Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного - Робер Мантран

Кадии осуществляют юрисдикцию в подведомственном им округе (каза, или кадилык){177}. Каза стамбульского кадия простирается лишь на собственно Стамбул — в узком смысле этого топонима. Казы Галаты и Ускюдара подразделяются на нахии, в которых судебная власть исполняется наибами{178}. Наибы — тоже выпускники медресе, но от них не требуется предварительного послужного списка, и вступают они в свою должность в силу назначения их соответствующими кадиями. Так, наибы в Стамбуле и его пригородах назначаются стамбульским кадием. В окрестностях Стамбула наибы имеются лишь в относительно многолюдных местечках — таких, как Бешикташ, Ортакёй, Арнавуткёй, Бейкоз. В своем округе наиб пользуется практически теми же полномочиями, что и кадий. Фактически вся судебная администрация только и состоит, что из кадиев и наибов.

В Стамбуле роль полиции далеко не сводится к тому, чтобы денно и нощно блюсти общественную безопасность. Помимо решения этой, самой главной задачи она инспектирует рынки и базары, фиксирует нарушения коранического закона, султанских регламентов и установленных обычаев. Полицейские не обладают правом санкций, которое является прерогативой кадиев, но между теми и другими налажено тесное сотрудничество.

По сути, отсутствует единый начальник, ответственный за всю столичную полицию, так как она распределяется между несколькими большими секторами, командование над которыми доверено высшим армейским офицерам. К примеру, ага янычар начальствует над полицией всего Стамбула, за исключением территорий дворца, Святой Софии и Ипподрома, которые находятся в ведении полиции под руководством джебеджибаши, шефа оружейников. Топчубаши, командующий артиллерией, имеет свою резиденцию в Топхане и, соответственно, блюдет порядок в кварталах Топхане и в Пере. Капудан-паша, великий адмирал, отвечает за кварталы Касим-паши, Галаты и других пригородов, расположенных на северной стороне Золотого Рога. И, наконец, бостанджибаши, номинально глава садовников Сераля, а фактически шеф телохранителей султана, осуществляет наблюдение над всеми резиденциями государя, в частности над теми дворцами, что находятся за пределами собственно столицы — на берегах Босфора.

Упомянутые должностные лица занимают высшие ступени служебной иерархии, основная задача которой — обеспечение в столице безопасности и порядка. За ними следуют служащие меньшего ранга, которые входят уже в непосредственный контакт с населением: мухзир-ага, асесбаши и субаши.

Мухзир-ага — офицер, командующий ротой янычар, но выполняющий, в отличие от прочих командиров, функции совершенно особого рода. Прежде всего он выступает в роли представителя янычар перед великим визирем и обеспечивает одновременно безопасность последнего. Далее, он вместе с визирем решает все спорные вопросы, касающиеся янычар. Наконец, он и его люди обязаны задерживать и наказывать янычар в случае правонарушений и преступлений. Наказание производится, как правило, немедленно и прямо на месте по приказу мухзир-аги его подчиненными, вооруженными фалаками{179} и палками. Короче, мухзир-ага — начальник своего рода военной полиции, полевой жандармерии, которая поддерживает порядок исключительно среди янычар в столице.

Что касается асесбаши и субаши, то они имеют дело лишь с гражданским населением. Первый, по словам историка XIX века,{180} несет ответственность за поддержание порядка в столице ночью, а второй — днем.

Асесбаши выполняет множество задач. Первая из них — обеспечение порядка в темное время суток. Улицы погружаются в темноту, и «для предотвращения ночных беспорядков всем, без исключения, запрещается ходить по городу после захода солнца; впрочем, правило это отменяется в месяц рамадан»{181}. В приведенной выше цитате все-таки имеется некоторое преувеличение. По ночным улицам ходить все же разрешалось, но с одним непременным условием: идущий должен был нести с собою зажженный фонарь, что, однако, делалось не всегда. В обязанность агентов асесбаши входило задержание нарушителей этого правила. Их не препровождали в тюрьму до рассвета и даже не избивали палками, а всего лишь передавали в распоряжение владельцев хаммамов (турецких бань), на которых задержанные и работали до полудня. Их трудовая деятельность состояла в том, чтобы подносить дрова к печи, нагревающей баню. Работа была грязной (в буквальном, конечно, смысле слова), так что правонарушителей, которых отпускали на волю при свете дня, прохожие распознавали безошибочно по пыльной и запачканной одежде. Недавних заключенных так и называли: кюльханбеи — «люди от печи», и эта кличка имела такие дополнительные значения, как «хулиганы», «воришки», «плуты» и т. д. Были, впрочем, и другие наказания, на которые люди асесбаши не скупились, если поверить на слово Эвлийи Челеби: «Солдаты ночной стражи буквально гоняются за запоздавшими обывателями, задерживают их, избивают, подвергают всяческим издевательствам, заковывают в кандалы… Свирепые и мерзкие люди»{182}. Но можно ли ему верить, если он, как известно, на дух не выносил любого полицейского?

Во всяком квартале имеются свои ночные сторожа или бекджи, которые поставлены под начало асесбаши. В одном из указов конца XVII века встречается отрицательная оценка этих нередко старых и, следовательно, не способных к полицейской службе людей; указы предписывают корпорациям выделить на каждый квартал по два человека, которые зажигали бы фонари, установленные в определенных местах, и ходили бы дозором до утра; указывалось также, что любой ночной гуляка, с фонарем или без него, должен понести наказание{183}.

Субаши, также офицер янычар, имеет более широкий круг обязанностей по сравнению с мухзир-агой и асесбаши. Он обеспечивает порядок в городе в светлое время суток, вместе с мухтесибом следит за тем, чтобы регламенты, касающиеся деятельности ремесленников и торговцев, соблюдались и теми и другими должным образом. Помимо этого, он задерживает пьяных, злоумышленников, бродяг и вообще лиц, не внушающих доверия и, если надо, подвергает их наказаниям. «С участниками пьяных ссор, драк и другими нарушителями общественного порядка поступают сурово. Наименее виновных избивают палками по заду, но не только по нему… Обычно их укладывают на землю и дают две-три сотни ударов тростью по животу и по подошвам ног. Тех, кто при торговле обвешивает и обмеривает покупателей или продает свой товар по чрезмерно высоким ценам, прибивают гвоздями сквозь уши к двери или к стене и оставляют в таком беспомощном состоянии на целый день, чтобы обманутые ими могли высказать им свое негодование и презрение…»{184} Или же виновным в обвешивании надевают на шею колодку и так проводят в ней по городу{185}. Все это — помимо наложенных на них штрафов, частично идущих в пользу субаши. Его агенты имеют самую ужасную репутацию: «Это люди, не знающие жалости…»{186}, а сам субаши — «очень злой человек, который стремится обогатиться за счет любого»{187}.

По сведениям иностранных наблюдателей, убийства происходят редко: «Если такое случается, то — по причине вспышки гнева или во время грабежа на большой дороге»{188}. Число убийств невелико в силу того, что, если убийца не найден, жители того квартала, где преступление совершено, должны заплатить большую пеню — «плату за кровь»: 40 тысяч акче, согласно Дю Луару, или 500 пиастров, согласно Тевено. Сумма в самом деле крупная, и убийцу чаще всего задерживают быстро. Помимо людей, которые действуют непосредственно под командой упомянутых полицейских офицеров, имеются еще и иные агенты, выполняющие особые задания. Так, бёджекбаши{189} специализируется на розыске и задержании воров; его подчиненные, «полицейские в штатском» (среди которых есть и женщины!), пользуются высокой репутацией. Они по большей части рекрутируются в криминальном мире, и нужно думать, что бёджекбаши широко пользуется услугами осведомителей.

Салмабаш чукадар под своим началом имеет переодетых агентов, которые ведут наблюдение над публичными местами: рынками, базарами, кафе, тавернами, банями и т. п. Они следят за тем, чтобы янычары не учиняли драк и скандалов, чтобы проститутки не занимались своим ремеслом в людных местах и на кладбищах. Ежедневно салмабаш чукадар представляет доклад высшим начальникам, в котором, помимо прочего, находит отражение и «состояние умов», настроения публики.

Благодаря разветвленному полицейскому аппарату, системе наблюдения и слежки Стамбул может считаться вполне благополучным городом — с точки зрения безопасности его жителей перед лицом криминальной угрозы. Принимая во внимание политическое, экономическое и социальное его значение, легко понять первостепенную заинтересованность властей в том, чтобы население столицы жило и трудилось в атмосфере полного спокойствия и чтобы оно само спокойствие это не нарушало и не выходило за рамки законности. Что, впрочем, не стало препятствием для неоднократных восстаний и уличных беспорядков в течение XVII века. Их зачинщиками, правда, выступали, по большей части, янычары: в период с 1632 по 1686 год они поднимали мятежи семь раз, между тем как корпорации выходили на улицы только два раза — в августе 1651 года и зимой с 1668 на 1669 год. Гражданское население города, видимо, отдавало себе отчет в той степени риска, который она навлекает на себя при прямой конфронтации с властью. Силы полиции, стало быть, можно назвать одним из самых существенных элементов стабильности в государстве.