Тайна Крикли-холла - Герберт Джеймс

Тело Эвы расслабилось, ведь прикосновение этой маленькой руки — детской руки — исцеляло, отгоняя прочь и ужас, и… и чувство вины. Эва смутно видела лишенное черт лицо под шапкой волос, настолько светлых, что они казались белыми, неустойчивый образ быстро ускользал. Ночной кошмар рассеялся, как туман, и покинул ее.

Она произнесла имя, произнесла как вопрос:

— Камерон?

И звук собственного голоса наконец разбудил ее. Эва пошевелилась, почти неохотно открывая глаза, не желая, чтобы безмятежность последнего момента исчезла.

— Камерон? — повторила она, и, хотя ответа не последовало, удивительное чувство покоя не исчезло.

Эва села и огляделась по сторонам, как будто ожидая увидеть своего сына где-нибудь здесь, в комнате. Но гостиная была пуста, никого. Ничего не изменилось.

Вот только фотография Камерона, стоявшая на журнальном столике, почему-то упала на пол.

Она лежала на боку, опираясь на подставку, и глаза Кэма, казалось, смотрели прямо в глаза Эвы.

Фотография почти полностью заняла внимание Эвы, но все же не отвлекла от осознания, что кое-что новое появилось в комнате. Странный запах до сих пор витал в воздухе, и теперь Эва его узнала — резкая вонь карболового мыла, только она и осталась от ее сна.

16

Честер

— Подержи-ка Честера, пока я поищу что-нибудь вместо поводка.

Гэйб поднялся на ноги, на коленях его джинсов остались темные влажные пятна, потому что ему пришлось опуститься на мокрую траву. Он держал пса за ошейник, пока Лорен не пришла на помощь.

— Хороший мальчик, — приговаривала она ласково в настороженно поднятое ухо пса. — Тут нет ничего страшного, ведь правда? — Она обняла Честера за шею.

Гэйб в молчаливом раздражении покачал головой. Он пытался уговорить пса войти в парадную дверь Крикли-холла, но Честер упирался всеми четырьмя лапами. Чем энергичнее тащил его Гэйб, тем сильнее сопротивлялась собака, приседая на задние лапы и цепляясь когтями за землю. Гэйб не понимал страха животного. Конечно, в Крикли-холле не слишком-то уютно, это правда, и не слишком удобно, но это ведь был просто дом, обычное строение из камня, извести и дерева. Может быть, Честер уловил некие вибрации, исходившие от Эвы? Она ведь, судя по всему, думала, что в Крикли-холле живут привидения. Наверное, это было чудачеством, однако Гэйбу совсем не хотелось спорить с женой, она ведь все еще страдала повышенной чувствительностью. И именно поэтому он обещал снять какой-нибудь другой дом, если Эва не привыкнет к этому за две недели… нет, теперь уже за одну неделю. Он был уверен, Эве расхочется переезжать, как только она избавится от мысли о неведомых призраках. Да, но что делать с Честером?

Гэйб и Лорен нашли пса на дороге в полумиле от реки, он уверенно держал курс к неведомым землям. Но Честер все же остановился, когда Гэйб и Лорен подъехали к нему; он вскинул голову, глаза его радостно вспыхнули, как будто он узнал машину. Псина с легкостью согласилась забраться на заднее сиденье, и его короткий толстый хвост весело мотался из стороны в сторону. Четвероногий беглец с энтузиазмом отвечал на объятия и поцелуи Лорен. Но когда Гэйб развернул машину на сто восемьдесят градусов и повел ее назад к Крикли-холлу, Честер снова заволновался.

Гэйбу пришлось взять пса на руки и перенести тощее дрожащее тело через мост, а потом тащить дворнягу за ошейник через лужайку ко входной двери. Честер всячески выражал свой протест, его темные глаза чуть ли не выскакивали из орбит. Гэйб неохотно вернулся с Честером к дубу, где висели качели, давая псу возможность немного успокоиться, — но сделал он это скорее ради Лорен, чем ради Честера, уж слишком расстроила девочку паника пса.

— Ладно, приятель, — ворчал Гэйб. — Посмотрим, понравится ли тебе провести весь день под открытым небом.

— Папа! — возмутилась Лорен. — Ты не можешь его здесь привязать! А вдруг снова дождь пойдет?

Гэйб, подняв голову, глянул на небо и увидел, что облака снова потемнели, угрожающе клубясь и сгущаясь.

— Посмотрим, — сказал он Лорен. — Постарайся его успокоить, пока я найду привязь.

Он оставил дочь и пса под дубом — Лорен крепко, но в то же время нежно держала Честера, шепча ему в ухо всякую ерунду, — а сам быстро направился к старому сараю, что стоял в стороне от дома. Высоченные кусты, разросшиеся сзади строения, расстелили ветки по его плоской крыше. Дверь сарая по замыслу должна была запираться на висячий замок, но замок отсутствовал, и она распахнулась, громко скрипнув петлями.

Внутри пахло пылью и сыростью. И было сумрачно, потому что единственное окно густо покрывала грязь, делая непроницаемым. Гэйб рассмотрел нечто похожее на основательно изношенные садовые инструменты — грабли, мотыгу, большие ножницы и прочее в этом роде — на стене напротив окна и на полу, и еще там была пара пластиковых мешков, в которых, возможно, хранились удобрения или гербициды (или и то и другое). В глубине, за газонокосилкой, он заметил старый агрегат для стрижки деревьев, прислоненный к стене, правда лезвие на нем отсутствовало. На полке, подвешенной на крюках, стояли банки с керосином и бензином (газолином, как привык говорить Гэйб) и небольшая циркулярная пила, предназначенная, возможно, для обрезки веток и заготовки дров для каминов Крикли-холла. А еще везде была паутина, масса паутины, ее пыльные сети свисали со всех углов и с потолочных балок. Этому сараю требуется хорошая уборка, подумал Гэйб, и, пожалуй, лучше было бы сделать ее самому, нежели просить о том старика Перси, который, без сомнения, слишком привык ко всей этой грязи, чтобы замечать ее. Многие садовники не замечают беспорядка.

Гэйб нашел наконец то, что искал, — моток веревки, висевший на крюке под полкой в дальнем ее конце. Осторожно обойдя газонокосилку, занимавшую центральную часть сарая, Гэйб снял веревку и вынес на свет. Веревка оказалась тонкой и почти черной от покрывавшей ее пыли, но была длинной и достаточно крепкой, чтобы послужить его целям. С усилием закрыв дверь сарая и заперев ее за неимением висячего замка согнутым гвоздем, который нашел тут же на земле, Гэйб вернулся к дубу, где его ждали Лорен и Честер.

Лорен нахмурилась, когда Гэйб обвил один конец веревки вокруг ствола дерева и ловко завязал его.

— Это нехорошо, пап, — жалобно сказала она, крепче прижимая к себе Честера.

— А что нам остается, худышка? — возразил Гэйб, не чувствуя себя уж слишком виноватым. — Если он не хочет идти в дом, то это все, что мы можем сделать. Если мы оставим его без привязи, он снова сбежит. Мы ведь не хотим его потерять, так?

— Но мы не можем оставить его здесь на всю ночь!

Гэйб завязал узел так, чтобы веревка свободно вращалась на стволе дуба. Потом опустился рядом с Честером на колени и пропустил свободный конец веревки под собачий ошейник. Завязывая второй узел, он сказал:

— Он не откажется войти в дом после того, как проведет тут весь день. Слышишь, ты, типчик? — Он похлопал Честера по боку. — Если хочешь оставаться в компании, придется тебе полюбить Крикли-холл.

— Он вымокнет, если пойдет дождь! — Лорен еще крепче вцепилась в Честера.

— Если пойдет дождь, я заберу его в дом, а если будет выть и скулить, отправлю в подвал. Мне и самому это не слишком нравится, Лорен, но у нас нет другого выхода.

Гэйб взял дочь за локоть и заставил встать на ноги. Она еще несколько раз погладила Честера по голове, прежде чем отправиться за отцом к дому. Когда они оба оглянулись, Честер стоял неподвижно, задрав хвост, и наблюдал за ними, как будто ожидая, что хозяева вот-вот вернутся. Гэйб обнял Лорен за плечи и мягко подтолкнул вперед.

— С Честером все будет в порядке. Подожди, увидишь — он сообразит, что жизнь в доме куда приятнее, а в хорошей компании даже намного лучше, чем пребывание под деревом на привязи, в полном одиночестве.

— Но почему Честеру не нравится этот дом, па? — горестным тоном спросила Лорен.

— Ну, полагаю, он бы предпочел свой настоящий дом, как и все мы, — сказал Гэйб. — Незнакомое место заставляет его нервничать. Но он вообще довольно нервная дворняжка, всегда таким был.