Тимошина проза (сборник) - Олег Зайончковский

– А где твоя папка? – спросил неожиданно Селиверстов.

Тимоша не понял:

– Какая папка?

– С материалами для совещания. Ты же идешь не в кино на «Смурфиков». Или папка, или планшет, что-нибудь полагается.

Из гостиницы в храм совещаний вела прозрачная труба перехода. Этими трубами соединялись все здания Бурым-сити. Сотрудники корпорации с папками и без папок, подгоняемые деловой нуждой, перетекали по трубам туда-сюда. Клаустрофобия здесь никому не грозила, однако вид из трубы на полярную ночь тоже угнетал психику. Сотрудники корпорации не смотрели вовне трубы, чтобы не потерять улыбок. Позитивный настрой был им, по-видимому, предписан, как и ношение бейджиков с указанием должности и сексуальной ориентации. Тимошу и Селиверстова встретила секретарша-гетеро. Она проводила их в конференц-зал, где на столе заседаний уже светились включенные ноутбуки. В ту же минуту откуда-то появились три сотрудника корпорации с папками и улыбками. Стороны поприветствовали друг друга и, не теряя времени, приступили к делу, которое состояло в следующем. Надо было согласовать в проекте изменения изменений, внесенных при предыдущих согласованиях. А проектировался центр досуга для сотрудников добывающей корпорации. Материалы к согласованиям у Тимоши лежали на жестком диске, который лежал у него в кармане. Диск этот вставили куда надо, и на экранах всех ноутбуков возникли трехмерные впечатляющие проекции. Лица заказчиков сделались деловито-непроницаемы. Двое второстепенных сотрудников косились на главного. Тот, однако, не проявлял эмоций, молча всматриваясь в экран. Когда картинки закончились, главный заказчик откинулся в кресле.

– Ну, у кого какие будут соображения? Кто будет чай, кто кофе?

Гетеросекретарша возникла с термосами и галетами.

Завязалось обсуждение изменений. Тимоша не первый раз принимал участие в совещаниях такого рода. Но сегодня, он это чувствовал, было ненастоящее совещание. Заказчики проговаривали свой текст. Они соглашались, что их прежние пожелания учтены, однако взамен у них появились новые. «Окей, скалодром, – говорили они. – Камеры виртуальной реальности – тоже очень прекрасно. А здесь у вас что? Библиотека, читальный зал? Новый Бурым, господа, это не академгородок». Слушая их, Тимоша догадывался, что им плевать не только на библиотеку, но и на скалодром тоже. Заказчики были фальшивые, и всё совещание выглядело как плохой спектакль. Что же происходило на самом деле? Тимошу кольнула догадка: возможно, под видом пустопорожнего обсуждения совершался обмен кодированной информацией. Может быть, эти фразы, будто взятые из карманного корпоративного разговорника, содержали особенный, скрытый смысл. Если да, то Тимоша не понимал его. Он ощутил информационный вакуум как физический, то есть почувствовал, что задыхается. На лбу у него проступила испарина; Тимоша схватился за горло, пытаясь расслабить галстук. Присутствующие замолчали, уставившись на него. Тимоша, пробормотав невнятные извинения, вскочил и в смятении бросился вон из конференц-зала.

Только одно желание в ту минуту владело им – спрятаться где-нибудь. «В туалете! – мелькнула у него идея. – Пусть думают, что у меня понос…» В предбаннике встрепенулась гетеросекретарша:

– Вам туда! – пропела она с позитивной улыбкой.

Догадливость секретарши была неприятной и подозрительной. Здешнее туалетное оборудование тоже как будто читало мысли. Писсуар при его приближении заворковал, а умывальный кран автоматически пустил воду. Скверное было дело. Тимоша отчетливо сознавал, что едва себя не раскрыл. Вовремя он сбежал, ведь еще минута, и все догадались бы, что он обо всем догадывается. Но как было страшно догадываться! Сердце его стучало; Тимоша себя ощущал одиноким канатоходцем над пропастью.

– А! Вот ты где притаился! Вижу, вижу – ты во второй кабинке. Тут у них никуда не скроешься.

Селиверстов одновременно мочился, подавшись к писсуару тазом, балагурил и громко пускал ветры. Он был в неплохом настроении. То, что Тимоша сбежал с совещания, кажется, забавляло его.

– Эй, ты там не уснул?

– Нет… – отозвался Тимоша сдавленным голосом. – Как всё прошло?

– Ништяк, не переживай. Скажешь своему Розкинду, чтобы выкинул библиотеку.

Не выходя из кабинки, Тимоша задал трудный вопрос:

– А обо мне… что-нибудь говорили?

– Так, немного. Спрашивали, что ты такое съел. Я сказал, что тебя укачало в воздухе.

Поведение Селиверстова на Тимошу подействовало успокоительно. Надо было уже выбираться из туалета. Он полагал, что его командировочное задание было выполнено. Тимоша и Селиверстов вернулись в конференц-зал для подписания согласований. Рука у Тимоши еще дрожала, но он крепко сжимал авторучку пальцами. После кризиса, пережитого в туалете, он испытывал некоторое облегчение. Опасность разоблачения отступила; Тимоша сделался словно бы опытнее и смелее. В тактических интересах он даже сблизился с Селиверстовым. Когда были кончены все дела, они как напарники вместе выпили, сидя в прозрачном номере на своих кроватях. Маркетолог, казалось, радовался общению; должно быть, ему было надо отрабатывать собственное задание. Он говорил с сочувствием о расстройстве, случившемся у Тимоши, не зная, что понос был ложный. Селиверстов касался различных тем, словно прощупывая Тимошу.

– Как тебе этот Новый Бурым? – неожиданно поинтересовался он.

Тимоша, конечно, почувствовал, что вопрос с подвохом.

– Что бы тебе сказать… – пробормотал он уклончиво.

– Я имею в виду, – уточнил Селиверстов, – это прямо-таки охренеть. Мы как будто на Марс прилетели или на Сатурн какой-то.

– Нет, Сатурн – это газовая планета, – возразил Тимоша.

– Газовая, нефтяная, какая разница! Главное, денег у них немерено. Ты погляди, какой они дисней-ленд отгрохали себе в тундре.

Тимоша подошел к окну и посмотрел сквозь жалюзи. Далеко-далеко за городом он увидел подсвеченные конструкции. Это могли быть стартовые сооружения, замаскированные под буровые вышки. Селиверстову он не сказал об этом.

– Одного не пойму, – вздохнул маркетолог, – это что мы с тобой тут делаем? Идиотская командировка.

Тимоша лишь усмехнулся, блеснув глазами. «Всё ты знаешь и понимаешь, – подумал он. – Но актер ты, по-видимому, хороший».

Прошедшие сутки отняли у него много душевных сил. Это Тимошу сделало легкой добычей для алкоголя. Заснул он скорее, чем Селиверстов, и потому даже не слышал, как тот храпел.

Сколько ни спит человек в полярную ночь, он просыпается затемно. Тимоша не открывал глаза в ожидании маминого призыва, ласкового и неумолимого вместе с тем. Мама не приходила его будить уже очень давно, и так же давно Тимоша затемно не вставал. Что-то хрюкнуло в темноте, закашляло, зачесалось и пробурчало голосом совсем не маминым:

– Что за хреновина! Целую ночь вертолеты снятся.

Селиверстов боялся лететь, а Тимоша боялся вернуться к действительности – их обоих тревожило неизбежное. Однако возвратное путешествие из Бурыма в Москву совершилось без приключений. Авиарейсы на этот раз состыковались плотно, не оставив зазоров для скуки и рефлексий. Тимоша и Селиверстов, пара обычных командировочных, перенеслись через добрые пол-России в три воздушных прыжка. Так космические аппараты, отскакивая от планет и получая новое направление в их гравитационном поле, пересекают Солнечную систему. Хозяин этой системы, Солнце, само явилось, озолотив кристаллический лед на стеклах иллюминаторов. А когда в Великосибирске остановилось время, то и солнце замерло на небосводе. Горячим своим языком оно вылизывало Тимоше правое ухо и щеку, а он нарочно не опускал оконную шторку. Так Тимошино ухо и загорало до самой Москвы.

По выходе из столичного аэропорта Тимоша и Селиверстов взяли такси на двоих. Это было естественно, так как оба, как выяснилось, жили в одном административном округе. Тимоша не удивился, узнав о таком обстоятельстве. Организаторы псевдокомандировки, должно быть, его учитывали. Сам же его соглядатай теперь не казался Тимоше таким уж невыносимым. Конечно, у Селиверстова были дурные манеры, но зато что-то в нем сохранялось забавное, человеческое. Видимо, в иерархии тайного своего сообщества он стоял на низшей ступени.

Прощание получилось почти сердечным.

– Ну, бывай, – сказал маркетолог. – Спасибо, что не кидал в меня ночью ботинком.

– Пустяки, – ответил Тимоша. – Зато ты прикрыл меня на совещании.

Селиверстов хлопнул его по плечу; Тимоша ответил тем же. Им овладело чувство, прежде уже испытанное в туалете бурымского бизнес-центра, – чувство удачливого игрока, избежавшего всех ловушек. Только вчера оно было не окончательным, промежуточным, а сегодня Тимоша праздновал.

Подъездная дверь узнала магнитный ключик; лифт не застрял, доехал благополучно. В прихожей у стенки в ряд выстроились три пары тапок, самая крупная из которых ждала Тимошу. Квартира выглядела такой, какой сохранилась в памяти. Предметы располагались там же, где были раньше, двое суток тому назад. И всё же, как будто желая удостовериться окончательно, Тимоша прошел на кухню и отворил холодильник. Там в знакомой стеклянной кастрюльке он нашел нажаренные впрок котлеты. Голой рукой Тимоша выудил из кастрюльки одну котлету и, как была, холодную, съел ее, не сходя с места. С этой минуты сомнений не оставалось: Тимоша вернулся к себе домой. Котлеты были, бесспорно, мамины; подделку он распознал бы.