Военное искусство Александра Великого - Джон Фуллер

Ксенофонт так описывает годы заката Персидской империи в сравнении с временами Кира и Дария I: «Намного хуже стали персы теперь и в другом отношении: прежде лишь те, кто рисковал жизнью ради царя, или подчинял его власти какой-нибудь город или народ, или совершал для него какое-либо превосходное дело, удостаивались отличия, а теперь любой, кто, по мнению царя, доставит ему хоть какую-нибудь выгоду, – или как Митридат, который предал своего отца Ариобарзана, или как Реомитр, который оставил заложниками в Египте свою жену, своих детей и детей своих друзей и попрал великие клятвы верности, – тот и награждается величайшими почестями. При виде таких порядков все населяющие Азию народы впали в нечестие и несправедливость, ибо каковы правители, таковы по большей части оказываются и подданные их. Итак, в этом отношении персы теперь несомненно стали бесчестнее, чем прежде.

Их отношение к деньгам тоже утратило прежнюю безупречность. Теперь они не только явных преступников, но и ни в чем не повинных людей хватают и принуждают без всяких оснований выплачивать штраф, так что лица, слывущие богачами, дрожат от страха не меньше тех, кто многократно нарушал закон. Поэтому состоятельные люди также не желают показываться на глаза сильным мира сего и не решаются даже являться на службу в царское войско. И кто бы ни начал с персами войну, любому предоставляется полная возможность безнаказанно находиться в их стране ввиду такого нечестия их правителей перед богами и такой их неправоты перед людьми. Бесспорно, образ мыслей персов стал гораздо низменнее, чем когда-то» (Ксенофонт. Киропедия. VIII. Пер. Э.Д. Фролова).

Безусловно, в этом описании много правдивого, но много здесь и пропаганды, и, когда Ксенофонт говорит о персидской армии, что их всадники не лучше их придворных, лакеев и поваров и что они не владеют техникой боя, в контексте военных действий Александра его заявления выглядят абсурдными. Он считает, что было огромной ошибкой отказываться от коротких копий, которыми Кир вооружил своих всадников, и заменять их дротиками, и сетует, что тот больше полагался на количество, а не на качество, набирая орды необученных призывников. Ксенофонт осудил Кира и за то, что он стремится компенсировать недостаток доблести и патриотизма набором иностранных наемников. Платон говорит, в сущности, то же самое: «Когда случается надобность, чтобы народы сражались за них, они не встречают никакой готовности подвергаться вместе с ними опасностям и сражаться за них, так что все их неисчислимые полчища оказываются непригодными для войны. И вот, точно у них недостаток людей, нанимают они наемников и думают найти спасение при помощи чужеземцев» (Законы. III, 697–698. Пер. А.Н. Егунова).

По численности армия Дария вовсе не походила на описанную Аррианом и другими историками, поскольку бесчисленные полчища, о которых они повествуют, это лишь пропагандистские трюки, либо такая армия существовала только «на бумаге» и включала всех новобранцев, в теории пригодных для службы. Царская армия, как и в прошлом, состояла из царской охраны – вероятно, 4 тыс. единиц, около 22 тыс. греческих наемников, а также неопределенного числа всадников, численность которых Тарн оценивает максимум в 50 тыс. человек, которых Дарий никогда не задействовал полностью (Развитие военного и морского дела в период эллинизма. С. 153–154). 10 тыс. «бессмертных», кажется, куда-то исчезли.

Таким образом, в 336 г. до н. э. обстоятельства благоприятствовали предстоящему вторжению в Персию, хотя македонской армии надо было преодолеть огромные пространства, чтобы добраться до жизненно важных центров империи; море было в руках персов, а несметные богатства персидского царя давали ему возможность, как это бывало и прежде, подкупить своих врагов. Персидский царь был слаб, его сатрапы – ненадежны, его новобранцы – необучены, и, хотя его империя оставалась высокоорганизованным государством с хорошими дорогами, эти обстоятельства играли на руку его противникам.

Глава 5

Изложение стратегии

Безопасность внутренней базы

В год смерти Филиппа Александру исполнилось двадцать лет, и вся Греция считала его столь неопытным и неумелым, что Македонская империя оказалась на грани распада. Его право наследования также подвергали сомнению, поскольку многие из македонской знати хотели видеть на троне Аминта, сына брата Филиппа Пердикки, а другие ратовали за то, чтобы возвести на престол род Линкестианов[70]. К счастью для Александра два его главных полководца, Антипатр и Парменион, хранили ему верность; Антипатр был в Македонии, а Парменион с Атталом – в Азии; он был тестем Аттала, и его отступничество могло бы оказаться роковым.

Афиняне приняли новость об убийстве Филиппа с нескрываемой радостью; они направили благодарственные письма убийце Филиппа, а также письмо к Атталу с призывом не признавать власть Александра. Душой мятежа был Демосфен; он явился в собрание в венке и наряженный, словно на праздник, убеждая афинян, что Александр – жалкий хвастун, и уговаривая их сместить его с поста главнокомандующего военными силами союза и готовиться к войне с ним, снова наладив отношения с персидским царем. Случившееся взбудоражило всю Грецию: Этолия вернула своих изгнанников, которых наказал Филипп; Амбракия выслала македонский гарнизон; Фивы, Аргос, Элида и Аркадия готовились выйти из союза, а в Фессалии взяла верх антимакедонская партия. Ситуация дома и за границей была столь устрашающей, что советники Александра побуждали его отказаться от всех греческих государств к югу от северных границ Фессалии и замириться с Иллирией, Пеонией и фракийскими племенами, которые готовились сбросить ярмо, наложенное на них Филиппом, и вторгнуться в Македонию.

Гений – понятие трудно определяемое. Это не только талант[71], выдающийся интеллект, соответствующее воспитание, образование или обучение. Это – творческий дар, интуитивный и спонтанный в своих выражениях, который наделяет своего носителя божественной способностью свести концы с концами там, где разум обычно терпит поражение. Это нечто не поддающееся анализу и объяснению, он определяется по своим проявлениям, и с самого начала правления Александра мы сталкиваемся с такими проявлениями гениальной натуры. Оказавшись в столь затруднительной ситуации, он не последовал советам приближенных, не стал осторожничать или выжидать, но, прежде чем заговорщики начали действовать, он не только уничтожил их физически[72], а уже организовал поход – не для того, чтобы обезопасить свои границы, не для того, чтобы наказать восставших, – но чтобы объявить всей Греции, что именно он ее властелин.