Башни Полуночи - Роберт Джордан

Моргейз улыбнулась и начала рассказ. Илейн слушала со страхом и волнением. Ее мать жива. Благослови Свет, столь многое сейчас идет не так, но наконец хоть что-то случилось как надо.

***

Трехкратная Земля ночью была тихой и спокойной. Большинство животных были активны перед сумерками и на рассвете, когда не было ни знойно, ни морозно.

Авиенда сидела на небольшом скалистом выступе, сложив ноги под собой, глядя на Руидин, в землях Дженн Айил, клана, которого нет. Когда то Руидин был окутан защитным туманом. Это было еще до прихода Ранда. Он нарушил три очень важных черты города весьма неприятным образом.

Первая была проста. Ранд прогнал туман. Город сбросил его купол, как алгайдсисвай снимает с лица вуаль. Она не знала, как Ранд вызвал это преобразование, она сомневалась, что он и сам знал. Но выставив город напоказ, он изменил его навсегда.

Вторая черта, которую Ранд нарушил в Руидине было его снабжение водой. Великое озеро раскинулось рядом с городом, и призрачный лунный свет, просочившийся сверху сквозь облака, сиял с его вод. Люди называли озеро Тсодрелле'Аман. Слезы Дракона, хотя озеро следовало бы назвать Слезы Айил. Ранд алТор не знал, сколько боли вызовет то, что он откроет. Такое бывало с ним. Его действия зачастую были такими невинными.

Третья черта, какую Ранд нарушил у города, была наиболее значимой. Авиенда постепенно приходила к пониманию этого. Слова Накоми беспокоили, тревожили ее. Они отозвались тенями воспоминаний, моментами потенциальных будущих, которые Авиенда видела в кольцах во время ее первого похода в Руидин, но которые ее разум не мог точно вспомнить, по крайней мере, напрямую.

Она беспокоилась, что Руидин очень скоро прекратит функционировать. Прежде, основной целью города было показать Хранительницам мудрости и вождям кланов тайное прошлое их народа. Чтобы подготовить их ко дню, когда они станут служить Дракону. Этот день настал. Так кто должен ходить сейчас в Руидин? Проход лидеров Айил через стеклянные колонны будет напоминать им о Тох, который они уже начали встречать.

Это беспокоило Авиенду, подобно чесотке под кожей. Она не хотела признавать эти проблемы. Она хотела бы продолжать традиции. Но она не могла выбросить их из головы.

Ранд вызвал так много проблем. Но она все еще любила его. Она любила его за его невежество. Это позволило ему учиться. И она любила его за глупый способ, которым он попытался защитить тех, кто не хотел быть защищенным.

Больше всего она любила его за желание быть сильным. Авиенда всегда хотела быть сильной. Обучиться владению копьем. Сражаться и зарабатывать джи. Быть лучшей.

Она могла чувствовать его, на расстоянии. Они были так в этом похожи.

Ноги болели от бега. Она потерла их с соком растения сегады, но все еще могла чувствовать их пульсацию. Ее ботинки лежали на камне рядом с ней, наряду с тонкими шерстяными чулками, что дала ей Илейн .

Она устала и хотела пить, она была быстра этой ночью, намереваясь затем пополненить свой бурдюк на озере перед завтрашним входом в Руидин. Вечером, она сидела и думала, настраиваясь.

Жизнь айил менялась. Требовалась сила, чтобы принять изменения, когда невозможно их избежать. Если бы холд был поврежден во время рейда, и ты восстановил его, ты никогда не сделаешь его точно таким же. Ты воспользуешься шансом для исправления ошибок - двери, скрипящей на ветру, неровного участка пола. Сделать это именно так, как было, было бы глупостью.

Возможно, традиции, такие как поход в Руидин, и даже проживание в Трехкратной Земле - необходимо будет в итоге пересмотреть. Но сейчас, айил не могли оставить мокрых земель. Наступала Последняя Битва. И Шончане, захватившие много айил и сделавшие хранительниц мудрости дамани, что недопустимо. И Белая башня, до сих пор полагавшая, что все айильские Хранительницы Мудрости, способные направлять были дикарками. Что-то должно быть сделано по этим поводам.

И она сама? Чем больше она думала об этом, понимала, что она не могла вернуться к своей старой жизни. Она должна быть с Рандом. Если он выживет в Последней битве - а она намерена бороться изо всех сил, чтобы так наверняка и стало - он все равно будет царем мокроземцев. И еще была Илейн. Авиенда с ней собирались быть сестрами-женами, но Илейн никогда не покинет Андор. Будет ли она ожидать, что Ранд останется с ней? Значит ли это, что и Авиенда тоже должна так сделать?

Так тревожно, как за себя так и за свой народ. Традиции не должны быть сохранены только потому, что это традиции. Сила не есть сила, если у нее нет цели или направления.

Она изучала Руидин, такое огромное место камня и величия. Большинство городов отвращало ее своей гадкой грязью, но Руидин был иным. Крыши - купола, полузаконченный монолиты и башни, тщательно спланированные участки с жильем. Фонтаны теперь струились, и, все же значительная часть еще носила следы, битвы Ранда там. Большинсто этого было убрано семьями, жившими здесь, айильцами, не пошедшими на войну.

Не было бы никаких лавок. Никаких споров на улицах, никаких убийств в переулках. Руидин, возможно, был лишен своей значимости, но он останется местом мира.

Я пойду дальше, решила она. Пройду через стеклянные колонны. Скорее всего ее мысли были верны, и проход через них будет не таки важным, как ранее, но ей было действительно увидеть, что видели другие. Кроме того, знание о том, что бы раньше, важно, для того, чтобы понять будущее.

Хранительницы Мудрости и клановые вожди посещая это место на протяжении веков, возвращались со знанием. Может быть, в городе будет показано ей, что делать с ее народом, и о что делать с ее сердцем.

Глава 46

Андрол осторожно взял овальный кусок кожи из кипящей воды; она потемнела и скрутилась. Он быстро работал, разминая ее своими мозолистыми пальцами. Теперь кожа стала упругой и податливой.

Он спешно сел на лавку, квадрат солнечного света, льющегося через окно, упал на него справа. Обернул кожу вокруг толстого деревянного прута примерно двух дюймов в поперечнике, затем проткнул дырочки по краям.

Оттуда Андрол начал сшивать кожу с другим куском, который он подготовил заранее. Хорошая строчка с лицевой стороны сохранит вещь от изнашивания. Немало кожевников небрежно подходили к шитью. Но не Андрол. Именно шов был тем, что люди видели в первую очередь; он выделялся как краска на стене.

Пока он работал, кожа подсохла и частично потеряла упругость, но все еще оставалась достаточно гибкой. Он делал аккуратные и ровные стежки. Несколько последних он затянул потуже и использовал их, чтобы обвязать кожу вокруг деревянного прута; он обрежет эти стежки, когда кожа высохнет.