Том 2. Стихотворения 1909-1917 - Валерий Брюсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1916
Выходы
Ante omnia cavl, ne quie voa teneret
invitos: patet exitue.
Seneca[11]Прекрасна жизнь! — Но ты, измученный,Быть может, собственным бессильем,Не говори, к стыду приученный,Что тщетно мы взываем к крыльям.
Есть много роковых возможностейОсвободить мечту от властиЖитейских тягостных тревожностей,Сомнений, унижений, страсти.
Душа, озлобленно усталая,Томимая судьбой, как пленом!Не даст ли отдых — стклянка малаяС латинской надписью: «venenum»?[12]
Желания, что жизнь бесплоднаяВ неодолимый круг замкнула,Не отрешит ли — сталь холоднаяКрасиво отлитого дула?
Иль просто — мост над закрутившимсяВ весенней буйности потоком,Сулящий думам возмутившимсяПокой в безмолвии глубоком?
Что не воззвать: «Клинок отточенный,Из ножен вырываясь, взвизгни,И дай значенье — укороченной,Но вольно-завершенной жизни!»
А древле-признанные способы?Забыться в тепловатой ванне,Чтоб все померкло, и вопроса бы:«Сон скоро ль?» — не было желанней!
Иль, жуткими прельстясь дурманамиИ выбрав путь прямей, бескровней, —Упиться угольями рдянымиС изящной, низенькой жаровни!
А прочный шнур, надежно взмыленный,Сжимающий любовно шею,Чтоб голос, негой обессиленный,В последний раз воскликнул: «Смею!»
А окна, что восьмиэтажныеПред взором разверзают бездны?А поездов свистки протяжныеИ рельсы, — этот «путь железный»!
О! Если, с нежностью магической,Тебе мечта твердит: «исполни!»Подумай: в искре электрическойЗатаены удары молний!
Иди, и, с мужеством сознательным,Хоть раз один упорствуй в вере,Не кроясь доводом предательным,Что заперты пред нами двери!
Живите вы, чьи сны развеяныНад роскошью пути земного!Усталы, брошены, осмеяны,Вы крикните: «Еще и снова!»
Но вы, на полпути поникшие,Вы, чуждые блаженства в муке, —Припомните уста, привыкшиеУчить бестрепетной науке!
Для вас, изведавших ничтожествоСвоих надежд, сказал Сенека:«Открытых выходов есть множествоИз тесной жизни человека!»
15 февраля 1916
Уйди уверенно
Кого из жизни бури выбили,Кто сух, как запыленный куст,Не выдавай желанья гибелиИ дум, что мир уныл и пуст, —В словах ли сдержанных, в изгибе лиОтвыкших улыбаться уст.
Таи, что мутными и жуткимиЧасы влачатся для тебя,Что жизнь, как жерновами, суткамиТвое сознанье мнет, дробя,Что счастлив ты лишь промежуткамиМеж явью, сумрак возлюбя.
Что и во снах, порой, без жалостиВсе тот же ужас бытияТебя гнетет в твоей усталости,Иль тайно колет, как змея…Прикинься, что земные малостиОтринула душа твоя.
Умей притворными улыбкамиВстречать обманчивых друзей,Грустить прилично, лишь со скрипками,Поющими в кругу гостей;Как кормщик, над валами зыбкимиСкользить насмешливо умей.
И, высмотрев спокойно с палубы,Что твой последний луч погас,Что, как поверхность ни блистала бы,Дна не достанет водолаз, —Ты вдруг, без выкриков, без жалобы,Уйди уверенно от нас!
1916
Перешедшие — оставшимся
Мы — здесь! мы — близко! Ты не веришь?О, бедный! о, незрячий брат!Ты мир неверной мерой меришь!Пойми, — чему ты верить рад:Что бесконечна жизнь; потери жОбманывают только взгляд!
Твой взор не видит. Всё ж мы близко,Вот здесь, вот там и близ тебя!Пусть Смерть глазами василискаГлядит, мгновенное губя:Сияньем неземного дискаЛюбовь горит, всегда любя.
Усни для этой жизни косной:В твоей руке твой карандашШепнет, что есть иные весны,И ты узнаешь голос наш.Дух торжествует светоносный,Твоя и наша жизнь — всё та ж!
Сейчас, вот в этот миг, не в высь лиТвои возносятся мечты?То мы подсказываем мыслиТебе — из тайны темноты;То наши помыслы навислиНад сном твоим: им внемлешь ты!
Жить лишь до смерти — слишком мало!Того не допустил творец.Пути безгранны идеала,Далеки цели и венец.Смерть! смерть земли! твое где жало?Жизнь! жизнь земли! твой где конец?
1916
Сонет к смерти
Смерть! обморок невыразимо-сладкий!Во тьму твою мой дух передаю,Так! вскоре я, всем существом, вопью, —Что ныне мучит роковой загадкой.
Но знаю: убаюкан негой краткой,Не в адской бездне, не в святом раюОчнусь, но вновь — в родном, земном краю,С томленьем прежним, с прежней верой шаткой.
Там будут свет и звук изменены,Туманно — зримое, мечты — ясны,Но встретят те ж сомнения, как прежде;
И пусть, не изменив живой надежде,Я волю пронесу сквозь темноту:Желать, искать, стремиться в высоту!
22 марта 1917
В альбомах
Мы
Мы — гребень встающей волны.
«Tertia Vigilia»Мы были гребень волны взнесенной…Но белой пеной окроплены,Мы разостлались утомленно,Как мертвый плат живой волны.
Мы исчезаем… Нас поглощаетВолна другая, чтоб миг блестеть,И солнце зыби позлащаетВолн, приходящих умереть.
Я — капля в море! Назад отринут,Кружусь в просторе, — но не исчез.И буду бурей снова вскинутПод вечным куполом небес!
1917
В альбом Н***
Люблю альбомы: отпечатокНа них любезной старины;Они, как дней иных остаток,Легендой заворожены.
Беря «разрозненные томыИз библиотеки чертей»,Я вспоминаю стих знакомыйКогда-то модных рифмачей.
Он кажется живым и милымЛишь потому, что посвященВиденьям серебристокрылымДавно развеянных времен.
И, вписывая строки этиВ почти безгрешную тетрадь,Я верю, что еще на светеОсталось, для кого писать!
6 марта 1916
П.И. Постникову
Что в протоплазме зыблил океан,Что древле чувствовал летучий ящер,В чем жизнь была первичных обезьян, —Всё ты впитал в себя, мой давний пращур!
И плоть живую передал ты мне,Где каждый мускул, все суставы, костиГласят, как знав, о грозной старине,О тех, что спят на мировом погосте.
Наследие бесчисленных веков,Мое так мудро слепленное тело!Ты — книга, где записано без словТо прошлое, что было и истлело.
Ты говоришь про жизнь в морских волнах,Про ползанье, летанье, о трехглазомЧудовище, о гнездах на ветвях…Блажен, кто слух склонил к твоим рассказам!
Блажен, кто понял, вещее, тебяИ, видя человеческую бренность,Умеет в ней разгадывать, любя,Природы беспредельной неизменность!
Завидую тому, кто, острый взорСклонив на эти связки, эти вены,За ними видит мировой просторИ вечной жизни радостные смены!
16 августа, 1916
К.А. Коровину
Душа твоя, быть может, ослепительней,Чем яркость буйная твоих картин.И в нашем мире что-то удивительнейВсех пышных красок видишь ты один,
Всех райских сил вожди многокрылатыеВыводят пред тобой свои полки,А где-то в безднах демоны-вожатаи,Раскинув крылья, плачут от тоски.
И Дантово виденье, Rosa Mystica,Стоит всегда, блистая, пред тобой,Во всех лучах, в дрожаньи каждом листика,В любом лице и в девушке любой.
Твои полотна — отзвук еле слышимыйГармонии, подслушанной в раю;В них воздухом Эдема смутно дышим мы,В них прозреваем мы мечту твою.
Как Моисей познал косноязычие,Ты знаешь невозможность — вое сказать…Гордись: в твоем бессилии — величие,В твоей безвольной кисти — благодать!
1916
