Нежданное счастье - Сьюзен Дай

Она указала своим малиновым ногтем в направлении ромбовидного окна над входной дверью. В центре цветного стекла были вырезаны слова «Дом, милый дом».

— Вы знаете, что эти слова вырезал человек, который построил этот дом, — продолжала Джессика Кори. — Эдмунд Уэстбрук. Ваш прадед, кажется. Однажды я узнала эту очаровательную подробность от вашего двоюродного деда. Он всегда открывал это место во время ежегодного экскурсионного тура по историческим домам.

Дэниел понятия не имел, что Паркер когда-либо открывал дом для публичных экскурсий, но был очарован историей надписи. Он смотрел на гравированное стекло, чувствуя странную, щемящую тоску. Дэниел Уэстбрук, обычно такой несентиментальный, представлял, как его прадед вырезает пронзительные слова на доме, который построил для своей невесты.

Джессика Кори продолжала говорить о лепных бордюрах в столовой и других деталях, повышающих ценность дома. «Дом, милый дом». Дэниел все смотрел на надпись.

Без всяких усилий с его стороны надпись привела его к мысли о Марии, к ее естественным золотым волосам, васильковым глазам и невинной сексуальности. К ее преданности дому и семье. Он вспомнил, как ее глаза вдруг погасли, когда он сказал ей вчера, что собирается после работы встретиться с агентом по недвижимости.

Он снова почувствовал себя огромным, страшным волком. Встреча с агентом не означает, что решение продать дом уже принято, объяснил он ей. Это просто изучение рынка.

Это просто не соответствует деловым принципам — не встретиться с агентом. Время, отпущенное на принятие решения относительно дома и магазина, истекает. До конца его отпуска осталось всего два дня. А встреча со специалистом по недвижимости входила в его планы, с которыми он приехал в Грэнбери. До того, как Мария заставила его свернуть с намеченного пути.

Мария и ее мучительно-дразнящие незабываемые поцелуи.

Поцелуи, которые она хотела вычеркнуть из памяти — своей и его.

Последние четыре дня в магазине были для Дэниела адом. Он безуспешно пытался игнорировать, что вопреки всему в нем возникло чувство к этой прекрасной, яркой женщине, которая так сильно отличалась от него самого. А она почему-то упрямо отказывалась признать их взаимное влечение.

Дэниел всегда считал себя джентльменом, мужчиной, который никогда не будет преследовать женщину, ясно дающую понять, что не желает его. Он заставлял себя уважать желания Марии.

Но он не находил никакого утешения в этом рыцарстве.

— Такие старинные дома не слишком часто выставляют на рынок, — закончила агент. — Этот — просто сокровище. Факт, что он со дня постройки принадлежал одной и той же семье, непременно увеличит его стоимость.

Дэниел моргнул, переключая внимание на агента. В ее глазах горел огонек нетерпения, что показалось Дэниелу неприятным.

— Если вы решите продавать, то я приведу покупателей уже завтра, — добавила Джессика Кори.

Дэниел подумал о чужих людях, которые будут расхаживать по дому, о незнакомцах с таким же алчным блеском в глазах, как у Джессики Кори.

Джессика постучала по блокноту, который держала в руках.

— У меня полно людей, которые с удовольствием вцепились бы в местечко вроде этого. Они бы наверняка перегрызлись, чтобы заполучить его.

Она хищно облизнулась в предвкушении.

— Перегрызлись? — повторил Дэниел. Он никогда не думал, что старый дом может вызвать такой интерес. Он считал, что ему повезет, если удастся выручить за него хоть что-то.

Он просто не хотел ввязываться во все эти хлопоты с содержанием, ремонтом, налогами на имущество. Он не собирался получать прибыль от продажи этого места.

— Так вы готовы продать? — торопила агент.

Да! — кричал бизнесмен внутри Дэниела. Он открыл рот, чтобы ответить.

— Ты слышишь хоть что-нибудь? — прошептала Холди Марии. Обе стояли, прижав головы к кухонной двери, и напрягали слух в попытке услышать разговор в холле.

Аманда и Лорен жадно слушали, они втиснулись между взрослыми и прильнули к двери. Рори повис на ноге Марии, раскачиваясь и бессвязно лепеча. Дети, конечно, не понимали всей важности происходящего в холле. Но они знали, что Мария и Холди были озабочены этим, и тоже переживали.

— Я слышу примерно через слово, — пожаловалась Мария. — Хоть бы они говорили громче. Похоже, эта женщина из агентства только и делает, что говорит.

Они снова прислушались, стараясь не слишком сильно давить на кухонную дверь, чтобы она не распахнулась.

— Она говорит Дэниелу, что дом просто великолепен, — печально сказала Мария. Известие о планах Дэниела привести агента по недвижимости, чтобы осмотреть дом, было подходящим завершением этой несчастной недели.

Работа бок о бок с Дэниелом — таким близким, но в то же время таким далеким — оказалась более мучительной, чем она предполагала. Каким-то образом она нарушила обещание, данное себе.

Она взрастила в себе заботу о Дэниеле. Она наблюдала, как внешняя оболочка спадает, открывая спрятанного под ней человека. Чудесного, доброго, чувственного. Человека, который может смеяться над глупым детским фильмом и почти плакать в тишине старого кладбища. Человека, который умеет целовать с головокружительной нежностью.

Однако несмотря ни на что, этот человек через несколько дней вернется в безумный деловой мир, к своим костюмам и галстукам, деловым обедам и грандиозным сделкам.

Этот человек совершенно не подходил Марии, несмотря на всю глубину ее чувств к нему. И именно глубину этих чувств Мария отказывалась обдумывать в течение прошедших дней. Она точно знала, что, признавшись себе в любви к Дэниелу Уэстбруку, будет страдать еще больше.

Ей и так было плохо из-за признаний Дэниела в том, что она интересует его, что его влечет к ней. Инстинкт самосохранения говорил ей, что она будет для Дэниела не более чем отпускным развлечением. Он забудет о ее существовании, как только вернется в Даллас.

Она была замужем за Квентином, и то он преспокойно забывал о ней, как только оказывался на работе. Она наверняка исчезнет из памяти Дэниела еще до второй чашки кофе в понедельник утром.

Все, на что она могла сейчас надеяться, — это сохранить дом и работу.

Подавленная своими мыслями, Мария наблюдала, как Холди отошла от двери и направилась к шкафу. Она достала стакан и вернулась. Приставив его к двери, Холди прижалась ухом к дну стакана. Мария выпрямилась и с любопытством посмотрела на нее.

— Что ты делаешь?

— Пытаюсь что-нибудь услышать.

— Это не поможет, — улыбнулась Мария.

Холди поставила стакан на стол.