Молитвы у озера - Николай Велимирович

Гл. 81.

Был я пастырь овцам, и Ты возвысил меня быть пастырем человекам.

Находил я овцам пастбище зелёное, и были довольны. Предлагаю Тебя людям в пищу, и многие Тебя не испробывают.

Щемит сердце моё от скорби, Господи мой, и глаза мои непрестанно увлажняются слезами, ибо многие Тебя не испробывают, а ищут себе пищу на нивах глада.

Не туда, братья мои, не туда. То нивы глада, куда грядёте вы, они только усилят глад ваш. И во гладе бешеном броситесь друг на друга, и пожрёте один другого, и не насытитесь.

Овцы питаются тем, что́ от Бога, а вы затем и люди, чтобы питаться Богом. Если люди будут питаться пищею овчей, зачем было Богу создавать и людей и овец?

Что́ есть овца, если не трава, — пища, которой она питается? А вы призваны быть богами, потому вам Бог предлагает Себя в пищу.

Господине мой, упадаю на колени пред Тобою и молю о милости.

Охладела вера у священников Твоих, потому Тя многие люди не вкушают. И богатое пастбище Твоё стоит, едва тронутое. Хороший пастырь для овец — не есть и хороший пастырь для людей. Зачем Ты не оставил меня быть хорошим в малом, а поставил быть плохим в большом?

Когда был я пастырем овец, я и тогда был священником Твоим. Пастушьим посохом переворачивал я каждый камень и каждую былинку, и прижимался грудью к земле, слушая дыхание её, и лежал на спине, глядя на грозные костры небесные. И касался челом росистой листвы в горном лесу, и обнимал с жалостью высокие ели, распоротые грозой. И читал имя Твоё, огнём написанное по всей земле, и чувствовал, что каждая пядь земли подо мною горит и глаголет: я есмь алтарь Всевышнего. И наполнил я все луга, и все дубравы, и все пути свои восхищением величием Твоим. А когда вырос, то познал с невыразимой дрожью, что Ты мне ещё ближе, чем предчувствовал я в полях детства моего. Познал я, Господи, что и я — земля, в которой Ты горишь и глаголешь. Познал, Владыко мой, что чужестранец я в самом себе, а Ты — Хозяин и Господин.

И познание сие ввергло меня в ужас, леденящий до мозга костей. И сказал себе: так ты пачкал не свой дом, а чужой? И навлекал срам не на себя, а на другого? И не себя оскорблял, а Хозяина, в чьём дому гостишь? И бросал грязью не в свою свечу, а в солнце внутри себя?

Какое крещение может смыть стыд мой пред Тобою? Какое покаяние изгладит грех мой против Тебя? Помоги мне уничтожить себя, чтобы меня не было, и родиться заново, как младенцу без прошлого. Помози ми, Родителю мой!

Идолы языческие требуют от своих жрецов известной меры мудрости. Сколько же тогда мудрости потребно священнику Бога Жизни!

Идолы требуют известной меры чистоты. Сколько же солнечной чистоты потребно тому, кто служит Богу богов!

Идолы требуют известной меры силы от своих служителей. Какою же силою тогда должен быть препоясан служитель Всесильного Вседержителя!

Всевышний Родителю мой, очисти жизнь мою и учини её жертвой на жертвеннике Твоём. Когда был я пастухом ягнят, то плакал, когда хотели зарезать ягнёнка. Учини мя невинным, как ягнёнка, и сожги мя на алтаре Твоём. Клянусь Тебе, я не заплачу, Господи мой и Боже мой.

Гл. 82.

Подняли неверные войну против Господа неба и земли, — сухая листва против ветра горного! Пока ветер шумит, слышно шуршание листвы. Но чуть только ветер с гулом взовьётся, — развеется листва по болотам и тропам, и, разбросанная, лист за листом, потеряет голос и слипнется с грязью.

Ибо неверующий в толпе чувствует себя сильным и подаёт голос свой. В одиночестве страх и немощь снедают его. А верующий, когда в толпе, разделяет немощь толпы, в одиночестве же делит силу с Тобой; оттого одиночество — сила его и песня его.

Против кого поднимаете войну, безумцы? Против Того ли, Который мыслию Своею возжигает солнца и стада солнц и звёзд погоняет посохом Своим? Поистине, менее смешна война, которую вербы объявили громам, и вьюны водяные — страшным кондорам.

Выковали вы оружие, которым стираете друг друга с земли, и теперь поднялись, чтобы тем же оружием воевать против Него. Но се, Он может ходить по мечам вашим как по мху мягкому. И крепостей ваших боится не более, чем ваших могил.

Выдумали вы слова карликовые, коими оскорбляете и унижаете один другого, — и думаете теперь, что ими унизите Того, Который один знает, что есть слово, и откуда оно? Се, он сотворил связки в горле у вас, и расширил лёгкие под связками, и прорезал рот, и укрепил во рту язык. Воистину, менее смешон бунт свирели в мастерской против мастера своего, и струн на арфе — против руки, ударяющей по ним.

Не Богу объявили войну вы, а себе, и Бог с жалостью взирает на самоубийство ваше. Сухая листва объявляет войну колёсам железным!

Чем дольше воюете против Него, тем неудержимее Он выходит из вас. Изымает Господь из вас Свою силу, красоту Свою, Своё здравие, Свою мудрость, Своё блаженство. Таков способ войны Господа Вышнего с противниками Его.

Что останется от вас, воины смертоносные, когда Господь изымет из вас то, что Его? Не останется ли немощь, и уродство, и болезнь, и безумие, и несчастие? Ничего не заберёт у вас Господь из того, что ваше. А ваше — бессилие. И когда возьмёт Он силу Свою, которой вы злоупотребляете, вам останется могильная немощь ваша, которую ни употребить, ни злоупотребить нельзя.

Исторгнет из вас Господь красоту Свою, и жабы побегут сломя голову от уродства вашего.

Исторгнет Господь из вас здравие, и кровь ваша обратится в гной, и станете запахом, приятным для червей, смрадом, от которого города затворять будут ворота свои.

Вернёт Себе Господь мудрость Свою, и будете в безумии носиться по дубравам и воевать с пещерами.

Блаженство Своё и мир Свой отзовёт Господь к Себе, и немирствия вашего испугаются источники, и убегут; и от несчастья вашего засохнет лоза на холме, и земля полевая возвратит земле плод свой.

Таков способ войны Господа Всевышнего с противниками Его.

Как дитя, Он бессилен творить зло.

И не отвечает злом на зло, ибо слишком нищ на зло. Но просто забирает добрые дары Свои и отходит с ними от тех, кто скрипит зубами на Него. И оставляет Господь неверующих самим себе. И распадаются они, точно древо червоточное, из которого вынули твердь, и по гнили его черви слоняются за пищей, как по дому заброшенному.

Так бывает и с народом, объявившим войну Жизнодавцу.

Сказал я народу своему: запомни — такова победа Жизнодавца и таково поражение безбожников.

Гл. 83.

Праздные разговоры ведут люди, лишь только отдалятся от присутствия Твоего, Мудрость моя. Безверие рассуждает о делах, безделие рассуждает о вере.

И всяк высмеивает то, чего не имеет, а о том, что имеет, трубит по базару.

Пока Ты, Господи, наполняешь храмину мою дыханием Своим животворным, я все забываю спросить: что важнее — вера или дела? Когда же оскорбляю Тебя и чувствую себя оставленным Тобой, я с гневом вхожу в разговоры людей и поддерживаю ту или иную сторону.

Ибо без Тебя я — как флюгер на шесте, на ветру тарахтящий. Когда поднимается ветер веры в душе моей, я стою с теми, кто оставил дела и стоит за веру; когда поднимается ветер делания в душе моей, поддерживаю сторону тех, кто оставил веру и стоит за дела.

Но во всеумиротворяющем присутствии Твоём нет ветра, нет колебаний и нет разделения вещей. Я не ощущаю тогда веру, и дел не вижу, но только Тебя Живого ощущаю и вижу. Поистине, Ты — не вера моя, а видение моё. И Ты — не делание моё, но я — Твоё делание. И вновь говорю: не Ты — вера моя, а я — Твоя вера и доверие Твоё.

И учу болтунов вокруг себя: кто имеет правую веру в Бога Живаго, тот скорее молчит. И кто делает настоящее дело Божие, скорее молчит. А кто своим умом выдумывает для себя веру, тот охотно спорит о вере. И кто дело делает своё, а не Божие, тот охотно похваляется делами.

У человека веры на душе — глубокая тишина, глубже тишины на дне морском. Ибо Мудрость Божия рождается и обитает в тишине глубокой.

У делателя дела Божия — глубокая тишина на языке, глубже тишины железа в сердце горы. Ибо совершающий чужое дело прислушивается к приказам и исполняет их; и вновь прислушивается, и некогда говорить ему.

Говорю верующим в дела: молитва моя — разве не делание и не переделывание самого меня? Не во мне ли весь мiр от сотворения до конца его, и вся нищета и нечистота мiра? Воистину, я помогаю нищим в душе моей; лечу больных и изгоняю нечистых из души своей.

Говорю верующим в веру: разве не пробуждаю я веру у соседей своих делами добрыми, которые творю?

Разве дело моё в мiре — не песня веры моей, не псалом спасённого среди неспасённых? Кто остановит песню в горле души переполненной? Кто заткнёт переполненный источник так, чтобы вода не выходила? Препираются ли русалки, сторожащие источник, с русалками в ручье, что истекает из источника, у кого вода полезнее? Воистину, не будь источника, не было бы и ручья.