Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Жена Луцыка грозилась на меня в суд подать. Больницу спалить. Президенту написать. Киллера нанять. В общем, чего только я не наслушался.
– Ясно.
– Нет, потом объявились другие его родственники – родители, старший брат. Они даже передо мной извинялись. Но, знаешь, людям надо кого-то считать виноватым. Так проще. А ты каким боком эту историю зацепил?
– Илья Луцык, пять лет, паховая грыжа. Мой пациент. Уже бывший. Отстранили меня от него.
– Ну надо же… – покачал головой Глеб Николаевич. – Бывают же совпадения.
– Угу. Дамочка Луцык меня как увидела, особенно когда я представился – ее даже трясти начало. Велела сыну убийцы ее мужа и близко не подходить к ее собственному сыну.
– Ну, что я тебе могу сказать… Держись подальше, у вас врачей в отделении достаточно.
– Мальчики, у вас что тут за совет в Филях? – На кухню заглянула Юлия Юрьевна. Посмотрела по очереди на серьёзные, даже грустные лица мужа и сына. – Что-то случилось? Глеб? Коля?
– Всё в порядке, Юленька. У нас тут просто рабочий разговор. На профессиональные темы, – ответил Глеб Николаевич.
– Ну ладно. – Она сделал вид, что поверила. Имея в семье двух врачей, поневоле пришлось научиться дипломатическим тонкостям. – Не буду мешать.
– Я знаешь, чему удивляюсь, пап? Фамилия у нас не самая редкая… Как она так мгновенно вычислила?..
– Фамилия у нас, может, и не самая редкая, – усмехается невесело отец. – А вот наружность очень приметная – и у тебя, и у меня.
Николай понимающе покачал головой.
* * *
Нику казалось, что он только-только заснул. И вот уже в густой сон врывается безжалостно шёпот: «Николай Глебович!» И за плечо трясут не слишком деликатно. Ник зевнул и сел. Он спал в ординаторской на диване.
– Что случилось?
– У Луцыка из випа температура. Жалуется на живот, маму зовёт.
– А мать где?
– Так она сегодня не ночует в больнице – в командировку уехала. Нас специально предупредила, чтобы мы приглядывали за мальчиком.
– Ладно. – Он протёр глаза. – Сейчас, иду. Температура какая?
Николай внимательно осмотрел мальчика.
Что-то непонятное – болит то ли в области пупка, то ли в правом подвздошье. Ребёнок испуган, плачет. А пока Ник осторожно повторно пальпировал живот, мальчика вдруг внезапно и обильно вырвало. Ник резко встал, крикнув медсестре, чтобы убрала, стянул испачканный халат, вытер о него руки. Что же это? Картина атипичная, но что-то крутится в голове.
Спустя пятнадцать минут, вернувшись в уже убранную палату в чистом халате, Ник был практически уверен в диагнозе. Аппендицит в этом возрасте явление не частое, но не из области невозможного. Вопрос в том, что делать? Аппендэктомия – операция простая, он уже делал. Другое дело, что ему же строго-настрого запретили… Нет, это всё несерьёзно, конечно. Но, возможно, стоит подождать до утра, а там Владимир Алексеевич сам?.. Зачем накалять ситуацию, он уверен, что мать Луцыка будет просто вне себя, если Ник посмеет тронуть мальчика без веских причин. Чёрт, ну почему это случилось именно в его дежурство?
Илюша Луцык лежал на кровати, бледный, с влажным от пота лбом. Он жалобно попросил:
– Где мама? Я хочу к маме!
– Мама? Мама придёт завтра. Дай-ка я посмотрю еще раз. Тебя не тошнит больше?
Мальчик покачал головой. А вот едва прикоснувшуюся к его животу руку оттолкнул с громким криком: «Больно!» Ник резко встал. Нечего ждать. С перитонитом шутки плохи. Он обернулся к маячившей в дверях дежурной сестре:
– Готовьте операционную.
* * *
Утром Самойлова попросил зайти заведуюший отделением.
– Николай Глебович, надеюсь, у тебя есть убедительное оправдание?
– Есть. Лопнувший аппендикс – вот мое оправдание.
– Как лопнул? Где? – Владимир Алексеевич чуть заметно побледнел.
– У меня в руках. Над лотком.
Заведующий шумно выдохнул.
– Ну, молодец тогда.
Ник сдержанно кивнул в ответ.
– Ты же понимаешь… – Видно, что Владимиру Алексеевичу немного неловко. – Что тут такая ситуация…
– Понимаю. Но ждать до утра я не рискнул.
– И правильно сделал. С матерью я сам поговорю, как объявится.
* * *
Ник вышел из дверей больницы. В лицо дунуло ветром – сырым и тёплым. Совсем весенним. Он поднял воротник тёмно-серого пальто. Мартовский ветер коварен, а он вчера поленился надеть дома шапку.
Неожиданно его окликнули:
– Доктор, постойте!
Ник обернулся и тяжело вздохнул. Этого только не хватало! К нему быстрым шагом направлялась Татьяна Луцык. Остановилась в метре от него, смотрит пристально. Будет полноценный скандал? Или просто быстренько проорётся и разойдёмся? Ник почувствовал раздражение. Чего молчим? Раньше начнём – раньше закончим.
– Слушаю вас.
– Мне Владимир Алексеевич сказал… – начала Луцык негромко, – что вы сегодня ночью Илюшу прооперировали…
– Были показания. – Ник старался говорить ровно. – Я Владимиру Алексеевичу всё объяснил. И он принял мои доводы. Мальчик себя нормально чувствует. Я был у него сегодня в реанимации… – А вот последнюю фразу он напрасно сказал, наверное. Ему же строго-настрого запретили…
– Я знаю.
Дама на удивление спокойна, и это даже неожиданно. Ник же ожидал повышенного тона, крика.
– Владимир Алексеевич сказал, что аппендицит лопнул прямо во время операции. Что была реальная угроза воспаления брюшной полости. И даже заражения крови.
Ого, заведующий постарался – нагнал жути. Ну, и почти не соврал: чуть сгустил краски, может быть.
– Да, всё верно, аппендикс лопнул. Поверьте, – Ник изо всех сил пытался, чтобы голос его звучал убедительно, – я бы не стал без веской причины трогать вашего сына. Но ждать действительно было нецелесооб…
– Простите меня… – Дама вдруг всхлипнула, шагнула к нему и…
Этот модный кашемировый шарф матушка ему подарила на Новый год. И теперь в него громко и не стесняясь рыдала мама Ильи Луцыка. А Ник просто не знал, что делать – стоял столбом. Ну не отталкивать же? И уж тем более не обнимать.
– Вы простите… я на вас тогда накинулась… Просто вы так похожи… – слышалось между всхлипами. – Илья – это всё, что у меня осталось после Серёжи… А ваш отец не виноват, я знаю… Просто… я так испугалась, знаете… ваша фамилия… как предвестник смерти… нет, не так… Господи, простите меня – несу всякую чушь…
Так продолжалось еще пару минут. Ник стоял всё это время молча. Он понятия не имел, как на такое можно и нужно реагировать. Все, любые действия казались сейчас нелепыми и неправильными. Но когда мимо прошёл, бросив косой любопытный взгляд, его коллега, Ник не выдержал, аккуратно взял плачущую женщину за локоть.
– Послушайте, Татьяна…
– Да-да, простите…
Она просто зациклилась на этом «простите». Но отстранилась так же резко, вытерла мокрые щёки. – Я… я просто…
– Всё в порядке. –
