Секс-опекун по соседству (СИ) - Попова Любовь

Вот вчера мне понравилось, только закончить надо. Ласки хочется, но, судя по всему, это животное не может обеспечить такое девушке. Оно любит кусаться, драть, рвать на куски и брать, брать, брать. Беспощадно. Долго. Эгоистично.

Руки почти тянутся к ноющим соскам, представляя все это, словно сейчас я готова на все. Готова на что угодно, чтобы получить проклятый оргазм.

Как заворожённая мягко переставляю голые ступни по кафельному полу, вытягиваю руку и, не сдержавшись, трогаю тугие мышцы спины. Чувствую, как под моими пальцами тело напрягается, вытягивается как струна, а моя внутри лопается, отправляя мой разум в неизвестном направлении. А иначе как объяснить, что руки сами по себе овивают его шикарный, твёрдый как камень торс, а щека прижимается к горячей коже.

Сколько раз я мечтала так сделать?

Запах, его запах такой манящий. Гель для душа и его собственный. В мозг сразу ударяет воспоминание, как он принимал душ у меня дома, как закрыл перед носом дверь.

Сколько же раз после я ласкала себя с мыслями о нем, но ни разу у меня не получилось кончить. Только Тамерлан может заставить меня это испытать. Не понимаю себя.

Разве можно ненавидеть человека всем сердцем и так сильно хотеть?

Веду щекой по смуглой коже, целую лопатку и заглядываю, чтобы посмотреть, чем мы будем завтракать. А Тамерлан так и стоит, застывший с лопаточкой в руке.

Удивлён моим наглым поведением? Да, я сама от себя в шоке. Но пусть знает, что я ещё та коварная змея, могу пойти и на соблазнение. А какой мужик откажется от ласки?

И Тамерлан такой же, веду рукой ниже и чувствую, как член натягивает боксеры, как головка стремится выглянуть наружу, а мои пальцы стремятся провести по узкой бороздочке.

— Что ты готовишь? — облизываю губы, смотря явно не туда, куда нужно. Потом в глаза дьяволу, который повернул голову, чтобы ужалить меня взглядом. Но я не боюсь. Я сама могу ужалить. — Я люблю омлетик.

Тамерлан смотрит так грозно, напряжённо и до сих пор не двигается.

Наверное, думает, что меня подменили, или я вчера сильно ударилась головой?

А нет, я просто выспалась, да и с похмелья бываю доброй, особенно, когда действует эйфория от отсутствия головной боли.

— Как я понимаю, режим отменяется? Где Карла?

Тамерлан отмирает. Возвращается к готовке, верней выкладывает омлет на большую тарелку, где уже были нарезаны соленые огурчики. При этом умудряется скинуть мои руки.

— Карла, насколько мне известно, уже в Сочи, — отвечает грубо и садится за стол. Один.

— А мне где? — обиженно, указывая пальчиком только на одну порцию. — Тами, я тоже хочу кушать.

Надуваю губы, как маленькая девочка. Строю глазки, только вот этому мужлану все равно. Он приступает к трапезе и съедает все за один присест, после моет тарелку под моим наливающимся злобой взглядом.

Делиться он не собирался? Как можно быть таким непробиваемым?

Только и бросает, перед тем как выйти:

— Ты женщина в этом доме, поэтому готовь себе сама.

— Вот же старый козел! — вырывается у меня со стоном. Надеюсь, он расслышал, а если нет, я повторю: — Старый импотент.

Но делать нечего, есть хочется так, словно из живота кто-то пытается кусок вырвать. Открываю холодильник и вижу пустые полки.

Живот урчит просто дико. Сутки без еды! Ещё и этот со своей ароматной яичницей с беконом. Открываю морозилку и обнаруживаю пельмени! Удача!

Ставлю на плиту сковороду. Конфорку врубаю на максимум. Так же будет быстрей, да?

Варить тоже долго, я видела в инсте, что пельмени можно еще жарить, так что нахожу подсолнечное масло и выливаю побольше. А когда оно начинает бурлить, высыпаю все пельмени, но тут начинается полнейший Армагеддон!

Масло брызжет на мои голые руки, лицо, валит дым. И что-то начинает противно так пищать на всю кухню.

— А-а!! Какого хрена?! — кричу я как потерпевшая, взмахиваю полотенцем, хочу нажать на кнопки, но до нее не добраться. — Горим, горим!!!

Следующее, что я чувствую, это приток ледяного воздуха на моем теле. Смотрю на озлобленное лицо Тамерлана, что держит в руках огнетушитель.

А я... А я вся в пене!

Глава 23. Алла

— Зачем. Ты. Это сделал?! — ору, словно потерпевшая, чувствуя, как истерика подступает семимильными шагами. Он закрыл меня в этой халупе! Он не довел меня до оргазма! Он знает что-то про Зою, но молчит, он оставил меня голодной! А теперь в добавок ко всем грехам, от которых отмыться получится, только искупавшись в святой воде, он облил меня из огнетушителя! — Ты зачем это сделал?!

Тамерлан равнодушно выключает плиту, вручает мне пустой баллон и выкидывает сгоревшую сковороду. Ноль эмоций. Даже бровью, скот, не повёл. Откуда же у него столько терпения, а? Даже мой отец не славится таким спокойствием и пофигизмом в таких ситуациях.

— Ты слушаешь меня? — хриплю, чувствуя, что от обиды этот баллон скоро столкнется в неравной битве с одной чугунной башкой.

— А ты?

— Что я?

— Два года назад ты уверяла меня, что будешь отличной женой, — напомнил, прищурив взгляд. Оскалился, подонок. Понравилось ему давить на больные точки, от которых, как я думала, уже избавилась.

— Не было такого, — щеки наливаются стыдом, меня трясет от неконтролируемой ярости и возмущения. — Я не хотела…

Не даёт договорить, поднимает руку вверх, тем самым перебивая. Будто мои слова не имеют никакого значения.

— А какая из тебя жена, если ты даже пельмени приготовить не можешь…

Вот же сукин сын! Да, не могу и не вижу в этом ничего страшного, всегда можно заказать еду или нанять кухарку. А вот хоронить себя за плитой, как я считаю, женщинам не стоит.

— А какой из тебя муж, — ору я, уже не чувствуя берегов, стараясь заглушить внутреннюю бурю, но тщетно, — если ты меня до оргазма довести не можешь.

— Я могу, — поворачивается он и нависает, сразу погружая в омуты своих завораживающих глаз, где искрами сверкают воспоминания о лесном приключении. Так не вовремя! — Просто ты повода мне не даешь.

Я ещё и виновата!? Ну что за мужики-то пошли. А гонора сколько. Повод ему подавай, это как? Что надо такого сделать, чтобы ему угодить, ума не приложу. Теперь понятно почему у него до сих пор нет жены. Да какая ненормальная согласится с ним жить? Он кроме как приказы отдавать ничего и делать-то не умеет. Ну, не считая готовки, в которой меня упрекнул. Но, тоже мне, великое достижение пожарить яичницу.

— Хочешь, чтобы я преклонялась перед тобой?! Серьезно? А член не поцеловать? — кидаю я ему баллон, чувствуя, как от гнева грудь скоро взорвется. — Напомнить тебе, где я провела месяц благодаря твоей рекомендации?! Напомнить тебе, как ты меня трахнул?! — наигранно хватаюсь за сердце, продолжая свою тираду. — А… Точно, я должна быть благодарна тебе за Карлу, которая за ручку водила меня даже в туалет?!

Разве я заслужила таких унижений! Никак нет. Он мне никто, чтобы жизни учить и воспитывать. Ни отец, ни муж и даже не парень.

— Алла... — рычит он, но теперь я поднимаю руку, заставляя его замолчать.

— Давай, ты просто признаешься, что все это делаешь, потому что не хочешь видеть меня с другими мужиками! Смиришься со своей любовью ко мне и просто отпустишь. Потому что я свою любовь к тебе давно убила! Ты самый настоящий тиран!

Хотелось ещё много чего ему наговорить, но достаточно и этого. Однако, он вновь ничего не понял, не смог осознать, как сильно меня этим выводит.

— Я в отличие от тебя не кидаюсь на любой кусок мяса.

Оглушает словами. Да так, что я делаю шаг назад, словно он дал увесистую пощечину. Мне должно быть все равно, но сердце от чего-то сжалось. Это я кусок мяса? Серьезно? Или это он про то, что я такая неразборчивая? Да у меня кроме него не было никого и никогда! А он? Сколько шлюх он поимел за эти годы! Чтобы я еще раз пустила слюни на эту свинью? И не важно, как смотрится его торс в этой белой пене! И не похожа она на взбитые сливки! Совсем нет! Черт, Алла, успокой своё женское либидо, он этого не достоин.