Нити магии - Эмили Бейн Мерфи

– Боже, как это щедро с нашей стороны, – сухо отзывается Хелена. – Быть может, в следующий раз, прежде чем потратить тысячи ригсдалеров или пригласить мою дочь куда-нибудь, ты все-таки посоветуешься сначала со мной?

Брок кладет на каждую тарелку черный ржаной хлебец.

– Ну же, Лил! – шепчет Якоб. Меховая отделка на одном из плащей Хелены касается моей щеки. Я начинаю потеть.

Раздражение Хелены, похоже, веселит Филиппа.

– Это называется «выстраивать отношения», – говорит он и улыбается Еве. – Наша семья только выиграет от близкого знакомства с их величествами и от их расположения.

«Наша семья». Глаза Евы вспыхивают, и Филипп склоняется к ней, словно увидев в ней союзницу.

– Ты знаешь, что короля Кристиана IX начинают именовать «тестем всей Европы»? – заговорщицки интересуется он у Евы.

Хелена трет пальцами край своего бокала.

– А почему его так называют? – спрашивает Ева с явной готовностью поддержать его план. Познакомиться с королевской фамилией, присутствуя на балете вместе со своими родными, – она и мечтать не могла о чем-то подобном.

– Потому что дети короля вступают в брак с представителями правящих династий по всей Европе, – объясняет Филипп и принимается кончиком ножа чертить на скатерти невидимую карту. – На этой неделе его дочь, принцесса Дагмара, выходит замуж за царского наследника в Санкт-Петербурге. Сын Кристиана IX, Георг, – король Греции.

Якоб прислушивается. Он стоит так близко ко мне, но, похоже, старается не коснуться меня даже ненароком.

– И еще одна дочь, – шепчет он, встретившись со мной взглядом. Я чувствую исходящий от него запах перечной мяты, и его дыхание обжигает мне шею. – Александра, будущая супруга короля Соединенного Королевства и императрица-консорт Индии.

Кончик ножа в руках Филиппа сверкает.

– У короля есть и другие дети. Королева Луиза расставляет их, словно фигуры на шахматной доске, – Филипп смеется. – Как будто в игре в далдос[5]. Ты играешь в далдос, Ева?

Голос его звучит неизменно приятно, но Хелена пристально смотрит ему в лицо, прищурив глаза. Так изучают противника в карточной игре, пытаясь понять, что у него в рукаве.

Или, быть может, мне это только чудится.

Мое внимание привлекает свет, отражающийся в правом глазу портрета Горма Старого. Сигнал от Лильян. Наконец-то. Я касаюсь руки Якоба: кожа у него теплая и более мягкая, чем мне представлялось.

Он открывает гардероб, и я бросаю последний неуверенный взгляд через плечо, пока Якоб ведет меня к дверце, которую я считала входом в чулан. За ней обнаруживается скрытая лестница черного хода, уходящая на два этажа вверх. Мы закрываем за собой дверь как раз в тот момент, когда Брок берет со стола поднос.

Лильян ждет нас у запертой библиотеки.

– Нас едва не поймали, – говорит Якоб.

– Извини, – шепчет Лильян. – Лара перетряхивает постели, а все остальные заняты в столовой или на кухне.

Мои мысли все еще наполовину заняты происходящим в помянутой столовой, но я заставляю себя сосредоточиться на текущей задаче. Лильян вставляет в замок ключ, украденный у Нины, заметив:

– Если Нина поймает нас, то заставит стоять на морозе, пока мы не превратимся в ледяные статуи.

– Или перемелет нас на приманку для крыс, – добавляет Якоб.

– Или утыкает иголками и превратит в подушечки для булавок, – шепчу я, заслужив одобрительную улыбку Лильян.

Мы проскальзываем в темное помещение. Библиотека оказывается темной комнатой в форме шара, где пахнет старой бумагой и кожей, стены обшиты панелями, вдоль которых тянутся полки, а верхний уровень обнесен перилами. На потолке между пересекающимися балками вырезаны изображения молота и кирки Вестергардов. Якоб задергивает тяжелые шторы и зажигает свечу. Лильян запирает дверь изнутри. Мои пальцы зудят от желания открыть одну из старых толстых книг и услышать, как кожаный корешок захрустит, точно ломкий лед.

Якоб смотрит на часы.

– У нас примерно двадцать минут до того, как ужин закончится и они пройдут в кабинет, чтобы Филипп мог выкурить сигару и выпить бренди.

Он двигает лестницу вдоль полок, на которых стоят книги с зелеными корешками: цвета мха, папоротника и изумруда. Они тянутся вверх по стенам, словно вьющиеся растения.

– Я попросил Лильян сделать копии чертежей, просто на всякий случай. После того, как Хелена поручила мне просмотреть их, – говорит Якоб, начиная взбираться по лестнице. По окнам снаружи стучит мокрый снег.

– Не знала, что ты разбираешься в устройстве шахт, – замечаю я. – Это… часть твоих здешних обязанностей?

– Обязанность Якоба – разбираться во всем, – хихикает Лильян.

– Чертежи спрятаны в книге по древней ботанике, но с тех пор книги на полках переставляли, – поясняет Якоб. – Так что мне понадобится пара минут на поиски.

– Пара минут? – переспрашиваю я. По моим подсчетам, здесь не меньше десяти тысяч книг, и это самое малое.

Но он ведет ладонями по корешкам, прищурив глаза и сосредоточенно переводя взгляд с одной книги на другую, брови его подергиваются.

Я изумленно рассматриваю, как он за минуту просматривает целый ряд книг, просто прикасаясь на мгновение к каждому корешку.

– Ты читаешь их… просто трогая? – осторожно спрашиваю я, и Лильян складывает руки на груди.

– Якоб единственный, чьей магии я когда-либо завидовала.

– Это как беглый просмотр, – отсутствующим тоном поправляет он. – Я не прочитываю все, просто ищу то, что нужно.

– Однако многое усваивает из этого, – говорит Лильян.

Я смотрю на Якоба со смесью восхищения и ужаса.

– Неужели никто из вас не боится Фирна? – спрашиваю я. Как могут эти люди пользоваться магией, не опасаясь смерти, которая всегда таится рядом? Неужели этот страх не отравляет их мысли, как отравляет мои? Рука Якоба почти незаметно вздрагивает.

– Я мог бы потратить много часов, просматривая каждую книгу, или могу использовать магию, – отвечает он, переходя к следующему ряду. – Да, всегда есть угроза Фирна, но, возможно, то время, которое магия у меня отберет, я все равно провел бы за чтением этих самых книг, но без нее. Понимаешь?

– Наверное, я никогда не рассматривала это так, – говорю я, поворачиваясь к Лильян. – А ты?

– Я не собираюсь слишком много раздумывать об этом. Может быть, со мной этого никогда не случится, – она пожимает плечами, и мое сердце сжимается, когда я вспоминаю холодное тело Ингрид, лежащее на полу. – И… ну, даже если такое случится, Якоб намерен найти для меня лекарство.

– Лильян, не будь дурой, – отвечает Якоб сверху. Лицо его раскраснелось, точно от жара. – На создание лекарства может понадобиться целая жизнь – да и то при условии, что оно вообще существует.

«Лекарство…» – ошеломленно думаю я, прислоняясь к полке. Способ пользоваться магией, не опасаясь Фирна? Мысль о подобном никогда не приходила мне в голову. Подобное лекарство могло бы изменить все. Мой мир… мою жизнь. Я могла бы создавать красоту вокруг себя, исправлять вещи одним прикосновением пальца, как сделала с навесом у булочной Матиеса. Я могла бы делать то, что люблю. Быть может, даже вместе с кем-то, кого люблю.

Даже с тем,