Сталин - Дмитрий Волкогонов

Вместе с тем Сталин по-прежнему уделял большое внимание активизации боевой деятельности исполнителей, особенно в оперативном звене командования. Его решения в этом отношении, принимаемые, как правило, единолично, были радикальными.

Иногда Сталину приходили на ум идеи, которые внешне были алогичными, но тем не менее сыграли заметную роль. Таким было, как я уже упоминал, решение провести парад на Красной площади 7 ноября 1941 года, таким же неожиданным было предложение Верховного летом 1944 года провести большую массу немецких военнопленных по улицам Москвы.

- Это еще больше поднимет моральный дух народа и армии, ускорит разгром фашистов. Как думаете?

Молчавшие Молотов, Берия, Ворошилов, Калинин после короткого замешательства стали наперебой соглашаться.

- Мудрый шаг, Иосиф Виссарионович!

- Это только Вы могли такое предложить!

- Гениальное решение!

Уже через неделю, 13 июля, Берия докладывал Верховному план необычной операции:

"В соответствии с Вашими указаниями, Иосиф Виссарионович, 17 июля с.г. через Москву будет проведено 55 тысяч военнопленных, и в том числе: 18 генералов, 1200 офицеров. В Москву с 1-го, 2-го и 3-го Белорусских фронтов доставим 26 эшелонами. Генералы Дмитриев, Миловский, Горностаев и комиссар госбезопасности Аркадьев этими вопросами уже вплотную занимаются. Ответственные за охрану и конвоирование по Москве работники НКВД Васильев и Романенко. К вечеру 16 июля на ипподроме и на плацу мотострелковой дивизии НКВД сосредоточим всех. Рассчитали: двадцать шесть эшелонов - двадцать шесть колонн. Маршрут движения: Московский ипподром, Ленинградское шоссе, улица Горького, площадь Маяковского и далее по Садовому кольцу: Садово-Триумфальная, Садово-Каретная, Садово-Самотечная, Садово-Сухаревская, Садово-Спасская, Садово-Черногрязская, Чкаловская, Крымский вал, Смоленский бульвар, по Баррикадной и Краснопресненской улицам возвращение на Московский ипподром... Начало движения с 9 утра; завершение - к 16 часам"890. (К слову: затем будут меняться и маршрут и время.) Сталин перебил:

- Выдержат ваш поход колонны?

- Выдержат, товарищ Сталин.

- А что после?

- Рано утром следующего дня с 11 пунктов (вокзалов и станций) - отправка в лагеря на восток.

Берия собирался докладывать план дальше, но Сталин не захотел больше слушать. "Дашь идею - исполнят. А сами не могли додуматься?" - посмотрел с неприязнью на соратников Верховный.

Большое значение Сталин придавал мерам морального стимулирования бойцов и командиров. Например, по предложению Верховного в начале сентября 1943 года были разработаны своеобразные критерии награждения командиров за успешное форсирование рек. После поправок Сталина директива Ставки Военным советам фронтов и армий стала выглядеть так:

"За форсирование такой реки, как река Десна в районе Богданово (Смоленской области) и ниже, и равных Десне рек по трудности форсирования представлять к наградам:

1. Командующих армиями - к ордену Суворова 1-й степени.

2. Командиров корпусов, дивизий, бригад - к ордену Суворова 2-й степени.

3. Командиров полков, командиров инженерных, саперных и понтонных батальонов - к ордену Суворова 3-й степени.

За форсирование такой реки, как река Днепр в районе Смоленск и ниже, и равных Днепру рек по трудности форсирования названных выше командиров соединений и частей представлять к присвоению звания Героя Советского Союза.

И. Сталин

9 сент. 1943 г. 2 часа. Антонов"891.

Такие директивы не единичны. Сталин периодически перед трудными рубежами, которые следовало преодолеть, использовал моральные стимулы, не без оснований полагая, что щедрое поощрение отличившихся является существенным фактором в создании и поддержании боевого порыва наступающих войск. Правда, в наградах Сталин был довольно щепетилен. Он не согласился, например, в 1949 году, когда отмечали ею 70-летие, с предложением Маленкова о награждении его второй Золотой Звездой Героя Советского Союза (он был удостоен двух Звезд: Героя Социалистического Труда в 1939 г. и Героя Советского Союза в 1945 г.). Сталин проницательно посчитал после награждения его орденом "Победа", что нужно остановиться. Рассказывают, что, когда президента де Голля хотели наградить высшим французским орденом, он спросил ретивых: "А разве Франция может наградить Францию?" Сталин пресек поток наград. Но это была не мудрость, а просто элементарное понимание того, что перебор в наградах может "ударить" по авторитету и подорвать его.

А Брежнев, Черненко остановиться не смогли, видимо, потому, что не понимали порой даже элементарного... Человек, занимающий пост "первого лица" недемократического государства, может награждать себя по любому поводу и без повода. Но это не прибавит ему авторитета, а наоборот. В итоге у Сталина было почти столько же орденов, сколько, например, у Мехлиса, и в четыре-пять раз меньше, чем у Брежнева. Но "щепетильность" Сталина к наградам и присвоению высоких воинских званий проявлялась не в этом: он не жаловал политработников, штабистов, тыловых офицеров. Сталин мог присвоить звание маршала рода войск командующему танковой армией, а, например, последовательно занимавшему высокие должности генерал-лейтенанту К.Ф. Телегину - члену Военного совета МВО, Московской зоны обороны, Донского, Центрального, Белорусского, 1-го Белорусского фронтов, Группы советских оккупационных войск в Германии - звание генерал-полковника не дал. Однажды Сталину стало известно, что командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии Еременко наградил орденами и медалями, не учтя мнение члена Военного совета, группу работников газеты "Вперед на врага". Особисты доложили о "разночтении" в подходе командующего и члена Военного совета. Сталин тут же продиктовал приказ Народного комиссара обороны No 00 142 от 16 ноября 1943 года, в котором говорилось:

"1. Приказ командующего 1-м Прибалтийским фронтом от 29 октября 1943 года... о награждении правительственными наградами работников редакции фронтовой газеты отменить. Выданные ордена и медали - отобрать.

2. Пункт приказа Военного совета 1-го Прибалтийского фронта от 24 сентября о награждении редактора газеты "Вперед на врага" полковника Кассина как незаконный - отменить. Выданный Кассину орден Отечественной войны отобрать.

3. Разъясняю генералу армии тов. Еременко, что ордена и медали установлены правительством для награждения отличившихся в борьбе с немецкими захватчиками бойцов и офицеров Красной Армии, а не для огульной раздачи кому попало...

4. Редактора газеты полковника Кассина... снизить в воинском звании до подполковника и назначить на меньшую работу.

И. Сталин"892.

Так резко Сталин реагировал на ошибки, по его мнению, в "наградной политике". Для него награды были лишь стимулом для достижения успеха. А не наградой за сделанное...

Подписав директиву о форсировании Вислы, Сталин отпустил было Антонова, но затем вернул его от двери и продиктовал еще одну - командующим 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами:

"Придавая большое значение делу форсирования Вислы, Ставка обязывает Вас довести до сведения всех командармов Вашего фронта, что бойцы и командиры, отличившиеся при форсировании Вислы, получат специальные награды орденами вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза.

29 июля 1944 г. 24 часа.

И. Сталин

Антонов"893.

Пока шла война, полководцы, за редчайшим исключением, Сталину не возражали. Но после его смерти и особенно после XX съезда произошли частные или общие "ревизии" во взглядах на полководческий "дар" Сталина. Мне хотелось бы привести один пример стратегического "инакомыслия", о котором, уверен, мало кто знает сегодня.

В своих мемуарах "Конец третьего рейха", а также в ряде других публикаций и выступлений Маршал Советского Союза В. И. Чуйков высказал мысль, что Берлин можно было взять не в мае, а в феврале 1945 года. Ему возразили Г.К. Жуков, А.Х. Бабаджанян, другие военачальники, в том числе и в печати. Чуйков попытался ответить на критику в "Военно-историческом журнале". Ему отказали. Тогда он написал в ЦК партии. Там посоветовали провести "соответствующую" работу со строптивым маршалом. По поручению ЦК КПСС 17 января 1966 года у начальника Главного политуправления генерала армии А.А. Епишева собрались многие советские маршалы, генералы, специалисты, чтобы "вразумить" Чуйкова. В своем выступлении Чуйков вновь указал на то, что "советские войска, пройдя 500 километров, остановились в феврале в 60 километрах от Берлина... Кто же нас задержал? Противник или командование? Для наступления на Берлин у нас было войск вполне достаточно. Два с половиной месяца передышки, которые мы дали противнику на Западном направлении, помогли ему подготовиться к обороне Берлина...".

Оппоненты Чуйкова - генерал армии А.А. Епишев, маршалы И.С. Конев, М.В. Захаров, К.К. Рокоссовский, В.Д. Соколовский, К.С. Москаленко, другие участники встречи - пытались объяснить своему коллеге, что наступательный заряд войск к этому времени иссяк, отстали тылы, устали войска, нужны были пополнение, боеприпасы... Возможно, истина была на стороне большинства. Но я усматриваю в этом совещании нечто другое: уже начался период "моратория" на критику Сталина. Рассматривая вопрос, была ли возможность осуществить Берлинскую операцию раньше, участники встречи, как будто договорившись, совершенно не связывали это с решением Ставки и Сталина. Даже постановка этого вопроса встретила решительное осуждение. Епишев, подытоживая результаты обсуждения, заявил в соответствии с указаниями ЦК, что взгляды Чуйкова по этому вопросу "ненаучны", что нельзя "очернять нашу историю, иначе не на чем будет воспитывать молодежь".