Шоколадное убийство - Галина Куликова

— Вот, — сказала она. — Не нужно никаких длиннот. Напишите коротко и внятно все, что вы чувствуете.

— А что… я чувствую? — с неподдельным любопытством спросил Половцев.

Все-таки он был симпатичным парнем, невзирая на щетину и помятую физиономию. Поэтому Вера Витальевна была с ним терпелива, как хорошо оплачиваемая нянька.

— Вы напишете, что пришла пора объясниться, и попросите немедленного свидания для того, чтобы сказать о своей любви. Если вы решили жениться на женщине, не стоит тянуть и смущаться, верно? Пообещайте мне, что вы будете искренним и честным.

Половцев пообещал и выставил ее из кухни, потому что отнесся к предстоящему делу с удивительной серьезностью. Он взял ручку, занес ее над листом бумаги и задумался. Слова тети Веры о жизни и любви прорвались через укрепленные позиции Стаса и теперь разбойничали в его голове. И еще перед его мысленным взором стояла Майя — в своем любимом воздушном сарафанчике, с босыми ногами, растрепанная и чудесная. Он представил, как она будет встречать его на пороге вот этой самой квартиры, обнимать за шею и прижиматься маленьким горячим ртом к его губам. Она не разрешит ему пить водку натощак и станет кормить яичницей с луком. А потом, ночью, он будет любить ее, страстно, как не любил ни одну женщину до нее.

Он будет приносить ей ромашки по праздникам и выходным, а она выберет в аптеке коробочку с витаминами и положит ему в карман, чтобы Стас напитывался здоровьем и никогда не болел.

Витамины прочно засели у него в голове, и слова тети Веры о том, что ему нужна жена, которая станет о нем заботиться, и то, что необходимо потребовать немедленной встречи, чтобы сказать все это своими словами.

С сильным нажимом, крупным, уверенным, но очень пьяным почерком Стас написал через весь лист: «Майя! Приходите немедленно. Мы должны поговорить о витаминах. Половцев». Сложил лист пополам и втиснул в конверт, замяв один угол. Впрочем, разве это имело значение? Облизав ободок конверта языком, он приклеил хвостик и громко позвал:

— Эй! Как вас там? Мотя… Все готово.

— Меня зовут Вера Витальевна, — напомнила посланница Сильвестра, впорхнув в кухню на ангельских крылышках.

Увидев, что конверт запечатан, она искренне расстроилась, потому что собиралась прочитать написанное, однако делать было нечего. Накинув на себя жакет, она похлопала Половцева по плечу, как боевого товарища, пообещала ему неземное счастье в самом скором времени и слиняла, захлопнув за собой дверь.

Оставшись один, Стас некоторое время сидел оглушенный собственным откровенно дурацким поступком, о котором он, как ни странно, ничуточки не жалел. Потом достал из шкафчика початую бутылку водки и налил себе стопку. Дядька, который приезжал иногда к Стасу в гости из далекого зауральского городка, обнаруживая в его доме недопитые бутылки, всегда говорил: «Выглядишь как алкоголик, но раз не досасываешь пузырь до конца, считай, что еще на коне». Стас пожимал плечами. Он просто запивал свою работу и свое одиночество, вот и все.

Стас махнул рюмку, и приятное тепло разлилось по его телу. Руки и ноги стали тяжелыми, он добрел до кровати и повалился на нее, не выключив свет.

Тем временем Вера Витальевна решала сложный вопрос — прочитать письмо или нет? Можно было разорвать конверт, на котором Половцев размашисто начертал: «Майе», изучить послание и потом запечатать его в другой, чистый. Однако ей не хотелось останавливаться и искать для этого подходящее место. На улице накрапывал дождь, а в подъезде постоянно роились жильцы, озверевшие от Чепукина, который давал концерты на аккордеоне практически без антрактов.

На лестничной площадке действительно оказалось людно. Вера Витальевна была немедленно втянута в революционную борьбу и через некоторое время объявлена лидером движения античепукинцев. У нее оказалась куча идей и предложений, которые соратники не только обсуждали, но и пытались претворить в жизнь. Незаметно прошло несколько часов, и Вера Витальевна не сразу сообразила, насколько она увлеклась и забылась. Когда уставшие соседи, наконец, выпустили ее на волю, она с трудом переключилась обратно на проблемы Майи и Половцева.

Позвонив в квартиру Сильвестра, Вера Витальевна соорудила на лице подходящее случаю невинное выражение и, когда Майя отворила дверь, радостно сообщила:

— А вам тут письмо, знаете ли. Личное. Его кто-то прямо на ручку пристроил, глядите!

Удивленная Майя взяла конверт, на котором было написано ее имя. Уже сто лет как она не получала писем, написанных от руки. Поэтому сразу же разволновалась и пошла в свою комнату, на ходу разрывая конверт. Развернула вложенную в него записку и прочитала: «Майя! Приходите немедленно. Мы должны поговорить о витаминах. Половцев».

Некоторое время Майя стояла, изумленно глядя на это творение рук человеческих и пытаясь постичь суть написанного. Половцев прислал ей письмо. Половцев! Мало того, он не отправил его по почте. Неужели сам приходил? Или… Неожиданно страшная мысль посетила Майю и толкнула ее прямо в сердце. Что, если Стас в беде? И эта странная записка — крик о помощи? «Приходите немедленно»…

Она бросилась в кабинет Сильвестра и постучала в дверь. Когда он буркнул «Можно!» она вошла, пытаясь проглотить комок, застрявший в горле. Сильвестр отстукивал очередную рецензию, обложившись развернутыми журналами и альбомами с фотографиями звезд. Он обожал вставлять в свои статьи пассажи о внешности и манерах актеров и делал это с блеском знатока, чуткого к деталям.

— Босс! — шепотом позвала Майя.

Тот мгновенно обернулся и увидел ее стоящей возле двери с листком бумаги, прижатым к груди. Глаза ее были расширены, точно у маленькой девочки, отломавшей голову у новой куклы.

— Что? — с тревогой спросил он. — Тетя Вера отравилась немецким маргарином?

Майя отрицательно помотала головой. Подошла и протянула Сильвестру листок.

— Вот, — сказала она дрожащим голосом. — Лежало возле нашей двери.

Сильвестр схватил письмо, бросил на него один взгляд, потом озадаченно поднял брови и вчитался как следует.

— Действительно странно. — Сильвестр нажал пальцами на глаза, стараясь сосредоточиться. — «Мы должны поговорить о витаминах». Если Половцев что и пьет, то уж точно не витамины. Позвони ему.

— Я звонила, — призналась Майя, зардевшись. — Он не берет трубку.

— Может, просто не в состоянии?

Майя смотрела на босса с тревожной надеждой. Тот почесал затылок и сам у себя спросил вслух:

— Не идти же к нему на ночь глядя? — Посмотрел на свою помощницу и обреченно добавил: — Надо идти.

С чувством выполненного долга Вера Витальевна сладко спала перед телевизором в гостиной, уронив голову на грудь. На нижней губе надувался и опадал пузырек слюны. Майя и Сильвестр вышли, осторожно прикрыв за собой дверь. Пенсионер Чепукин как раз закончил свое выступление, точно зная, до какого часа по закону он может петь и плясать в собственной квартире. Толпа «фанатов» только что разошлась, оставив на месте сбора растоптанные окурки. Чтобы не надышаться дыма, Сильвестр пулей пронесся к лифту.

— Пойдемте быстрее, — торопила его Майя, когда они очутились на улице.

Дождь закончился, успев наплакать большие лужи. Но ни Сильвестр, ни его помощница этого не замечали, работая ногами. По дороге почти не разговаривали. Благо идти было всего ничего.

На первые несколько звонков Половцев не открыл. Сильвестр, который еще внизу заметил, что в квартире горит свет, вознамерился звонить дежурным по городу, но Майя принялась плакать, и тогда он решил на свой страх и риск ломать дверь. Разбежался и изо всех сил стукнул ногой в замок. Дверь содрогнулась, и немедленно из глубины квартиры послышался рев проснувшегося медведя:

— Ща я тебе как стукну!

Сильвестр вполголоса выругался, а Майя схватила его за рукав, потрясла и с изумленной радостью воскликнула:

— Он жив!

Половцев действительно был жив. Он лежал на постели в джинсах, одурманенный последней рюмкой водки, которая оказала на его организм поистине волшебное действие, смотрел в потолок и плыл по волнам своих личных галлюцинаций. Когда начали звонить в дверь, сумбурные, но прекрасные картины в его голове смешались, и он недовольно прислушался. Вот звонки затихли, но потом неожиданно раздался громкий стук. Дверь задрожала. Мозг старшего лейтенанта воспринял это как сигнал опасности.

Половцев поднялся на ноги, вообразив, что на лестничной площадке стоит какая-то шпана. Добрел до двери и заглянул в «глазок». Каково же было его изумление, когда за дверью обнаружился Сильвестр Бессонов собственной персоной. Да не один, а со своей зеленоглазой помощницей.

Картина быстрого протрезвления промелькнула перед мысленным взором Половцева. Ледяной душ, чашка черного кофе, густого и вязкого, как сургуч… Он понимал, что просто так к нему вряд ли пришла бы такая делегация, да еще на ночь глядя. Отворив дверь, он буркнул: