Сталин - Дмитрий Волкогонов

Сталин подошел к письменному столу, взял какую-то папку с бумагами и вернулся к своему постоянному рабочему месту в торце длинного стола заседаний. В годы войны он практически не сидел за письменным столом. Дело в том, что в течение дня у Сталина проходили пять-семь заседаний и совещаний - ГКО, Ставки, с наркоматами, членами ЦК партии, работниками Штаба партизанского движения, руководителями разведки, конструкторами и т.д. Рассаживались за длинным столом. Нередко только заканчивалось одно заседание, как Поскребышев впускал другую группу товарищей. "Конвейер" стал работать медленнее лишь в 1944 и 1945 годах, когда для всех стало ясно, что разгром оккупантов - дело времени. Если до войны Сталин успевал прочесть, просмотреть в день кроме шифровок пять-шесть книг объемом до 400 - 500 страниц, то теперь не меньше - военных, дипломатических, политических, хозяйственных документов. Работоспособность этого холодного человека с колючим взглядом была поразительной. О ней не раз вспоминал и Александр Михайлович.

Сталин всегда полагался на Василевского. По существу, тот не вылезал с фронтов и обладал способностью без надрыва и чрезвычайных мер добиться желаемого или приемлемого результата. Маршал редко возражал, не был строптив, как Жуков, хотя умел мягко, но настойчиво провести свою линию во время обсуждения с Верховным оперативных вопросов. Трудно сказать, сколько тысяч километров он налетал за годы войны, мотаясь по поручению Сталина с одного фронта на другой, возвращаясь на несколько дней в Москву для доклада и получения новых указаний. Практически ежедневно в течение большей части войны, за редким исключением, Сталин разговаривал с Василевским по телефону. Александр Михайлович в своих воспоминаниях об этом пишет так: "...начиная с весны 1942 года и в последующее время войны я не имел с ним телефонных разговоров лишь в дни выезда его в первых числах августа 1943 года на встречи с командующими войсками Западного и Калининского фронтов и в дни его пребывания на Тегеранской конференции глав правительств трех держав (с последних чисел ноября по 2 декабря 1943 года)"881. Кроме оперативной необходимости Сталин испытывал постоянную потребность посоветоваться с Василевским, услышать его неторопливый, лаконичный доклад, похожий на размышление.

Вторая половина войны, хотя до февраля 1945 года Василевский продолжал оставаться начальником Генерального штаба, связана в основном с именем Алексея Иннокентьевича Антонова. Просматривая архивные материалы Ставки, обращаешь внимание на то, что с конца 1943 года большинство директивных документов подписаны Сталиным вместе с Антоновым или одним Антоновым от имени Ставки.

Сталин, по своему обыкновению, долго присматривался к этому генералу. Прирожденный штабист, человек высокой культуры, он довольно быстро завоевал расположение и доверие Верховного.

Сталин не любил часто менять людей около себя. Даже когда в 1938 году арестовали жену Поскребышева как "пособницу шпионских действий своих родственников", он не стал слушать настоятельных рекомендаций Берии заменить первого помощника. В его возрасте привыкать к новым людям непросто. А здесь ежедневные доклады о положении дел на фронтах. Когда Василевский выезжал в войска, он даже привык к докладам заместителя начальника Генштаба по политчасти Ф.Е. Бокова, не очень сильного в оперативных вопросах. Но где-то в конце марта 1943 года он наконец приказал доложить в первый раз А.И. Антонову. Доклад был кратким, но обстоятельным. Сталин не подал и виду, что "проба" прошла хорошо. Сухо распрощался. А уже через два-три месяца частое общение Верховного с четким, умным и немногословным моложавым генералом сделало Антонова одним из ближайших военных помощников Сталина.

Когда Антонов был допущен к Сталину и стал бывать у него по два-три раза в сутки, то, возможно, заметил, что Верховный сам крайне редко выдвигает какие-либо новые идеи, предложения, если не считать, что в любой операции он всегда сокращал сроки на ее подготовку, всегда торопил, всегда полагал, что темпы, размах, глубина продвижения наших войск могут быть большими. Наблюдательный Алексей Иннокентьевич мог обратить внимание, что некоторые привычки Верховного носят как бы ритуальный характер. Например, нередко Сталин, слушая доклад Антонова, порой в присутствии Молотова, Берии, Маленкова, прерывал его, звонил Поскребышеву, тот подавал стакан чая. Все молча смотрели, как дальше священнодействовал Верховный: не спеша выжимал в стакан лимон, затем шел в комнату отдыха, расположенную за письменным столом, открывал дверь, которую нельзя было отличить от стены, и приносил бутылку армянского коньяка. При общем молчании Сталин наливал одну-две ложки коньяка в чай, уносил бутылку в свой запасник, усаживался за стол и, помешивая ложечкой в стакане, бросал:

- Продолжайте...

Даже этот обычный стакан чая, который, кстати, редко предлагался присутствующим, превращался в некий ритуал, исполненный особого "высокого" смысла, который, казалось, понятен лишь одному Сталину.

Алексей Иннокентьевич понимал, что он, замещая долгими месяцами начальника Генштаба, а затем и заняв эту должность, находится в более выгодном положении, чем его предшественники. Самые страшные, тяжелые сцены войны были сыграны в ее первом акте. К моменту его прихода в Генштаб сложился определенный порядок круглосуточной деятельности, накопился значительный опыт работы в Ставке. Но, будучи педантичным, в хорошем смысле этого слова, Антонов, как, пожалуй, никто до него, внес немало нового в упорядочение работы Генштаба. Им были установлены точные сроки обработки информации, время докладов представителей разведки, тыла, фронтов, резервных формирований. Он четко распределил обязанности между своими заместителями А.А. Грызловым, Н.А. Ломовым, С.М. Штеменко. Чтобы придать необратимый характер организационному совершенствованию работы Генштаба и Ставки, Антонов изложил свои соображения на трех страницах и решил доложить Верховному. Там было определено время (трижды в сутки) докладов Верховному - чаще по телефону; итоговый доклад лично Сталину, порядок подготовки и утверждения директивных документов, взаимосвязь с различными органами управления и другие положения. Когда в конце одного из ночных итоговых докладов за сутки Антонов попросил Сталина рассмотреть и утвердить регламент работы Ставки и Генштаба, тот удивленно, молча посмотрел на генерала, затем внимательно прочел документ и, также не говоря ни слова, начертал: "Согласен. И. Сталин". Но при этом подумал, что, видимо, этот Антонов не так прост, как кажется. Фактически он заставил самого Верховного регламентировать не только работу других, но и свою собственную.

Если до этого Сталин мог вызвать для доклада в любое удобное для него время, то теперь он и сам старался придерживаться установленного порядка. Антонов сумел добиться, что основные функции Генштаба: первая - работа на Верховного, передача ему необходимой информации для принятия решений, и вторая - подготовка указаний и оперативное руководство боевой деятельностью фронтов тесно были увязаны с усилиями главных управлений Наркомата обороны882.

Пожалуй, Антонов, одаренный штабной работник крупного масштаба, оказал на Сталина не меньшее влияние, чем Шапошников, Жуков и Василевский. Дело в том, что высокая штабная культура, организованность, продуманность как главной идеи, так и мелочей очень импонировали Сталину. Теперь рядом с ним работал человек, который по своему предназначению должен был все раскладывать "по полочкам" и делал это впечатляюще, а главное, эффективно.

Антонов достаточно быстро рос в воинском звании. Придя в 1942 году в Генштаб генерал-лейтенантом, в апреле 1943 года стал генерал-полковником и в том же году - генералом армии. Но Маршалом Советского Союза Антонов так и не стал, несмотря на благожелательное отношение к нему Верховного. В дело вмешался Берия. У этого исчадия зла позиции в высшем военном руководстве были не слишком сильные. Берия очень хотел иметь своих людей среди военных в стратегическом эшелоне управления. Сегодня известно, что высший советский генералитет всегда относился к Берии с холодной настороженностью, сохраняя в душе глубокое недоверие к человеку в маленьких круглых очках. Хотя Берия постоянно искал способы привлечь на свою сторону крупных военных, к их чести следует сказать, что его попытки оказались бесплодными. Сам факт ареста, суда и ликвидации Берии в последующем именно военными красноречиво, в частности, говорит об их отношении к этому вурдалаку.

Берия был крайне одиозной фигурой. Его боялись. Но симпатий к нему питать никто не мог. Никто! Однако Берии была нужна опора в армии. Он видел быстрое старение "вождя", и уже в конце войны у него могли появиться далеко идущие честолюбивые планы, которые без поддержки армии в системе, где демократия лишь фикция, реализовать невозможно. Попытки Берии установить особые отношения с Антоновым ни к чему не привели. Генерал был сух и официален. Тогда, как это обычно делал Берия, он стал исподволь компрометировать Антонова. Несмотря на то что Сталин в глубине души, видимо, не очень верил нашептываниям Монстра, тем не менее он не стал присваивать Антонову, начальнику Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, маршальское звание, хотя и планировал сделать это по случаю Победы. Более того, в 1946 году "вождь" вновь вернул Антонова на должность первого заместителя начальника Генштаба, а в 1948 году "опустил" еще ниже, назначив первым заместителем командующего Закавказским военным округом.