Прежде чем я усну - С. Уотсон

Я встала и пошла вперед под стремительно темнеющим небом.

В доме было темно. Открывая дверь, я не знала, чего ждать. Бен, должно быть, в панике; он собирался вернуться к пяти. Я представляла, как он ходит туда-сюда по гостиной, нервно курит — это я нафантазировала, ведь я не видела утром, чтобы Бен курил, — а может, он ездит по всему городу, высматривая меня на улицах. Я уже представляла, как армия полицейских и волонтеров ходит от дома к дому, показывая людям мою переснятую фотографию, и мне стало неловко. Я сказала себе, что, несмотря на проблемы с памятью, я все-таки не ребенок и я не «пропала без вести», по крайней мере пока, но все же шла к дому с намерением извиниться.

Войдя, я крикнула:

— Бен!

Ответа не было, но я если не услышала, то почувствовала чье-то присутствие. Скрип пола где-то надо мной, легчайшее нарушение покоя абсолютно пустого дома. Я снова крикнула, на этот раз громче:

— Бен!

— Кристин? — раздался его голос. Почему-то слабый, надтреснутый.

— Бен, это я. Я вернулась.

Он появился на самом верху лестницы. Казалось, он только что проснулся. Он был в той же одежде, в которой ушел утром на работу, только рубашка была мятая и торчала из брюк, волосы наэлектризовались и торчали во все стороны, подчеркивая его потерянность и в то же время легкую комичность. В мозгу вспыхнула картинка — уроки физики, генератор Ван де Граафа, но мимолетно.

Он начал спускаться вниз.

— Крис, ты пришла!

— Я… Мне нужно было выйти подышать, — промямлила я.

— Слава богу, — сказал он. Он спустился, подошел ко мне и взял за руку, нет, прямо схватил, словно хотел убедиться, что я — настоящая. — Слава богу!

Он глядел на меня вытаращенными глазами. В полутьме коридора они поблескивали, как будто он только что плакал. «Как он меня любит!» — подумала я. И еще больше почувствовала себя виноватой.

— Прости меня. Я не хотела…

Он перебил меня:

— Не будем говорить об этом, ладно?

Он прижал мои пальцы к своим губам. Лицо его изменилось и теперь выражало счастье и удовольствие. Ни следа недавней изнуренности. Он поцеловал меня.

— Но…

— Ты вернулась, и это главное! — Он включил верхний свет и как сумел пригладил волосы.

— Значит, говоришь, ты хотела подышать? — сказал он, заправляя рубашку. — Тогда мы можем куда-нибудь сходить, что скажешь?

— Даже не знаю, — сказала я. — Я так…

— Кристин, ну, пожалуйста, тебе надо проветриться!

— Бен, прости, но мне не хочется.

— Прошу тебя! — он снова взял меня за руку и нежно сжал ее. — Для меня это так важно! — Он взял меня за другую руку и свел мои ладони вместе. — Не помню, говорил ли я тебе утром. У меня сегодня день рождения.

Разве я могла возразить? Я не хотела никуда идти. С другой стороны, я вообще ничего не хотела. Я сказала Бену, что раз он просит, я пойду, только немного полежу и пойму, хватит ли у меня сил. Я поднялась наверх. Его поведение меня смутило. Он казался ужасно расстроенным, но как только увидел меня живую и здоровую, то словно забыл обо всем. Неужели он так меня любит? Неужели настолько доверяет, что главное для него — моя безопасность, а где я была, неважно?

Я вошла в ванную. Может, он не видел разбросанных по полу фотографий и действительно считал, что я пошла погулять. Я еще успею скрыть «следы преступления». Скрыть свой гнев. Свое горе.

Я закрыла за собой дверь, задвинула защелку и включила свет. Пол был девственно чист. А вокруг зеркала висели фотографии, аккуратно разглаженные, в идеальном порядке.

Я крикнула, что буду готова через полчаса. Потом села в спальне и торопливо все это записала.

16 ноября, пятница

Я не знаю, что было дальше. Что произошло после того, как Бен сообщил, что у него день рождения? После того, как я поднялась наверх и обнаружила фотографии, расположенные как раньше, хотя утром я сорвала и смяла их? Не знаю. Наверное, я приняла душ, переоделась, мы сходили поужинать, может быть, в кино. Я ничего не записала, поэтому ничего не помню, хотя это было всего несколько часов назад. И если не спрошу Бена, то уже никогда не вспомню. Я чувствую, что схожу с ума.

Сегодня утром, очень рано, я проснулась рядом с ним. С незнакомцем. В комнате было темно, тихо. Я лежала, леденея от страха, не зная, ни кто я, ни где я. И думала только об одном: надо спасаться, бежать. Но я не двигалась. Казалось, мое сознание подобно пустому дуплу, но потом на поверхность всплыли слова. Бен. Муж. Память. Авария. Смерть. Сын.

Адам.

Эти слова будто повисли в пространстве, то приближаясь, то отдаляясь. Но я не понимала связи между ними. Не понимала, что они означают. Слова вертелись по кругу, как мантра, отдаваясь эхом, и вдруг я вспомнила сон, от которого, видимо, и проснулась.

Я была в комнате, в постели, не одна. Я обнимала мужчину. Он лежал на мне, тяжелый, с широкой спиной. Я чувствовала себя так необычно, странно, голова в облаках, тело, наоборот, отяжелевшее, пространство вокруг словно покачивалось, а когда я открыла глаза и посмотрела наверх, потолок неясно колебался.

Я не знала, кто он — наши лица были слишком близко, чтобы я могла разглядеть его, зато поразительно остро все чувствовала, даже волоски на его груди, которые щекотали мои обнаженные груди. И вкус во рту: густой, сладкий. Он целовал меня. Грубо, настойчиво. Я хотела, чтобы он прекратил, но не говорила. «Я люблю тебя», — прошептал он, зарывшись лицом в мои волосы. Я точно знала, что хочу что-то сказать — хотя еще не знала, что именно — но не могла понять, как это делается. Связи между мозгом и речью как будто не было; и вот я лежала, а он целовал меня и что-то шептал мне в волосы. Я вспомнила, что одновременно хотела и не хотела, чтобы он остановился, что когда он начал целовать меня, я сказала себе, что не буду с ним спать, но его рука уверенно прошлась по изгибу моей спины к ягодицам, и я не отвела ее. И потом, когда он залез мне под блузку и стал ласкать меня, я думала: «Да, да, пусть все идет, как идет — пока я этого хочу. Я не отталкиваю тебя, потому что мне нравится. Потому что твоя рука на моей груди так горяча, потому что все мое тело вздрагивает от удовольствия. Потому что первый раз в жизни я чувствую себя женщиной. Но спать я с тобой не буду. Не сегодня. Хорошо, мы дошли до этого, но черты я не переступлю». Потом он снял с меня блузку, расстегнул лифчик и стал ласкать мою грудь уже не рукой, а ртом, а я все еще думала, что остановлю его прямо сейчас. Я почти произнесла «нет», слово уже созрело во мне, но в этот момент он подтолкнул меня к кровати, стал снимать трусики, и «нет» прозвучало измененным до неузнаваемости, почти забытым звуком подлинного наслаждения.

Я что-то почувствовала между коленей. Твердое. «Я люблю тебя», — снова прошептал он. Я поняла, что своим коленом он пытается раздвинуть мне ноги. Я не хотела этого, но в то же время знала, что это неизбежно, что все зашло слишком далеко, и чувствовала, что шансы сказать «нет», прекратить это, стремительно тают. Теперь у меня не было выбора. Если я хотела его, когда он расстегивал и снимал брюки, неловко стягивал с себя трусы, то и сейчас, лежа под ним, я, видимо, должна безумно желать продолжения.

Я попыталась успокоиться. Он выгнулся вверх и застонал — низкий, рокочущий звук, который зародился словно в самом нутре, — и я наконец увидела его лицо. Я не узнала его, во сне, но другой частью мозга я знала, что это Бен. «Я люблю тебя», — сказал он, и я понимала, что должна что-то ответить, ведь это мой муж, хотя мне и казалось, что мы познакомились только сегодня утром. Я могла остановить его. И была уверена, что он остановится.

— Бен, я…

Он закрыл мне рот влажным поцелуем и резко вошел в меня. Больно. И так хорошо. Между болью и наслаждением уже не было грани. Я крепко обнимала его за спину, мокрую от пота, и старалась открыться ему навстречу, получить удовольствие от этого, а когда поняла, что не могу, то просто отрешилась от ощущений. «Я сама напросилась», — подумала я, и тут же: «Я его не просила». Возможно ли одновременно страстно желать и бояться чего-то? Бывает ли вожделение неотделимо от страха?

Я закрыла глаза. И увидела лицо мужчины. Темные волосы, борода. Вниз через щеку шрам. Лицо казалось знакомым, хотя я не понимала, кто это. Но когда его улыбка стала медленно превращаться в гримасу, я закричала во сне. Я проснулась и поняла, что лежу в своей постели, что рядом Бен и что я понятия не имею, где нахожусь.

Я вскочила с кровати. Пойти в ванную? Сбежать отсюда? Я не знала, куда мне идти, что делать. Если бы я вспомнила, то, конечно, сразу бросилась бы к шкафу, как можно тише открыла дверцу и достала коробку с моим дневником. Но я еще про него не знала. Поэтому я спустилась вниз. Входная дверь была заперта. Через матовое стекло пробивался свет луны. Я поняла, что я совершенно голая.

Я села на нижнюю ступеньку лестницы. Начало светать, и прихожая постепенно окрасилась из темно-синего в оранжевый. Я ничего не понимала. И меньше всего — свой сон. Он был слишком реальным, и проснулась я в той же самой спальне, с мужчиной, которого не ожидала увидеть.