Выше Бога не буду - Александр Литвин

По утру я проснулся в хорошем настроении. Сон рассказывать никому не стал: бабушка к тому времени была уже старенькой, да и у меня самого уже было достаточно опыта, чтобы понимать свои сны. Я знал, что у меня все сложится удачно, что я буду на своем месте, что я буду сам управлять ситуацией и что впереди меня ждет интересное дело, с которым я буду справляться играючи, не напрягаясь. Смущали меня только казармы и военная форма – служить я точно не собирался.

Время было непростым: страна болела, останавливались заводы, появлялись магазины и магазинчики, челноки сновали по Китаю, Польше и Турции, бандиты устраивали перестрелки в городах и в деревнях, а я не испытывал никакого дискомфорта. У меня и до сновидения было какое-то уверенное состояние души. Не пропадем: юг Урала – чай не Чукотка, тут растут картошка, помидоры и арбузы, а вокруг родня и друзья. Я, конечно же, думал, чем занять себя на пенсии – а я уже месяц был военным пенсионером, – но мое личное дело с Чукотки еще не пришло, и у меня еще не было даже паспорта. Я уже месяц отдыхал, правда, за это время я что-то сделал на строительстве своей мечты – своего дома, привел в порядок квартиру, которую отдал мне во временное пользование друг, купил в нее мебель и прочие бытовые вещи. Важнейшим событием того периода было одно – Евгений сдал экзамены в Троицкий лицей. Это было лучшее учебное заведение города. Он успешно прошел все испытания. А я тогда подумал, что пора и работу присмотреть. С этими мыслями я ехал по центральной улице города и напротив своего детского маяка, водонапорной башни, которая когда-то помогла мне найти путь домой, остановился на красный сигнал светофора.

Дорогу переходили какие-то молодые ребята лет двадцати пяти – тридцати. На них была форма, ранее мне не знакомая.

– Парни, а вы кто?

– В смысле? – парни приостановились.

– Форма у вас интересная, вроде как прокурорская, но погоны не те.

– Мы таможенники.

– А штаб ваш где?

– Какой штаб? А, контора? Да вот здесь, на территории авиаучилища.

Загорелся зеленый сигнал светофора. Я припарковал машину и пошел искать таможню. Возле здания таможенного поста стояли человек десять в такой же необычной форме. Я подошел, посмотрел на всех, выбрал одного, как мне показалось, старшего, и попросил разрешения обратиться. У него было две звезды, но располагались они совсем не так, как обычно расположены на армейских погонах. На всякий случай я назвал его полковником – товарищ был явно из военных. Я представился и сказал, что меня интересует работа в таможне.

– Есть ли у вас документы? – обладатель неправильных звезд уставился на меня.

Я рассказал, что я и кто, и сказал, что пока он должен верить мне только на слово, так как личное дело еще в пути, и никаких документов у меня в данный момент нет. Я был очень уверен в себе: я только что понял все про свой сон, и того красивого коня, очень мощного и сильного, но всецело подчинившегося мне. Бывший военный мне поверил. Узнав о моем фармацевтическом образовании, он спросил:

– В химии соображаешь?

Для военного вопрос достойный.

– Соображаю.

– У нас по штату должна быть таможенная лаборатория, но пока ее нет, и поэтому предлагаю должность инспектора. А когда будет, станешь заведующим лабораторией.

– Хорошо, я согласен.

– Но нам нужен хоть какой-то документ.

– Дайте мне позывной телетайпа. Мой командир отправит в ваш адрес служебную характеристику.

Командир все отправил в течение 30 минут. Характеристика устроила моего нового начальника. Вполне себе стандартная: в строевом отношении подтянут, личным оружием владеет уверенно, в коллективе пользуется авторитетом, военную и государственную тайну хранить умеет. Там было все, как у всех, кроме одного предложения. В длинном списке моих армейских значков и медалей был один необычный пункт: награжден Почетной грамотой «За предотвращение аварии на атомной станции» и деньгами в сумме столько-то рублей – был в моей жизни такой эпизод.

Это случилось через год после аварии в Чернобыле. Все уже понимали опасность, таившуюся в мирном атоме. Все понимали, каким может быть человеческий фактор. Работая на столь важном объекте, практически все сотрудники отдавали себе отчет в силе, скрытой под крышкой реактора. И неважно, кто какую должность занимал – отношение к объекту на «Вы» было искренним. В тот день я просто позвонил начальнику караула и сказал, что с северной стороны объекта летят искры. Начкар не стал уточнять о происхождении информации. Он, не раздумывая и не задавая лишних вопросов, отправил туда тревожную группу, которая обнаружила обрыв высоковольтного провода на выходе из основного периметра реакторно-турбинного цеха станции. Позже специалисты пояснили мне, что ценой вопроса была как минимум экономия миллиона рублей, а как максимум – серьезная авария.

45

Я устроился работать в таможню. У меня не было формы – сначала нужно было пройти испытательный срок и сдать аттестацию. Я еще не понимал самой сути работы, поэтому, когда мой руководитель практически через две недели после начала работы предложил пройти обучение на специальных курсах на таможенном факультете Екатеринбургской юридической академии, я согласился не раздумывая, хотя это и не было обязательным условием.

Приехав в Екатеринбург, я понял, как погорячился. Занятия были хороши для тех, кто как минимум год занимался таможенным контролем. Мне были совершенно непонятны термины. Мне было непонятно практически все, но преподавательский состав был замечательным, коллеги шли мне навстречу – объясняли, рассказывали основные моменты. Я и сам достаточно много готовился и через месяц успешно сдал экзамены, в том числе самый страшный: товарная номенклатура внешнеэкономической деятельности и основные правила интерпретации – ТН ВЭД. Позже, уже погрузившись в эту напряженную и очень интересную работу, я выучил еще тысячи приказов, распоряжений и инструкций, писем и рекомендаций, кодексов и правил – практически все они имели смысл, поэтому я их знал.

В академии нам читал лекции удивительный человек. Доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ Демьян Николаевич Бахрах. Это были не уроки в обычном понимании – это был и театр, и проповедь, и лекция одновременно. Он был на своем месте, и это было понятно даже самым неспособным ученикам. Его выступления – я по-другому и сказать не могу – существенно изменили мое отношение к юридическим аспектам нашей жизни и впоследствии под впечатлением от этой уникальной личности я поступил на юридический факультет. Уникальность этого человека была в стопроцентной реализации его человеческого потенциала. Такое бывает крайне редко, но бывает, и мне очень повезло – мой конь вывез меня куда надо. Был еще один важный момент. По своей силе и энергетике он мне очень напоминал моего отца – они даже внешне были чем-то похожи.

В таможне я стал профессионалом. После академических лекций успешно прошел аттестацию и приступил к исполнению обязанностей в отделе таможенного транзита. Направление интересное, напряженное, порой опасное и крайне сложное – необходимо знать международное законодательство и иностранные языки. Категории товаров разные – от дипломатических грузов до личных вещей. Вот здесь-то мне и понадобилась вся моя интуиция. Я устраивал себе экзамены практически в каждую смену. Не глядя в документы, я записывал на отдельном листочке имя человека. Потом перепроверял себя. С русскими именами было проще, с иностранными – сложнее. Имена азиатские давались на порядок легче, чем европейские. С китайскими была самая большая проблема: китайцы умеют прятать мысли. Это у них, похоже, на уровне генетики.

Я очень быстро двигался по служебной лестнице. Я доверял себе и своим ощущениям. Если человек мне не нравился, я себе верил и не ошибался. Ошибаться было попросту нельзя! Необоснованный прессинг участника внешнеэкономической деятельности пугал не только разборками с начальством, но и перспективой незаслуженно огорчить или обидеть человека. В моих руках была огромная власть. И это я должен был управлять властью, а не она мною. Власть – это самое страшное испытание. Нет, не деньги, а именно власть. Деньги всего лишь выполняют роль осветительного оборудования, попросту – прожектора. Когда люди говорят, что кого-то испортили деньги, это не правда – он и был таким, просто деньги высветили его полностью, показали истину. С властью дело обстоит сложнее. Этой энергетике очень сложно соответствовать. Она не прощает ошибок. Государство, как структура, придуманная людьми, души не имеет: в случае твоей ошибки оно не будет плакать, в случае твоего успеха оно не будет радоваться. А простой человек, который целиком и полностью в твоей власти, своей эмоцией, невидимой и незаметной, может дать тебе все, что только возможно, и забрать все, что возможно.