Серебро - Петр Вегин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
5
Я представил Ее, еще не найденную, в пещере на острове Милосе. Сколько она прожила под землей? Сколько поэтов лишилось стихов о ней? Под тронами, под топотом воинов, под кандальным звоном рабов она была как зерно, и две — еще существующих — руки в два белых побега тянулись наверх,
и собственнойне ведал мир бедноты…И был ее макетомобраз чистоты!Здесь меркнет березняк.Ее не переснять.И не зарисовать.Осталось — постигать!
Что Кант или Катон? —ораторы благие…Была пещера — ртом,а языком — богиня!
Так это твой двойникземной — твои черты —живет во мне, дурит,богиня красоты?
Так, значит, это тысквозь толщу лет и скалымне ступни обжигала,богиня красоты?!
6
Молчите, неверы!Я знаю тот клад, где руки Венеры безмолвно лежат!Они суверенны.А рядом лежат с руками Венеры руки солдат?.Так корни деревьев,пошедших на слом, веками вдовеют под материком.Но чтоб не распастьсяна материки, мир взят в десять пальцев, в две белых руки!Довольно придумывать,советы давать… Не лучше ли руки свои отыскать?
Смешны все затеи.Не смейте копать!
А если я в землю сойду, то затем,чтоб руки Венеры поцеловать!
1969
Могила Пиросмани
Склоняюсь, Мцхета, к твоему плечу.Я сбился с ног, прошу тебя, как маму,скажи мне: где могила Пиросмани?Могилу Пиросмани я ищу.
Ты, лунный медвежонок на бревне,вы, к водопою скачущие лани,где похоронен Нико Пиросмани? —скажите мне.Я сбился с ног.Все спутано. Все скомкано.Как стрелку размагниченного компаса,меня кружит.
Я ошалел от буден.Могилы нет.И никогда не будет!Художнику могила не нужна!Безденежны, бездомны, безобидны,приставка «без» и в смерти им верна —они бессмертны, — значит, безмогильны!
Но если повстречается сирень,вы к ней чело горячее приблизьте,вы знайте — это прорастают кистихудожника, худого, как свирель…
1965
Каракумские ритмы
Каракумы, Каракумы…Проклинаем рюкзаки!Мы идем по Каракумам,и за нами ишаки.
Нас двенадцать робинзонов,нам плевать на горизонт —в Каракумах горизонтызакруглились в колесо!
Я обуглился, как ящерили доменная печь,я могу — как спичкой — пальцемсаксаула куст поджечь!
С миражами нету сладу —в миражах вода бежит…Дайте нам по автомату —расстреляем миражи!
Но бубновым барабаномКаракум лежит, багрян.Наши ноги барабанятв этот вечный барабан.
И невиданным обманом,миражом в тиши песковпоплыла под барабаныэта песня ишаков:
«…по Каракумам с грустной думой натощакшагал ишак, шагал, угрюмый,кое-как,пустыня жжет, как сковородкана огне,а по спине гуляет плетка,по спине,вот так веками, ишаками,по пескамвозили грузы, доставалосьишакам,меня гоняли, и впрягали,и пешком,и потому меня прозвалиишаком,ах, путь-дорога без дорогинелегка,кто пожалеет хоть немногоишака,на мне, поверьте иль проверьте,столько ран,и бьют по шкуре после смертив барабан…»
Но мы добрались до воды.Мы пили. Нам сводило скулы.И под абстрактным саксауломлегли — ни живы ни мертвы.
А я вступил на караул,такой нелепо обязательный.Спит Каракум… Мой нос, как мул,навьючен черными глазами.
1965
Соло на флейте
Я предан, как правда,я холост, как холст,я шарф твой хватаю, как ящеркин хвост,но ты ускользаешь в московское лето,в звенящую клетку — в полуночный дождь,и выслушав всю телефонную ложь, я черную трубку повесил за это!
Как любят поэты — не любят поэтов.И в звездных постелях, подобные флейтам,поэты лежат.. Прибеги, принесись,любимая — мой сумасшедший флейтист!
Пускай обожжет твои оранжевыйрот мой флейтовый, мой фиолетовый рот!Четыре стены четвертуют поэта.Четыре стены, как четыре портрета, с которых сбежала, не ведая риска,натурщица, ящерица, флейтистка….И выцвела б музыка в седенький волос,но нас выручает наш внутренний голос —он бьется, как в флейте дыханье флейтиста,и льется мелодия чисто-пречисто…
Мой внутренний голос —горячая льдинка.
Да здравствует тот музыкант-невидимка,который во все неудачи на свете играет на флейте,играет на флейте!
А женщина мокрой Москвою идет.Зеленая ящерка…Хвост отрастет…Но ночью ты вместо коричневой флейты сжигаешь одну за другой сигареты…
1966
