Девушка-лиса - Галина Черная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Филин глубоко вздохнул, огляделся и, подковыляв к Хэшану, сделал страшные глаза и шёпотом произнёс:
— Для конспирации, молодой человек, для чего же ещё? Здесь ведь кругом шпионы, куда ни глянь.
«Да, ярко выраженная мания преследования», — решил Хэшан. Как ни странно, его всё это начинало развлекать. Он улёгся поудобней, положил руки под голову и ушёл в свои мысли. Ситуация сама по себе была презабавная. Отправиться в путешествие за Персиком Бессмертия, встретиться с феями, убегать от ведьмы да в придачу попасть в психушку. Нужно было поскорей выбираться отсюда.
— Тут, конечно, хорошо, чистота стерильная. Еда трёхразовая наверняка. Мягкая постелька. Но придётся покинуть этот рай на земле. Мы не на курорт прохлаждаться отправились, а в деловую поездку, — так размышлял вслух наш путешественник. — Окружение к тому же, — он покосился на филина, — хоть и развлекает поначалу, но потом, я думаю, мы тоже рехнёмся. Кстати, а почему ты не в смирнике? Ну, не в этой стильной холщовой рубашонке с длиннющими рукавами, как все тут? — обратился он к уже сидевшему на его кровати филину.
Тот равнодушно пожал узенькими плечиками:
— Я из другой палаты. И вообще, у меня тут особые права. Хожу где хочу, лекарствами меня не пичкают. Как говорится, живи и радуйся. Но всё равно, не очень-то тут весело, и жезл опять-таки украли, — безрадостно смахнул филин непрошеную слезинку.
Хэшан поневоле посочувствовал бедняге:
— Да, птица, вижу, твоя жизнь не сахар, — и хотел ободряюще похлопать филина по спине, но, вспомнив, что руки связаны, только вздохнул.
Расчувствовавшаяся птица решила ему помочь:
— Давай уж я тебя развяжу. Мне не жалко. Будем вместе разгуливать по палатам. Знаешь, сколько интересного тут можно наслушаться. Всё же как-то помогает убить время. — Говоря всё это, филин терпеливо распутывал узлы верёвок, привязывающих Хэшана к кровати. Не верящий своему счастью юноша, после того как у него освободились руки, уселся на кровати и стал освобождать от верёвок ноги. Полностью выбравшись из пут, он благодарно пожал филину крыло и начал распутывать Мышкодава. Когда дело было закончено, он схватил друга за грудки и принялся трясти, как грушу.
— Вставай, приятель, — настойчиво повторял он. — Ты его и развяжи, и разбуди, может, мне тебя ещё на себе понести? Ну уж нет. Не больно-то приятная перспектива. С какой фени? А времени нет, надо самому скорее делать ноги, а о тебе санитары и так позаботятся. Во всяком случае, голодная смерть здесь никому не грозит…
— Что вы знаете о голоде, молодой человек, чтобы вот так рассуждать? — с тоскливым пафосом начал филин, гордо подняв подбородок, которого у него не было. — Кто знает о голоде больше, чем находящиеся в этой больнице? — Он взмахнул правым крылом, указывая на дрыхнувших клиентов.
— Что, правда тут со жрачкой так плохо дела обстоят? — раздался сонный голос Мышкодава.
— Намного хуже, юноша, намного хуже, чем вы только можете себе представить, — покачал головой филин.
— Ты посмотри, очухался, — хлопнул себя по коленкам Хэшан.
Мышкодав поднимался с постели. Он встал на пол, потянулся и виновато сказал:
— Да хотел отдохнуть как следует перед тем, как снова в путь трогаться. Где ещё, думаю, нам постельку чистую предложат?
— Ладно тут рассусоливать, бежать надо быстрей. Кстати, не подскажешь, приятель, где тут у вас выход? — обратился Хэшан к филину.
— А отсюда нет выхода, — спокойно ответила птица. — Это все знают.
— А окна, хотя бы с решёточкой? — с надеждой вопросил Мышкодав.
Но филин отрицательно мотнул головой и с сожалением посмотрел на друзей.
Хэшан в отличие от простодушного Мышкодава не очень-то верил в такое явление, как дом без окон и дверей.
— Выход всегда есть, только вот странно, и я только что заметил, что окон и вправду нет, а освещение вполне сносное. И откуда этот свет идёт — непонятно. Ведь искусственный ещё не изобрели?! Пойдём по крайней мере в ту переднюю, откуда мы пришли, — обратился он к товарищу. — Там уж что-нибудь да придумаем. Ладно, прощай, птичка. Может, ещё увидимся, — сказал Хэшан напоследок пернатому другу и пошёл к двери. Мышкодав тоже сердечно попрощался с филином и последовал за студентом. Тот осторожно выглянул в коридор, который, на счастье, оказался пуст, и ребята марш-броском бросились в его противоположный конец.
На бегу Хэшан шёпотом поинтересовался у друга:
— А ты помнишь, в какой стороне эта комната?
— Какая?
— Ну, куда мы бежим.
— А куда, если не секрет? — с интересом осведомился наш рыжий простак.
Хэшан остановился как вкопанный и с подозрением посмотрел в добродушное лицо приятеля.
— Ты что, издеваешься?
— Да нет, а с чего это ты вдруг спрашиваешь? — поинтересовался Мышкодав. Но их прервали голоса и вой, доносившиеся из-за поворота.
Ребята юркнули в первую попавшуюся дверь и оказались в палате, полной существ в накинутых на плечи белых шкурах. Они с любопытством уставились на вновь прибывших. Мышкодав попытался их отвлечь, а Хэшан тем временем наблюдал в щёлку двери за происходящим в коридоре. А там была знакомая картина. Санитары, как гестаповцы, тащили очередную жертву, которой оказался отчаянно царапавшийся и подвывавший от злобы наш добрый приятель павиан из тронного зала. В одной лапе он держал какую-то палку, за конец которой вцепился санитар, пытавшийся отобрать её у обезьяны, но та вцепилась мёртвой хваткой и не собиралась так просто расставаться с ней.
Наконец вопли стихли вдали. Наверно, обезьяну поместили в звуконепроницаемую палату или засунули ей в пасть кляп.
Хэшан тихонько прикрыл дверь и повернулся к другу. Тот был занят активным спором с каким-то престарелым медведем. Они вдвоём сидели на койке, а вокруг кучкой собрались другие пациенты. По-видимому, было что послушать.
— Я говорю, что первый мой подвиг заключался в том, что я сразился с Великаном Обезьяном, — упрямо повторял медведь, обиженно воротя морду.
— А я говорю, что это был здоровый енот-полоскун, — возражал ему Мышкодав. — Мне лучше знать, раз это я с ним сражался.
— Может, ты и дрался с енотом… кхе-кхе… — кряхтя, засмеялся медведь, — но Мышкодав всё же я, и я победил великана из обезьяньего рода.
— Про победу там и речи не было, — неожиданно признался Мышкодав. — Но всё равно, Мышкодав — это я.
Тут загалдели остальные. Каждый доказывал, не слушая других, что это именно он герой Мышкодав, а все остальные — самозванцы.
Хэшан вытащил из этого вертепа своего друга и, схватив его за руку, потащил к двери. По пути тот вопил:
— Все вы врали, присваиваете себе чужие подвиги, нацепили маскарадные костюмы. Шкура у меня на плечах овечья, а у вас и козьи какие-то, и медвежьи, а ты, приятель, явно кошку покрасил.
Последние слова были обращены к петуху, важно выхаживающему в белой шкуре на худых плечах; чтобы она не спадала, он скрепил её спереди пряжкой. Теперь петух кричал, что Мышкодав это именно он, так как в бытность свою цыплёнком он однажды клюнул пробегавшую мимо мышь.
— Ладно, зачем ты с психами связываешься? — упрекнул Хэшан приятеля, задержавшись у двери. — Пошли быстрей отсюда, пока санитары на шум не сбежались.
Мышкодав согласился, что тот дело говорит, и, хлопнув дверью, вышел вслед за ним.
— Смотри-ка, павиан всё-таки уронил свою палку, — заметил Хэшан, поднимая с пола золотистого цвета штуку, похожую на жезл.
— Ага, или это её санитары выкинули, — выдвинул свою версию Мышкодав, заглядывая другу через плечо. — А раз выкинули, значит, не золотая. А ведь так похожа, — с сожалением проговорил он.
— Нечего тут раздумывать, мне кажется, передняя в той стороне. Вон справа тронный зал, я дверь запомнил, значит, та комната, которая нам нужна, чуть дальше.
Ребята побежали туда, скользя по непонятного происхождения плитам, которыми был выстлан пол. Последняя дверь действительно вела в комнату, в которую друзья провалились прямо с повозки.
— Ну, чё теперь? — спросил Мышкодав, уставясь на товарища с нескрываемым интересом.
— Не знаю, — откровенно признался Хэшан, — постоим немножко. Санитаров пока не слышно.
— А потом чё? — продолжал допытываться его друг.
— Я же сказал: откуда мне знать? — возмутился такой настырности Хэшан. Тут он заметил в своих руках жезл, который, как оказалось, прихватил с собой. — Зачем я эту палку взял, на что она сгодится? Как оружие её вряд ли можно использовать, больно лёгкая. Кстати, я не помню, у тебя твой меч был с собой или в повозке остался?
— В повозке, — утвердительно кивнул Мышкодав.
— А мой при мне. Надо же, как только санитары его не отобрали…
— Всё равно мы не знаем ещё, светит ли нам отыскать эту чёртову колымагу. А там… ладно уж меч, — горестно махнул рукой Мышкодав, — там мой Жобер остался.