В рясе смертника - Валерий Горшков

– Альберт Карлович? Это вас из милиции беспокоят. Не могли бы вы прямо сейчас подъехать и открыть нам одну дверку? Очень уж ломать не хочется, да и времени жалко… Да, металлическая, с замком типа «паук»… Транспорт… – Чернявый коротко переглянулся с лейтенантом, получил разрешающий кивок и закончил: – Нет проблем. «Бобик» будет у вашей мастерской через десять минут! Спасибо, Альберт Карлович…

Десять минут туда, десять обратно. Вполне хватит времени дойти до телефона-автомата и позвонить капитану Томанцеву. Предчувствуя целую лавину неизбежных вопросов, я без лишних слов повернулся к милиционерам спиной и стал спускаться вниз.

– Вы далеко не уходите, батюшка! – крикнул мне вдогонку лейтенант. – Еще понадобитесь, для протокола!

– Я пока выйду на свежий воздух. Что-то мне муторно, – вялым голосом пробормотал я, продолжая отсчитывать ногами ступеньки.

…Сказать, что капитан Томанцев обрадовался моему звонку и отнесся к сообщению о гибели Пороса со здоровым профессиональным оптимизмом, значит слишком исказить действительность. А что началось, когда я вкратце, оберегая тайну исповеди, рассказал о случайно полученной информации про логово чертопоклонников и сообщил о сделанных мною на месте событий фотоснимках!..

– Какого черта вы туда полезли со своим фотоаппаратом?! – застонал Томанцев. – Почему сразу же не сообщили мне?

– Не хотел услышать в свой адрес очередную грубость. Без стопроцентных доказательств, что на квартире действительно собираются сатанисты, с одними только предположениями я бы выглядел отнюдь не лучшим образом. – Я старался говорить как можно убедительнее. – Зато теперь у вас есть шанс познакомиться с лохматым. Он сейчас, судя по всему, в квартире. Местный оперативник уже послал за специалистом, через пятнадцать минут дверь вскроют…

– Вы… местным что-нибудь уже говорили? – осторожно уточнил капитан.

– Пока я просто свидетель фатального полета.

– И не говорите, ладно?.. Фотоаппарат, надеюсь, при вас?

– Я передам его вам из рук в руки, – пообещал я. – С возвратом пленки, разумеется.

– Хорошо, никуда не уходите, я скоро приеду, – немного оживившись, сказал опер. – И, ради бога, не лезьте больше на рожон! Хватит мне одного трупа…

– Пока не отыщется девочка, не могу вам этого обещать, – жестко парировал я. – Извините…

– О черт! – взвился капитан. – И откуда вы только свалились вот такой на мою голову?! Успокойтесь, отец Павел, слышите? Освободили вашу Лизу Нагайцеву, она находится в полной безопасности! Сейчас речь идет только о задержании тех козлов, которые напали на вас на Петергофском шоссе, угрожали стволом, а потом скрылись… Один, выходит, отлетался, осталось повязать остальных… Тачку их, «Террано» с битой фарой, тоже отыскали. В Колпине, в боксе. Владелец уже установлен. Так что, как видите, мы тоже кой-чего умеем…

– Что? Повторите, что вы сейчас сказали!

– Я сказал, что девочка нашлась, – устало вздохнул Томайцев. – О подробностях потом… Короче, ни при чем тут ваши музыканты, за ними остается только инцидент на трассе. Вот накроем их шарашку, обреем наголо и отправим на гастроли в солнечный Магадан. Лет на восемь-десять.

– А как же показания киоскера про джип без запаски и длинноволосого типа с ребенком на руках? – на всякий случай напомнил я.

– Это вполне мог быть какой-нибудь заботливый папаша со своим чадом. – Капитан явно торопился закончить разговор. – Вам, батюшка, уже на каждом шагу лохматые похитители мерещатся. У нас тут не Южная Корея, можешь себе хоть уши отрезать – никому дела нет. Короче, ждите меня возле дома, я скоро буду!..

Завершив разговор с капитаном, я попытался дозвониться на квартиру журналистов, хотел разделить с ними радость, но их телефон был прочно занят. Видно, не один я горел желанием поздравить ребят с тем, что беда миновала их семью. Последние трое суток они отныне будут вспоминать лишь как кошмарный сон.

Искренне радуясь за Анжелику и Дмитрия, я вдруг вспомнил разговор с их коллегой из еженедельника Толиком и подумал, что из истории о похищении и возвращении девочки получится по-настоящему сенсационный материал, который еще больше повысит популярность Анжелики Гай и Дмитрия Нагайцева среди читателей. А это, в свою очередь, вызовет прилив черной зависти некоторых прозябающих в безвестности коллег по редакции. Увы, такова журналистская жизнь…

Мне тогда и в голову не могло прийти, что Томанцев слукавил – похитителей все еще не поймали, а сделал он это с одной-единственной целью: уберечь от смертельной опасности постоянно сующего нос куда не следует священника. На самом деле Лиза нашлась только через неделю после событий на Васильевском. Но об этом я узнал гораздо позже…

Милицейский «бобик» со специалистом по аварийному вскрытию дверей должен был вот-вот вернуться, поэтому я покинул раскуроченную телефонную будку на Малом проспекте и вернулся на Десятую линию. Мне хотелось своими глазами увидеть, как милиционеры ворвутся в квартиру, откуда ушел в последний полет сатанист по кличке Порос.

…Вызванным на подмогу «медвежатником» оказался интеллигентного вида носатый кучерявый дедок в простеньком клетчатом пиджачке с кожаными нашивками на локтях. Тонкими пальцами пианиста он сжимал ручку объемистого металлического кейса. Выгрузившись из канареечного цвета «уазика», Альберт Карлович в сопровождении чернявого опера важно и деловито прошествовал в подъезд, вход в который уже охраняли двое молодых сержантов, отгоняя набежавших, несмотря на поздний час, зевак, местных бабулек и вездесущих мальчишек, норовивших прошмыгнуть через арку во двор и посмотреть на взаправдашнего «жмурика».

Манерой одеваться, держаться и разговаривать Альберт Карлович походил скорее на одинокого, не очень ухоженного и отутюженного, зато плотно «завернутого» на сопромате или квантовой механике преподавателя Техноложки, нежели на профессионального взломщика, этакого коренастого шнифера дядю Васю, за плечами которого три отсидки у «хозяина» и сотни взломанных сейфов. Впрочем, многие по-настоящему увлеченные своим делом люди выглядят одинаково. Они мало обращают внимания на одежду, прическу, целиком погружены в себя, чуть высокомерны и рассеянны. Вспомнить хотя бы известную всему миру фотографию Эйнштейна, запечатлевшую гения со всклокоченными волосами и высунутым языком.

Оказавшись на площадке пятого этажа, специалист не спеша оглядел всех присутствующих. По понятной причине дольше обычного его взгляд задержался на мне. Затем он молча пожал руку второму оперативнику, поставил кейс с инструментом на пол и, пожевав губами, спросил:

– Давно тут кукуете, господа Холмсы? – Слова он слегка растягивал.

– С полчаса примерно, – ответил лейтенант. – Вроде как закрылся один человек с той стороны и не открывает. Сволочь.

– А что это лежит там, во дворе, под простыней? Уж не хозяин ли наших апартаментов? – Альберт Карлович кивнул в сторону замызганного окошка между этажами.

– Все зависит от того, пусто в квартире или нет, – стал объяснять веснушчатый опер. – Может, там лежит самоубийца, а может, жертва. Вот отец Павел считает, что бедолагу выбросили, а не сам он решил на скоростном лифте спуститься. Так, батюшка? – с насмешливым прищуром воззрился на меня напористый лейтенант.

– Самоубийцы падают молча и перед этим не разбивают стекол. А тут разбитое окно и отчаянный крик. Так с жизнью не кончают, – высказал я свое мнение.

– А может, он случайно? Сидел на подоконнике и вдруг – бац! Или сначала прыгнул, а потом передумал и испугался, – ухмыльнувшись, понес полную околесицу Альберт Карлович. Он присел на корточки и раскрыл чемоданчик. Помешкав немного, снизу вверх взглянул на опера и поинтересовался: – Надеюсь, гражданин начальник, моей жизни и здоровью ничего не угрожает, дверка с той стороны не заминирована и стрельбы в упор не ожидается?

– Абсолютную гарантию, Альберт Карлович, у нас в стране могут дать только Госстрах и господь бог, – улыбнулся парень, лукаво зыркнув в мою сторону. – Одно могу обещать твердо: в случае вашей гибели государство обеспечит лично вам бесплатные похороны, а семье – бесплатный проезд до кладбища и обратно на общественном транспорте один раз в год.

– Спасибо, утешили, бриллиантовый вы мой, – тяжко вздохнул специалист, выуживая из чемоданчика странный предмет, похожий на консервный нож, спаянный с вилкой. – А сейчас, господа хорошие, попрошу тишины… И не стойте, умоляю, у меня за спиной, это отвлекает!

Сержант с автоматом Калашникова в руках скривил губы и, отступив на пару шагов, прислонился к деревянным лестничным перилам.

Полный ощущения собственной значимости и незаменимости, Альберт Карлович выпрямился, по-пиратски зажал зубами «открывашку», некоторое время осторожно гладил дверь ладонями, что-то нечленораздельно мыча под нос, потом достал из кейса крохотный фонарик-карандаш, нагнулся, посветил им в замочную скважину и торопливо спрятал фонарик в нагрудный карман пиджачка. Взяв изо рта хитрый инструмент, специалист вставил «вилку» в сейфовый замок и осторожно, миллиметр за миллиметром, принялся поворачивать пристроенный вороточек, целиком обратившись в слух. На площадке воцарилась такая тишина, что был отчетливо слышен каждый из четырех щелчков, прозвучавших с интервалом в минуту внутри тяжелой стальной двери. Все присутствующие, затаив дыхание, наблюдали за священнодействием несомненного профи…