Шпионские истории - Анатолий Терещенко

Он в фаворе у царя, который считает его настоящим боевым офицером, георгиевским кавалером, непревзойденным рассказчиком. Это видно, как стремительно рос будущий военный министр. В 1909 году он получает высокое звание генерала от кавалерии. В 1908 году генерала назначают начальником Генштаба, потом Военным министром, а в 1911 году он вводится в Госсовет. В 1912 году — генераладъютант. Сухомлинов был весьма уступчив, шел охотно на компромиссы. Доклады его царю были легкими и оптимистичными.

А тем временем Екатерину часто видят в ресторане модного отеля «Астория» вместе с другом семьи Альтшиллером, которого подозревают, а иногда открыто называют австрийским шпионом: морской министр И.К. Григорович, председатель Совета Министров В.Н. Коковцев, Великий князь Николай Николаевич Романов, депутаты Госдумы М.В. Родзянко и А.И. Гучков.

Во время болезни Екатерины Сухомлиновой в ее комнате-спальне, расположенной рядом с кабинетом военного министра, работавшего нередко с секретными документами, часто бывали гости, среди них завсегдатай — Альтшиллер. Отмечался случай, когда Сухомлинов вышел из кабинета Альтшиллер в наглую подошел к столу и стал просматривать документы. Только благодаря адъютанту, он был выпровожен из служебного помещения. Вот до каких нонсенсов в доверительности доходили отношения военного министра с «бизнесменом» из Вены.

Перед началом войны военный министр успокаивал царя и общественность, что Русская армия стопроцентно готова для войны с любым противником. Так в «Биржевых ведомостях» № 14027 от 27 февраля 1914 года В.А. Сухомлинов дал интервью собственному корреспонденту этой газеты, в котором в розовых красках представил состояние своего ведомства. В частности он заявил (привожу с сокращениями его репортаж. — Авт.):

«…С гордостью мы можем сказать, что для России прошли времена угроз извне. России не страшны никакие окрики. Русское общественное мнение, с благоразумным спокойствием отнесшееся к поднятому за последние дни за границей воинственному шуму, было право: у нас нет причин волноваться.

Россия готова!

Всем известно, что на случай войны наш план обыкновенно носил оборонительный характер. За границей, однако, теперь, знают, что идея обороны отложена, и русская армия будет активной…

Русская полевая артиллерия снабжена прекрасными орудиями, не только не уступающими образцовым французским и немецким орудиям, но во многих отношениях их превосходящими…

Уроки прошлого не прошли даром. В будущих боях русской артиллерии никогда не придется жаловаться на недостаток снарядов. Артиллерия снабжена и большим комплектом, и обеспечена правильно организованным подвозом снарядов…

Русская армия — мы имеем право на это надеяться — явится, если бы обстоятельства к этому привели, не только громадной, но и хорошо обученной, хорошо вооруженной, снабженной всем, что дала новая техника военного дела.

Русская армия, бывшая всегда победоносной, воевавшая обыкновенно на неприятельской территории, совершенно забудет понятие «оборона», которое так упорно прививали ей в течение предпоследнего периода нашей государственной жизни. Русская армия, уже в мирное время выросшая в одну треть, состоящая из полков однородного состава, с улучшенным корпусом офицеров и нижних чинов, является первой в мире и по количественному отношению состава кавалерии, и с пополненной материальной частью…

Конечно, если какая-нибудь держава питает агрессивные замыслы против России, то наша новая боевая мощь ей неприятна, ибо никто уже не может теперь питать вожделений о какой бы то ни было части русской земли.

«Si vis pacem — para bellum». «Если хочешь мира, — готовься к войне».

Россия, в полном единении со своим верховным вождем, хочет мира, но она готова!»

Готова к чему? Конечно, исходя из такого панегирика своему ведомству — к войне!

На эту статью резче других отреагировал министр иностранных дел С.Д. Сазонов, который как раз в это время пытался замириться с Германией. Сазонову пришлось дезавуировать хвастливое и явно не ко времени выступление Сухомлинова.

Однако начавшаяся война скоро показала, что так радужно было только на бумаге. Война стала могучим и объективным арбитром, разложив на составляющие и рассудив многие проблематичные, спорные и непонятные обществу вопросы и проблемы, возникшие в действующей Русской армии.

А сбои начались сразу же с началом боевых действий. Из-за просчетов в оценке размаха будущей войны по вине как руководства военного ведомства, так и по причине предпринимательского лобби резко сократилось производство винтовок на Тульском, Ижевском и Сестрорецком оружейных заводах. Почему? А ларчик просто открывался: в армейский строй направили много «нужных специалистов».

Военно-экономическая подготовка к войне оказалась в тисках царской бюрократии и крупного капитала. Именно поэтому существенно уменьшилось производство латуни и мельхиора, необходимых для производства оружейных патронов и артиллерийских снарядов.

По вине хищников капитала и соглашательской политики руководства Главного Артиллерийского Управления (ГАУ) был сорван процесс мобилизации как действительно существовавших, так и потенциальных, неисчерпаемых ресурсов страны по производству орудийных снарядов, ружей и пулеметов, пороха и взрывчатых веществ.

Уже в начале войны недоставало патронов и винтовок, что широко освещено в исторической литературе.

1 сентября 1914 года ГАУ сообщало начальнику российского Генерального штаба генералу от инфантерии Н.Н. Янушкевичу, что «никакого запаса огнестрельных припасов не существует». А через несколько месяцев, 22 ноября, он уже из Ставки сообщал в столицу, что «главный гигантский кошмар — это пушечные патроны…» А чуть позже:

«…с уменьшением числа орудий и числа патронов стало выбывать из строя на 50–60 % больше людей… Волосы дыбом становятся при мысли, что по недостатку патронов и винтовок придется покориться Вильгельму. Чем меньше патронов, тем больше потери…Вопрос патронов и ружей, скажу, кровавый…Все наши военные неудачи, начиная с Лодзи и кончая августом 1915 года на 100 % обусловлены и вызваны недостатком боевых припасов».

С Кавказа генерал от инфантерии Н.Н. Юденич бьет тревогу: «…недостаток патронов ставит армию в безвыходное положение».

А ведь еще в октябре 1914 года Сухомлинову было доложено о нехватке почти миллиона винтовок и патронов, если точнее 870 000, к имеющимся на позициях.