Меч Немезиды - Данил Корецкий

— Чего? — Тот поднял голову. — Какое, на хрен, реноме? Ты о чем, братан? Я тебе о чем толкую. Бритый нам с вокзальными все дело завалит. Эх! Мать твою! Надо было самим туда ехать. Но я тоже не семижильный. Привыкли, бля, все на моем горбу кататься.

Соболь замолчал. Настроение Лисицина менялось так быстро, что даже старый лагерный приятель часто не успевал следить за ходом его мыслей. Да это было и ни к чему. Слушай да делай, что говорят, — вот и вся премудрость.

Когда-то Малаховка горбатилась неказистыми деревянными домами госдач — эта прокурора СССР, эта заслуженного художника, эта — патриарха, эта — знаменитого писателя… Теперь все изменилось: стометровые капитальные заборы, будки охраны, глазки телекамер, крыши огромных особняков…

В одном из таких зданий и жил скромный инвалид второй группы Филипп Арсентьевич Фитилев, он же держатель общака Московской области, старый нэпманский вор по прозвищу Фитиль. Впрочем, его уже давно так не называли, особенно в глаза. Говорили обычно более уважительно и почтительно: дядя Филя.

Под хмурыми взглядами охранников, которые ни для кого не делали исключений, Пыж загнал «Мерседес» на специальную стоянку для служебных автомобилей и заглушил мотор. Лисицин поднял воротник своей кожаной демисезонной куртки.

— Ждите меня здесь, — распорядился он и выбрался из машины.

Огромного роста охранник провел вдоль его тела рамкой металлоискателя, а потом ощупал для верности руками.

Дядя Филя опасался покушений, и меры безопасности здесь были на высшем уровне.

— Проходи, — безразлично буркнул наконец страж, будто приехал не Пит, а какой-нибудь лох из малаховской шайки.

Фитиль сидел в просторном светлом кабинете на втором этаже дома. Обстановка не колола глаза богатством, ибо «закон» предписывает держателю общака жить скромно, чтобы не дать повода заподозрить себя в нечестности. Впрочем, границы скромности в последние годы размывались все сильнее, и сам особняк являлся тому наглядным подтверждением.

Пит, непривычно робко для себя самого, переступил порог кабинета. Те, кто знал Лисицина, ни за что не поверили бы, что он может вести себя как провинившийся школьник, вызванный к директору.

Хозяин сидел в кресле-качалке, зябко закутавшись в клетчатый плед. Морщинистое лицо Фитиля ничего не выражало, впрочем, как и обычно. Выцветшие глаза тоже были безмятежно спокойны. Это, однако, не являлось добрым знаком, потому что именно с таким видом дядя Филя приказал положить двух провинившихся жуликов под гусеницы бульдозера. И когда он смотрел на экзекуцию, выражение лица и глаз не изменилось.

Беспокойство Пита усилилось. Он подозревал, что вызвали его неспроста. Сейчас подозрения переросли в уверенность.

— Садись, Петруша, в ногах правды нет, — произнес глухим голосом Фитиль. Губы у него были синие, что выдавало сердечную недостаточность. — Хотя ее и нигде нет, правды-то. Ты, слышал, образованный стал, книжки мудреные читаешь. Ну, расскажи старику о новостях городских: как дела идут, какие непонятки случаются… А то ты бегаешь по Москве, как в жопу клюнутый, на занятость жалуешься… Чем так занят-то?

«Все знает! — подумал Пит. — Кто же меня закладывает?»

— Правду вам сказали, Арсентьевич. Действительно, продохнуть некогда. Вот опять с вокзальными у нас нелады. Гуля совсем оборзел. На нашу территорию залез, свои порядки устанавливает. Я ему конкретно…

И без того морщинистое лицо Фитиля наморщилось еще сильнее.

— Про твои дела с Гулей я уже слышал, — недовольно сказал он. — Так что мне теперь — идти вас мирить? Сами разберетесь. Нечего сейчас из пустого в порожнее переливать. Давай дальше.

— А что дальше? — Пит одернул серый, в едва видимую полоску пиджак. Костюм от Хьюго Босс он купил в фирменном бутике на Тверской за полторы тысячи долларов — уж больно понравился. Старик узнает — не одобрит.

— Бригада питерских залетала, стали по беспределу на наших коммерсов наезжать, стволами махать, мы все объяснили, обратно отправили… Да, еще в «Дубраве» наши с горяевскими помахались, с ментами стреляться стали… Так Клим всех отмазал. С Мисотичем опять непонятки… Но мы с ним тоже разобрались по-свойски, теперь все в елочку. Короче, нормально. Работаем.

Глаза Фитиля грозно сверкнули.

— А как в «Карат Плюс» сработали, чего молчишь?!

Пит отшатнулся назад, как от пощечины. Врать здесь нельзя, иначе можешь и не выйти своими ногами… Но откуда же вору стало про то известно? Кто-то заложил? Настучал? Но кто? Соболь? Это маловероятно. Они с Андреем практически не расставались со вчерашнего вечера. Да Соболь и не дотянется до Фитилева уха, ничего нашептать не сможет. Он только что с зоны откинулся, никого не знает. Нет у него выходов на дедушку… Толченый? Батон? А может, сам Дуксин, паскуда?

Но теперь уже деваться некуда. Придется колоться, рассказать все, как было. И проявить максимальную искренность, чтобы сгладить впечатление от вранья. А то… Как бы не приказал старикан перемолоть его на паровые котлетки для своей диеты… Сейчас, под пристальным взглядом дяди Фили, эта мысль не казалась ему невероятной.

— Так чего про такие мелочи рассказывать? — как можно безмятежней произнес он. — Беспредельщики на нашего коммерса наехали, нас в жопу послали, пушки вынули. А нам чего делать-то оставалось?

— Мелочи, говоришь? — Дядя Филя взял с тумбочки стеклянную колбочку, вытряхнул таблетку, сунул под язык. — Четыре трупа в центре Москвы — это тебе мелочи?!

— Да их уже зарыли, днем с огнем не сыскать…

— Легко ты трупы считаешь, очень легко… Если я про то прознал, то и другие прознают… Уже сейчас вся блатная Москва об этом базарит…

— Так чего нам было делать? — сдерживаясь, спросил Пит. — Я же говорю: беспредельщики, пушки достали!

Фитиль, складывая губы трубочкой, рассасывал таблетку:

— А для таких делов менты имеются! Надо было своего коммерса научить, чтобы сдал он их с потрохами, а там проплатить кому надо — и следаку, и прокурору, и судье, чтоб никаких случайностей не вышло… Глядишь, и получили бы они по червончику… И ты чистый, и трупов нету, и беспредельщиков прищучил… А выйдут они с зоны иль нет, это уж я решу!

Пит покривился:

— Я с цветными[8] работать не привык! Западло это!

— Так привыкай, если сам спалиться не хочешь да нас всех попалить!

Дядя Филя погрозил пальцем, как дедушка грозит непослушному внуку.

— Ты газеты читаешь?! Народ бандитизмом возмущается, порядка требует! Это молодые от своей глупости ничего не боятся! Они думают, их никто под белы ручки в воронок не посадит да прикладом промеж лопаток не приласкает!

Он погрозил пальцем сильнее, но ненамного, потому что сил в запасе и не было.

— Нет, чувырлики, оно все в один момент измениться может! Завтра издадут указ — и нас всех на сто первый километр отправят! А то и куда подальше! А в доме этом детский сад устроят! Потому я против того, чтобы трупы в штабеля складывать! Неча пса дразнить, когда он спит в своей будке!

Пит, опустив голову, покаянно молчал. Вероятность того, о чем говорил старый вор, казалась ему ничтожной. Теоретически она, конечно, существовала, но вряд ли кто-то рискнет воплотить ее в практику.

Фитиль махнул рукой:

— Ладно, вижу, ты меня хорошо понял. Ты ведь не из этих, нынешних, параши не нюхавших… Учти, что я сказал. А теперь слушай меня в оба уха…

По острому взгляду Пит понял, что весь предыдущий «набой» был затеян ради главного. А главное прозвучит сейчас.

— Есть такая фирма «Удача» — слыхал небось? Казино, игровые автоматы, ну и все по этой теме… Может, и сам там играл, денежки кровные просаживал?

— Не-а! — Пит помотал головой. — Я этих глупостей не люблю. В картишки с корешками — другое дело…

— Короче, оборзели они там вконец! Не дают никому выиграть, лавэ в общак не отстёгивают, ни с кем делиться не хотят…

Пит насторожился. Игорным бизнесом занимаются серьезные люди, у них все схвачено, за все заплачено, пирог поделен…

— Там у них один старший для вида сидит, а другой на самом деле руль крутит. Выходить будешь — тебе на обоих бумаги дадут… — Дядя Филя усмехнулся и, явно подражая кому-то, добавил: — Досье называется, по-иностранному… Слыхал такое слово?

Лисица понял, что старый вор передразнивает его самого. Но откуда он все знает?! И задание дает не простое, тут вполне можно голову потерять…

— Так что мне надо делать-то? — Пит понимал, к чему идет дело, и все предстоящее ему здорово не нравилось.

Фитиль снова поднял палец, но на этот раз не погрозил, а указал Питу прямо в грудь.

— Да ничего особенного. Сходите с ребятами, поиграйте, убедитесь, что они честных людей обувают по беспределу… А потом поговори с их главным клоуном. Пусть, короче, продает свою лавочку! А кому и за сколько — мы подскажем!