Нежданное счастье - Сьюзен Дай

Ему нравилось все, что они делали в Грэнбери. Он наслаждался свободой обычной одежды, купленной по настоянию Марии, нисколько не скучая по своим костюмам и галстукам. Он даже обнаружил в себе неожиданное удовлетворение работой в «Уэстбруке».

Ему никогда раньше не приходилось работать напрямую с людьми, наблюдая, что они покупают, что не покупают и почему. Процесс приобретения антикварных вещей на распродажах тоже оказался новым, неожиданно интересным приключением. Он наслаждался всем этим.

Но ему не нравилась сегодняшняя прогулка. К тому же он считал это пустой тратой времени.

— Мы не можем вернуться! — настаивала Мария. Она неодобрительно посмотрела на Дэниела, потом взяла его за руку. — Идемте. — Она повела его по траве, ее маленькая рука была такой мягкой в его большой ладони.

— Мне не нужно видеть их надгробные камни, — проворчал Дэниел, однако был не против держать Марию за руку. — Насколько я понимаю, мы уже давно могли пройти мимо них. Здесь много памятников, на которых стерлись имена и даты. Мы никогда их не найдем.

— Нет. Паркер говорил мне, что поддерживал могилы в хорошем состоянии. — Мария продолжала идти, изучая каждый камень, мимо которого они проходили.

Они подошли к большому дубу. Могильные камни здесь были совсем старые, некоторые из них совсем разрушились, на других стерлись надписи.

Мария начала обследовать группу камней, не осознавая, что все еще держит Дэниела за руку. Вдруг он крепче сжал ее руку. Она взглянула на него — он смотрел на что-то за ней.

Не говоря ни слова, он смотрел вниз. Мария проследила за его взглядом.

«Зоэ-Клер Уэстбрук, любимой жене и матери».

Рядом на маленькой могиле стоял камень, на котором было написано только «Наш малыш» и фамилия «Уэстбрук». Дата смерти была та же, что и у Зоэ-Клер.

— Она умерла родами, — сказал Дэниел, опускаясь на колени, чтобы дотронуться до потемневшего от времени камня.

Мария кивнула, потом, вспомнив, что Дэниел не видит ее, сказала вслух:

— Да. Это был ее третий ребенок, родившийся гораздо позже, чем Паркер и ваш дед. Паркер тогда был подростком. Он говорил, что его отец после этого уже никогда не был прежним. Эдмунд любил Зоэ-Клер до самой смерти.

Дата на могиле Эдмунда показывала, что он пережил свою жену на десять лет.

Дэниел постоял там еще несколько минут. Он нашел рядом могилы своих прапрадедов, первых Уэстбруков, поселившихся в Грэнбери. Мария рассказывала ему, что они приехали на поезде из Джорджии.

Когда они возвращались к машине, Мария с удивлением заметила блеск в глазах Дэниела. Ей показалось, что случилось то, чего она так долго ждала, во что так хотела верить. И то, от чего разум советовал ей бежать, пока еще есть силы.

Спящая человеческая душа проснулась внутри бездушной машины. Наконец-то прошлое Дэниела затронуло его.

И подвергло Марию еще большей опасности, чем раньше.

— Здесь нужно навести порядок, — часом позже сказал Дэниел, обозревая чердачное помещение дома. Холди повела детей на день рождения девочки из класса Аманды, и они еще не вернулись. В доме было абсолютно тихо. — Когда я был ребенком, мы пару раз приезжали в Грэнбери — всегда только на один день. Я помню, как забирался сюда и думал, что здесь водятся привидения. Здесь было темно, тесно и полно всякого старого хлама.

Мария сказала ему о нескольких коробках, которые однажды нашла на чердаке. Она заглянула в некоторые из них и обнаружила там старые фотографии, журналы и одежду — вещи, принадлежавшие Эдмунду и Зоэ-Клер.

Дэниел захотел посмотреть их. Естественно, Мария должна была быть рада такому интересу к прошлому. Но после того, что она увидела в глазах Дэниела на кладбище, у нее появилось чувство, что времяпрепровождение с этим мужчиной — это игра с огнем.

Если ей не повезет, она сгорит.

— Я немного привела в порядок эти вещи, — призналась Мария. — Разумеется, я ничего не выбрасывала. Просто разрезала веревки, и все.

Она прошла по скрипящим половицам и достала коробку. Усевшись перед ней, она заглянула внутрь, чтобы проверить содержимое.

— Это одна из тех, в которые я заглядывала, — сказала она, пододвигая коробку к Дэниелу. Он уселся рядом с ней и стал вынимать вещи и рассматривать их.

Мария встала и открыла другую коробку. Слабый свет просачивался через маленькое окошко, его явно не хватало. Она оставила коробку и прошла через чердак, чтобы зажечь в углу старую лампу под абажуром, а потом устроилась в полуметре от Дэниела и стала рассматривать содержимое коробки.

Убедившись, что там тоже лежат вещи Эдмунда и Зоэ-Клер, она отодвинула ее в сторону Дэниела.

— Это вам, — сказала она и села, притянув колени к груди и обхватив их руками. — Не известно, что вы найдете в других коробках. Если вам это интересно, конечно.

Дэниел положил фотографию, которую держал в руках, и посмотрел на Марию.

— Похоже, вы удивлены, что мне это интересно, — заметил Дэниел, глядя, как свет лампы зажигает искры золотого огня в волосах Марии. Он с трудом подавил желание погладить их, погрузить в них руки.

За последнюю неделю он провел слишком много времени с Марией. Слишком много времени рядом с ней, но не касаясь ее.

— Я действительно удивлена, — сказала Мария, серьезно глядя на него. — Неделю назад вы бы не заинтересовались ими так.

Дэниел наклонил голову, размышляя над ее словами.

— Честно говоря, я и сам немного удивлен, — признался он. Дэниел не ожидал той эмоциональной связи, которую ощутил у могил Эдмунда и Зоэ-Клер. И он совершенно не мог предвидеть нежность, которую чувствовал к Марии. — Прошлое моей семьи никогда раньше не казалось мне таким реальным. Вы сделали его таким. — Он потянулся к ней и накрыл ее руку своей. — Спасибо вам.

Ее кожа была теплой. Мягкой. Нежной. Он смотрел, как ее взгляд скользнул по его руке, затем вернулся к его лицу. Ее глаза были такими ранимыми.

— Я думаю, после всего этого вы могли бы быть человечнее, — попыталась пошутить Мария, пытаясь подавить влечение, вызванное прикосновением Дэниела. Он не убирал руку. Его плоть ощущала мощные волны желания, пробегающие по ней.

Она никогда не знала мужчины, который мог бы зажечь в ней огонь страсти, лишь слегка дотронувшись до нее. Сила его прикосновения пугала и в то же время завораживала ее.

— О, я человечный, — тяжело дыша, произнес Дэниел; его голос стал низким и хриплым. Он придвинулся ближе, потом еще ближе. Опершись одной рукой о пол рядом с ней, другой он стал нежно гладить ее руку, плечо, шею, вызывая дрожь желания. — Человечный.

Его рот обрушился на нее.