, чтобы он умилостивил Александра. После некоторых колебаний Александр согласился их простить, поскольку не хотел толкнуть афинян на какой-нибудь отчаянный шаг и стремился поскорее начать поход против Персии. Кроме того, теперь Демосфен был дискредитирован; у власти в Афинах находились Демад и Фокий, а для Александра было важно нейтрализовать афинский флот и тем самым предотвратить его переход на сторону Персии.