Прозрение. Том 1 (СИ) - Кристиан Бэд

— Почему?

— Потому что на самом деле ты лишь некий набор атомов и молекул. Твоё восприятие — только твоя иллюзия. Органы чувств обманывают тебя. Выстраивают для тебя картину мира. Но мир — иной. Даже те, кто понимает пляску линий, видят не тот мир, который существует независимо от нашего восприятия, а некую промежуточную, буферную картину, что лежит между настоящей явью и снами подсознания. И вот эту буферную реальность легко нарушить. Трудно заставить качаться деревья. Но тебе кажется, что деревья качаются, верно? Это не настоящее качание, это смещение реального мира относительно мира твоего сознания.

И тут меня вывернуло вовнутрь. И ещё раз. И ещё. До тошноты и головокружения.

— А это называется «листать», — Дьюп звонко хлопнул меня по спине, и тошнота прошла. — Тошнит из-за обилия вариантов. Правильно обученный человек видит не только текущее положение вещей, но и его промежуточные квантовые варианты. Сейчас наши враги ищут тот вариант реальности, где мы не сможем сопротивляться. Если у них хватит энергии самоконтроля, и они пролистают достаточно далеко, тогда пласты событий могут сместиться. Нас «потащит». Это грозит гибелью освоенной ветви реальности. Действительно глобальными катаклизмами. Вплоть до сворачивания пространства. Наше сознание коллапсирует вместе с ним. От страха. Мозг, убеждённый, что это конец, выбросит нужные гормоны. И ты умрёшь.

— Но как такое возможно? — я пытался осмыслить всё это с таким усердием, что даже мир вокруг уже меньше качался в моих глазах.

Раз это не настоящее качание, а моя иллюзия — к Хэду её!

Дьюп улыбнулся мне ещё шире, он никогда на моей памяти не был ещё таким весёлым.

— Возможно всё. Просто запомни это. Мир вне нас. Его гибель — лишь наша иллюзия. Нужно просто иметь силы это увидеть.

Я помотал головой. Уже не очень-то и понятно было — это я башкой качнул, или качнулись деревья?

— Так они просто пытаются нас убедить, что нам надо сдохнуть?

— Пытаются. Но у Имэ — кишка тонка.

Если бы кто-то, не знающий о нашей вселенной, смотрел бы на нас через камеры голотрансляции, картина не впечатлила бы его совершенно.

Мы сидели на самодельной вышке из необтёсанных древесных стволов. Колин читал мне лекции, а над нами шёл совершенно непонятный и неконтролируемый бой: что-то мелькало в тяжелом мутном небе, иногда доносились и звуковые удары, а иногда они просто терялись в меняющихся пластах реальности. Звук легче запутать, чем свет.

Однако посмотреть, что тут у нас происходит, сейчас не сумел бы никто. Связь словно взбесилась. Контрольные датчики то выбрасывали гирлянды целей, то обнуляли их. На экранах слежения мелькали непонятные картинки, и произвольно менялось время.

Интересно, это я так воспринимал реальность, или связь — это волны, тот же странный аттрактор, существующий параллельно аттрактору мира в моём сознании?

Связываться с Келли или Росом я даже не пытался. Не стоило их отвлекать. Реальная картина мира и без того натянулась и трепетала, словно гигантское полотнище. Мы были уже у входа в безвременье, испытанное мною когда-то на Гране.

Никакой связи с Росом в «сейчас» — я бы и не получил. Но мог попасть на Роса во вчера, например. Или вообще не на «нашего» Роса.

Небо вдруг натянулось, затрещало и лопнуло. Вниз потянулись полосы, словно ему выпустили сизые блестящие кишки.

Эстеты, хэдова бездна… Кто-то пытался нас испугать, вызвав глупый и неопасный эффект. Ледяные твари тешили своё самолюбие.

Дьюп замолчал, но не мешал им. Иначе реальность не выдержала бы, я ощущал.

Она и сейчас стонала и прогибалась. Нас хотели вычистить тем или иным способом. Может быть, даже развести пласты событий так, чтобы наше существование провалилось в небытие.

«На самом деле никаких событий не существует, — убеждал я себя. — Они только у меня в голове. Все наши войны, правители, вирусы, законы, администраты, префекты — всё это только в моей голове. Не будет меня — никто не узнает об этих войнах и вирусах».

Мысли действовали на меня усыпляюще. Я всё глубже засыпал с открытыми глазами. Зато теперь видел в окружающем мраке гораздо лучше, чем в ясный день. А слышал то, чего не слышал никогда.

Многие голоса — шепотом и чуть громче говорили вокруг меня. Звали провалиться с ними в бездумье, отправиться в иные, привлекательные для бестелесного места, где…

Колин тряхнул меня за плечо:

— Не спи. Возможно, придётся и нам вступить в эту игру. Если пласты реальности пойдут в разнос — выбора не будет.

— А что это? Вот сейчас? Словно земля выползает из-под вышки?

— Нас пытаются стереть из сегодняшнего момента. Изменить ход событий на уровне зарождения. Ты не родился, я — не родился.

— Так можно?

— Люди уже воевали так на Земле. Одни пошли по пути оружия, основанного на подавлении альфа-волн мозга. Другие — по пути разрушения причинных связей. Я не знаю, что было хуже.

— Альфа-ритм — это воля?

— Да, в высшем проявлении. В низшем — сама способность к осознанию себя в реальности. Видимо, поначалу население хотели чуть-чуть оглупить, чтобы лучше слушалось. Однако любое действие всегда несёт в себе и противоположный по задачам эффект. С одной стороны — нарушение способности к осознанному восприятию делало людей более внушаемыми. С другой — население легко заражалось теперь случайными идеями, проникающими прямо в мозг, лишённый естественного сторожа. Человеческая цивилизация стала похожа на стадо. С помощью доктрины потребления этому стаду давали смыслы для жизни. Не подумай, что всё это происходило быстро. Аппаратура изобреталась по ходу, степени и объемы воздействия зависели от неоткрытых ещё параметров. Экспериментаторам с ритмами мозга поначалу очень нравилась «игра в бога». Но когда потребление достигло естественного пика, в обществе наступил кризис смыслов. А потом и кризис материального обеспечения отраслей потребления. Революции и локальные войны стали вспыхивать, как бумажные цветы. Ведь критичность человеческих масс к тому времени достигла фатальных отметок. Массы увлекались любыми идеями, вброшенными в толпу. Некоторой части власть имущих и это показалось забавным. Они давно мечтали о переделе мира. Началась война.

— Но с кем они воевали? Это же была одна, единая планета?

— Друг с другом. Люди не знали тогда, что устойчивые ритмы мозга имеет не более пяти процентов населения. И это качество не зависит от имущественного расслоения, почти не наследуется. Всего пять процентов. Богатые были так же некритичны, как и бедные. Просто игры в войну бедных — менее разрушительны.

— Но это же хаос?

— Тот же странный аттрактор, — повел плечами Дьюп. — Поначалу группа самых богатых воевала везде, где ощущала какую-то выгоду в экономическом, территориальном или политическом