Сказка о быдле - Александр Гейман

- Наверное, ты прав, Павсаний,- неохотно признало быдло, - но мне не нравится, что все сделано за моей спиной. Ну да, что уж теперь...

Секретарь Ерофей осведомился у Алана Дука, давно ли проехало королевское посольство. Оказалось, что Алан Дук отделился от них только утром.

- Значит, теперь у меня будет две жирафы, - радовалось быдло,- посольская и которую мне из Африки привезут.

Но Ерофей с сомнением покачал головой:

- Мне кажется, тут какая-то хитрая комбинация Калдина. Я узнаю во всем его руку...

- Отвезем епископа - и в столицу,- решило быдло.

Путешествие продолжили, захватив с собой эфиопов, жирафу и Алана Дука. Быдло ехало в повозке бок о бок с жирафой, не сводя с нее глаз и переживая каждое ее движение. Оно забыло все на свете: Ванятку, болезнь епископа, сватовство Настасьи, свой дурной сон - и погрузилось в незамутненное ничем посторонним созерцание чистой красоты. Тем временем выбрались на Большую саврасскую дорогу и через день достигли развилки на монастырь.

- Ванятка,- попросило быдло,- проводи Павсания до монастыря, а потом приезжай и мне все расскажешь. Я только жирафу во дворце устрою и завтра же креститься приеду. Понимаешь, Ванечка,- такой зверь изысканный,- ну, никак оторваться от нее не могу!

Быдло попрощалось с епископом, и поезд разделился. Сердце Павсания екнуло от какой-то вины: епископу почудилось, что он больше не увидит своего друга.

А быдло с жирафой и эфиопами прибыло во дворец и здесь увидело множество карет и повозок: великое королевское посольство приехало в столицу какие-нибудь час-два тому назад. Быдло распорядилось устроить жирафу, а само обошло дворец и вошло в здание с другого входа. Оно пробралось к большой трапезной зале, откуда неслись звуки праздника, нашло в стене чуть не у пола подходящую щель и прильнуло к ней.

Быдлу открылась ужасная картина: за столами сидело множество гостей, иные из них в коронах, они пили, трескали, лопотали не по-саврасски, а за столом рядом с Настасьей вертелся заморский принц, белобрысый и бледноглазый, в серебряном доспехе и алом плаще за спиной. Не обращая внимания на страшные взгляды отца, принц Алданский Арнольд успел прилично налакаться и теперь вовсю тискал Настасьины коленки. Глупая Настька только краснела и обмахивалась платочком,- она думала, что принцам так и положено. Царь Гордей и императрица, глядя на это, только перемигивались и поднимали чашу за чашей. Потрясенное быдло увидело, как рука принца скользнула Настасье под подол и принялась шарить уже совсем глубоко.

Этого быдло вынести не могло. Оно полезло враз изо всех щелей и неистово завоняло:

- Ты зачем, глупая Настька, позорному принцу свою письку гладить даешь!

От невыносимой вони у гостей на миг перехватило дыхание, а затем они с воплями и стонами кинулись из дворца. Из глаз высочайших особ рекой текли слезы, многих рвало. Не переставая кричать и плакать, в каком-то единодушном помешательстве они разбегались по каретам. В двадцать минут великое посольство съехало со двора и в ужасе помчалось прочь из Саврасии. Во всеобщей суматохе гостей никто не пытался удерживать.

От происшедшего сердце царя Гордея захлестнула лютая ненависть, и он положил внутри себя извести быдло во что бы то ни стало. А быдло само испугалось, что совершило недозволенное. Оно опрометью бросилось в свою спальню, заперлось изнутри на ключ, забилось под кровать и дрожало там, как осиновый лист.

Вечером из монастыря приехал Ванятка и толкнулся в двери к быдлу:

- Дядюшка быдло, я епископа отвез! Пойдем жирафу смотреть!

- Не могу, Ванятка,- боюсь,- отвечало быдло из-под кровати. - Плешивый холуй на меня лютую злобу отрастил, он меня теперь переговнит!

Подошедший Никифоров рассказал Ванятке о случившемся. Ванятка побежал к царю:

- Дяденька Гордей, не убивайте быдло, оно хорошее!

Государь приказал немедля увезти Ванятку из столицы. Он вызвал к себе посла Калдина и в этот час держал совет с ним и начальником тайной службы. Посол все взвесил и по соображениям высшей политики решил на сей раз принять сторону царя Гордея.

- Некоторое время назад я выписал из Вестландии одну машину,- сказал посол.- Полагаю, она поможет справиться с врагом вашего величества. Но мне потребуется день-другой, чтобы собрать и пустить механизм в ход. Мне нужны слесари, кузнецы, бочары, золотари и еще кое-кто из ремесленников.

Император немедленно вручил инженеру необходимые полномочия. Работа закипела. От дворца ко двору посольства принялись сновать люди, по городу разъезжали конные наряды, дворец был оцеплен стрельцами.

Секретарь Ерофей и князь Песков убеждали генерала Голованова:

- Потап Алексеевич, пойди к нему, - ты армия... Нельзя же так!..

Генерал молчал. Он не спал ночь, утром надел свои ордена и вошел к государю.

- Князь-правитель повинен смерти за государственную измену,- хладнокровно сказал император.

Начальник тайной полиции подскочил к Голованову и завизжал:

- Ты забыл, как звал его на турок идти, а он отказывался! Нам стало известно, что он собирался принять ислам! Какие еще нужны доказательства?..

Генерал Голованов схватился за саблю:

- Пошел прочь, холуй, или я тебя зарублю!..

Налетевшие золотари вырвали у Голованова саблю, сорвали с него эполеты и выбросили генерала в окно. Голованов покатился в дорожной пыли и заплакал. Потом он медленно приподнялся, сел на мостовой, скрестив перед собой ноги, и стал посыпать голову пылью. С неподвижным лицом он сидел перед дворцом полдня. Государь подошел к окну и выразил свое неудовольствие. Начальник тайной полиции высунулся во двор и распорядился:

- Уберите это падло!

Золотари проволокли генерала по улицам и бросили у порога дома.

А быдло той же ночью испугалось ненадежности своего укрытия и вылезло из окна в сад. Оно пробралось к летней уборной дворцового сада и ухнуло в ее яму. Инженера Калдина это устраивало как нельзя лучше, и быдлу не препятствовали. Оно лежало в новом укрытии остаток ночи и день, а на вторую ночь вылезло оттуда и прокралось под окно Ванятки.

- Ванятка! - позвало быдло. - Ваняточка!

Никто не отвечал.

- Ванятка! Спишь, что ли? - позвало погромче быдло.

Оно подождало еще и вздохнуло.

- Ну, спи, спи, Бог с тобой...

Быдло поплелось обратно к уборной и больше уже не выбиралось из ямы.

А наутро в сад вошли люди и вкатили машину Калдина. По саду расставили стражу, около нескольких огромных бочек суетились золотари с безумными лицами. Дощатую постройку летней уборной снесли, и взорам всех открылось ополоумевшее от страха быдло. Оно металось в своем убежище и почти в беспамятстве голосило: