Хроники Нарнии - Клайв Льюис

Казалось, все, о ком вы узнали из этих книг (если вы их прочли), были там — и филин Белопер, и лягва-мокроступ Зудень, и король Рилиан Зачарованный, и его мать, дочь Звезды, и его великий отец, сам король Каспиан. Следом шли капитан Дриниан и лорд Бэм, и гном Трампкин, и добрый барсук, и кентавр, и сотни других героев великой освободительной войны. С другой стороны поспешали король Арченланда Кор и отец его Лун, и королева Аравис, и отважный принц Корин Громовый Кулак, и конь Бри, и кобылка Хвин. А за ними — Тириан не верил своим глазам — шли еще более древние: господин и госпожа Бобберы, и фавн Тамнус. Что тут началось! Объятия, поцелуи, рукопожатия, старые шутки (вы даже представить себе не можете, как здорово звучит старая шутка, повторенная пять-шесть столетий спустя), и вся компания двинулась в глубь сада. Там на дереве сидела птица феникс, а под деревом стояли два престола, а на них восседали король и королева, столь величественные и прекрасные, что все преклонили перед ними колени. А как же иначе? Ведь то были король Фрэнк и королева Хелен, прародители всех владык Нарнии и Арченланда. Вы поймете, что ощутил Тириан, коль представите себе, что вы стоите перед ликами Адама и Евы во всей их славе.

Через полчаса — а может быть, через полстолетия, ибо время там течет иначе, — Люси стояла на стене со своим старейшим нарнианским другом фавном Тамнусом и созерцала оттуда всю Нарнию. Холм сверху казался намного выше, чем можно было подумать. Он обрывался сверкающими утесами на такую глубину, что кроны деревьев внизу представлялись крупицами зеленой соли. Люси повернулась и глянула на сад.

— Понимаю, — произнесла она задумчиво. — Теперь понимаю. Этот сад вроде того хлева. Он внутри куда больше, чем снаружи.

— Именно, именно так, дочь Евы, — кивнул фавн. — Здесь чем дальше и выше, тем больше и шире. Изнутри все больше, чем снаружи.

Люси вгляделась и увидела, что сад на самом деле — целый мир, с реками и лесами, горами и морями. Но все это было не чужое — все знакомое.

— Понимаю, — повторила она. — Это тоже Нарния, и эта Нарния прекраснее и подлиннее той, что за пределами стены, настолько, насколько та прекраснее и подлиннее Нарнии за пределами хлева! Понимаю… мир внутри мира, Нарния внутри Нарнии…

— Именно так, — кивал господин Тамнус. — Словно одежки луковицы, с той лишь разницей, что чем глубже, тем одежка больше.

Люси смотрела то в одну сторону, то в другую и вскоре обнаружила в себе самой новую необычную способность: на что бы она ни смотрела, в какой бы дали то ни было, стоило ей вглядеться попристальнее, все становилось четким и близким, как в бинокле. Она могла видеть и пустыню на юге, и город Ташбаан за нею, а на востоке — Кэйр-Паравел на морском берегу, и даже окна знакомых покоев. Далеко за морем видела она острова — остров за островом до самого предела мира, а за его пределами — высочайшую гору, которую они нарекли страной Эслана. Но теперь Люси разглядела, что гора та — одна из многих в кольце гор, окружающих мир. И все это, казалось, совсем близко. Потом она глянула в другую сторону и узрела что-то похожее на огромное цветистое облако, отделенное от сада каким-то пространством. Но вглядевшись, поняла, что это не облако вовсе, но целый мир. И проникнув взглядом в этот мир, она вдруг вскричала: «Питер! Эдмунд! Скорее сюда! Посмотрите!» Те прибежали, взглянули, и зрение их стало столь же острым, как у нее.

— Не может быть! — воскликнул Питер. — Ведь это Англия. А этот дом — дом профессора Керка; старый дом, в котором начались наши приключения!

— А я думал, его снесли, — сказал Эдмунд.

— Именно, именно, — сказал фавн, — он и был снесен. Но сейчас-то вы смотрите на Англию внутри Англии, на Англию столь же истинную, сколь истинна эта Нарния. И в истинной Англии ничто не исчезает.

Тут они глянули чуть в сторону, и Питер, Эдмунд и Люси задохнулись от изумления, а потом начали кричать и махать руками — там, на обширной луговой низине, стояли их родители, мать и отец, и тоже махали руками. Так машут друг другу люди с палубы прибывшего корабля и с пристани.

— Мы можем попасть к ним? — спросила Люси.

— Чрезвычайно просто, — сказал господин Тамнус. — Что те места, что эти — все они истинные, все они — отроги великих гор Эслана. Нужно только подняться по склону вверх и вглубь, и вы — там. Но слышите? Рог короля Фрэнка зовет нас в дорогу.

Скоро все собрались, и длинная пестрая процессия двинулась вверх по горам, выше которых не найдешь в нашем мире. Но ни снега на них, ни льда — только леса, зеленые склоны, дивные сады и каскады сверкающих водопадов. Путь сужался, глубокие долины по сторонам его — истинные миры — сближались. Впереди разгоралось зарево, а цветистые утесы уступами поднимались ввысь, как великанья лестница.

И, все это увидев, Люси тут же обо всем забыла, ибо сам Эслан спускался им навстречу, прыгая с уступа на уступ подобно живому потоку силы и красоты.

И первым Эслан подозвал к себе ишака Глупа. И Глуп предстал пред Эсланом, как сама глупость и ничтожество, и казался таким же маленьким, как котенок перед сенбернаром. Лев склонил голову и шепнул ишаку на ухо что-то такое, отчего длинные ишачьи уши поникли; но потом Лев сказал что-то еще, и уши снова встали торчком.

Что Эслан сказал ишаку, люди не слышали. Но вот он обратился к ним:

— Вы кажетесь не столь счастливыми, как мне хотелось бы.

Люси ответила за всех:

— А вдруг ты снова отправишь нас домой, Эслан? Сколько раз ты уже отсылал нас.

— Не бойтесь, — сказал Эслан. — Разве вы еще не поняли?

Их сердца забились в надежде на чудо.

— То было настоящее крушение, поезд сошел с рельсов, — продолжил Эслан мягко. — Ваши родители и все вы погибли — так это называется там, в мире теней. Учебный год завершился — начались каникулы. Вы проснулись, и это — утро.

Так он говорил им, и перед ними стоял уже не Лев… Но все дальнейшее столь велико и прекрасно, что я не в силах сказать. А для вас на этом кончается нарнианская история, и единственное, что можно добавить к сказанному, вот что: с тех пор наши герои всегда пребывали в радости; для них истинная история лишь началась; их жизнь в нашем мире и приключения в Нарнии служили всего лишь обложкой и титульным листом; теперь же для них наконец открылась Первая Глава Великой Истории, которой никто на земле не читал — истории, которая не имеет конца, и каждая глава в ней лучше предыдущей.