Чудо на Гудзоне - Чесли Салленбергер

После этого порыва ветра я всецело сосредоточился на удержании крыльев строго в одной плоскости и тщательном сохранении как вертикального, так и горизонтального пути к ВПП. Я старался держаться строго центральной линии ВПП.

Альдо шел следом, готовый предупредить меня в то же мгновение, когда я отклонюсь от правильного курса или займу высоту, с которой уже не смогу подняться. Я чувствовал, что самолет все еще повинуется мне, но был крайне осторожен, готовый к возможности, что он может предать меня и нам придется его покинуть.

Мы сумели пройти зону безопасности, ведущую к порогу ВПП, и через несколько секунд уже были на самой ВПП с развернутым тормозным парашютом.

Мы благополучно добрались до земли.

Я затормозил до полной остановки, затем медленно вырулил к месту стоянки других истребителей. Мы с Лореном спустились по стремянке и немного постояли у борта. Мы оба держали шлемы и кислородные маски в левых руках, но правые у нас были свободны. Лорен потянулся ко мне с рукопожатием и сердечно сказал с широкой улыбкой:

– Я благодарю тебя, моя мать благодарит тебя, мой брат благодарит тебя, моя сестра благодарит тебя…

Мы с Лореном отработали вместе как одна команда при помощи Альдо и его WSO. Мы сохранили управление самолетом и решили все проблемы, сумев благополучно приземлиться.

Если бы я погиб в тот день, другие пилоты скорбели бы по мне. Моим коллегам дали бы задание расследовать эту аварию. Они узнали бы причину моего крушения. Я рад, что избавил их от необходимости разглядывать фотографию моего скальпа.

У каждого из тех, кого мы потеряли, есть собственная прискорбная история, и многие конкретные детали этих историй остаются в моей памяти.

В Неллисе был Брэд Логан, мой «ведомый» (это означало, что он летал рядом со мной, следуя моим командам). Мы летали в боевом порядке из четырех самолетов, и Брэд пилотировал второй номер. Мы совершили вместе более сорока вылетов. Он был очень хорошим пилотом.

Я был капитаном, а он, моложе меня на пару лет, – первым лейтенантом. Скромный, непритязательный, жизнерадостный парень, который всегда улыбался. Крупный, плотный, дружелюбный, он был похож на Дэна Блокера, актера, который играл Хосса Картрайта в «Бонанце». Естественно, тактическим позывным Брэда был «Хосс».

После Неллиса он совершал вылеты с базы в Испании. Однажды во время тренировочной задачи его самолет летел в боевом порядке с другими, снижаясь сквозь облачность. Как мне потом говорили, там имел место неверный расчет или недопонимание между диспетчером и командиром его звена. Выдерживая предписанную ему позицию в строю, без всякой ошибки со стороны пилота, самолет Брэда врезался в склон горы, скрытой облаками. Другие самолеты шли достаточно высоко, чтобы перелететь гору, но Брэд и его WSO погибли.

У него остались жена и маленький ребенок, и, насколько я помню, они получили всего десять или двадцать тысяч долларов компенсации по его государственной страховке. Так обстояло дело с семьями военных пилотов после их гибели в авариях: поддержка, которую они получали, была весьма скромной. Но мы шли служить, зная это. Мы сознавали, что кому-то из нас не повезет, потому что не все тренировочные упражнения могли пройти безупречно. Всегда был шанс, что такие сюрпризы, как низкая облачность или неожиданная гора, могут покончить с нами.

Те, кто выживал в авариях, часто находили способы дать остальным знать, что они обманули недобрую судьбу. Вокруг них возникала некая особая аура.

Был такой потрясающий пилот по имени Марк Постай, который служил вместе со мной в Англии в 1976 году. Это был очень умный худощавый парень лет двадцати пяти, темноволосый, с оливковой кожей. Он окончил Канзасский университет по специальности «авиационное машиностроение».

14 августа 1976 года Марк взлетел с ВПП 6 на авиабазе Лейкенхит, направляясь на северо-восток. В конце полосы начинался густой лес. В системе управления оказалась неисправность, которая сделала самолет непригодным к полету, но Марк и его WSO сумели успешно катапультироваться, прежде чем самолет вломился в лес, взорвался и окутался огненным шаром. Они выжили и не получили повреждений.

Когда Марк вернулся на базу, кто-то сказал ему:

– Знаешь, а ведь этот лес – собственность английской королевы.

Он ответил с улыбкой:

– Пожалуйста, скажи королеве, что я извиняюсь за то, что сжег половину ее леса.

Марк жил в офицерском общежитии для холостяков, и примерно неделю спустя после этой аварии он пригласил нас в свою комнату на вечеринку.

– Я хочу кое-что показать вам, парни, – сказал он нам.

Оказалось, военнослужащие ВВС обыскали лес и нашли катапультируемое кресло, которое спасло ему жизнь. В благодарность Марк торжественно выставил его на почетное место в углу своей комнаты.

– Давайте посидите на нем, – пригласил он своих гостей. У всех нас в руках были напитки (как мне вспоминается, вместе с нами в комнате была и медсестра с базы), и это показалось нам самым естественным поступком – усесться в это кресло и ощутить его магию. Может быть, оно давало нам уверенность, что катапульта может когда-нибудь спасти и наши жизни.

Марк рассказал нам, какие ощущения вызывает катапультирование, как колотилось его сердце. Все мы, разумеется, знали технические характеристики таких кресел. Может сложиться последовательность событий, которая вынудит пилота покинуть самолет. Как только дернешь рычаг катапультирования, фонарь отлетает. Затем пиротехнический заряд, похожий на пушечный снаряд, катапультирует тебя из самолета. И когда ты оказываешься на определенном расстоянии от самолета, ракетный двигатель поддерживает тебя и помогает двигаться с чуть меньшим ускорением. После того как прекращается ракетный выхлоп, раскрывается парашют. Кресло отпадает, и ты на парашюте спускаешься на землю.

Это если все идет хорошо, как и было с Марком.

Во время той вечеринки он с гордостью показал нам письмо, которое получил из компании Martin-Baker Aircraft Company Ltd., которая позиционировала себя как «производителя катапультных и ударопрочных кресел». Очевидно, компания рассылала такие письма всем пилотам, которые воспользовались одним из ее кресел и выжили. В письме они сообщали Марку: «Вы были 4132-м человеком, которого спасло катапультируемое кресло фирмы «Мартин-Бейкер».

Следующей базой Марка (как и моей) в Штатах стал Неллис, где он летал на F-4. Благодаря мастерству пилота и инженерной подготовке его включили в особое подразделение «испытаний и оценки» авиатехники. Оно действовало в обстановке строжайшей секретности. Я догадывался, что они летали на истребителях с малым уровнем демаскирующих признаков.

Марк женился на молодой и очень привлекательной женщине по имени Линда. Его жизнь складывалась удачно. И вдруг однажды мы получили известие о том, что он погиб в катастрофе. Никто из нас не знал, какой тип самолета он пилотировал, но нам сказали, что его гибель явилась результатом – как ни невероятно это прозвучит – попытки катапультирования, которая прошла неудачно.

Лишь недавно, спустя более чем двадцать лет, из статьи в авиационном журнале Air & Space я узнал, что случилось с Марком. Статья была посвящена рассказу о том, как во время «холодной войны» Соединенные Штаты работали над получением инсайдерской информации о вражеских самолетах, особенно советских «МиГах». Статья кратко рассказывала об американском летчике, который погиб, катапультируясь из «МиГ-23» в 1982 году. Это был Марк. Оказывается, самолет, который он пилотировал, каким-то образом попал в руки американцев. Задачей Марка было тренировать пилотов-истребителей США эффективно сражаться против советских самолетов.

В статье упоминалась книга «Красные крылья. Секретные «МиГи» Америки», которую я затем отыскал. В книге было написано, что единственный двигатель «МиГа», на котором летел Марк, загорелся. Он начал попытку посадки с отказавшим двигателем на своей базе в пустыне, но был вынужден катапультироваться. У катапультируемых кресел советских истребителей была дурная репутация. Полагаю, Марк знал это, когда дернул рычаг катапульты и понадеялся на лучшее.

Очень немногим пилотам приходится катапультироваться хотя бы раз в жизни. Мой давний друг Марк делал это дважды. Увы, во второй раз не было письма с поздравлениями от компании-производителя кресел.

Через пару лет после гибели Марка я оказался на одном мероприятии, где присутствовала Линда, его молодая вдова. Я сказал ей, что считал ее мужа потрясающим парнем и талантливым летчиком и всегда наслаждался его обществом. Сказал, как мне очень жаль, что он погиб. А потом умолк. Больше слов у меня не нашлось.

Полагаю, к 1980 году, когда заканчивалась моя карьера в ВВС, я чувствовал себя своего рода «оставшимся в живых». Нет, я ни разу не участвовал в боях. Но трагические события случались достаточно часто, чтобы не пройти мимо моего внимания. Я знал, что́ стоит на кону.