Могучая крепость - Дэвид Вебер

— Боюсь, вы правы. — Вейгнейр вздохнул. — Но это не даёт большого простора для утешения тех, кто напуган и сбит с толку. Всё, что мы можем сделать, это призвать их молиться, доверять Богу и помнить о долге всех добрых и благочестивых людей противостоять злу, где бы оно ни находилось… пусть даже это оранжевая сутана викария. Боюсь, это может быть слабым утешением, независимо от того, насколько сильна чья-то вера. И особенно для тех, кто остаётся в неведении о судьбах своих близких… таких, как отец Пейтир.

Он посмотрел через стол на Шарлиен, его глаза потемнели, и она слегка кивнула в знак понимания. Она знала, каким ужасным искушением, должно быть, было для Вейгнейра желание ободрить Пейтира Уилсинна известием, что его мачеха, братья и сестра сбежали. Она была более чем в восторге от того, как молодому интенданту удалось продолжать выполнять свои обязанности после подтверждённой смерти его отца и дяди… и полного молчания, когда дело касалось остальных членов его семьи. Она также знала, насколько Вейгнейр, как и все остальные, кто когда-либо работал с молодым шуляритом, уважал, восхищался и даже любил его. Наблюдать, как он справляется со своим горем и страхом, было бы достаточно тяжело при любых обстоятельствах. Наблюдение за тем, как он проходит через всё это, когда Вейгнейр мог бы сказать ему, что остальные члены его семьи присоединятся к нему в Теллесберге, лишь усугубляло ситуацию.

«Но они будут здесь в течение ещё двух или трёх пятидневок, — напомнила она себе. — Их корабль уже на полпути через Наковальню. Тогда он узнает, да благословит его Бог… и их».

— Я прекрасно понимаю, о чём вы говорите, Хейнрик, — сказала она вслух, встретившись взглядом с этими тёмными глазами. — И я согласна. Я бы только хотела, чтобы был способ развеять все эти страхи и опасения.

— Если вы простите меня, Ваша Светлость, — тихо сказал Серая Гавань, — я думаю, что вы собираетесь сделать именно это для очень многих ваших подданных.

Она приподняла бровь, глядя на него, а он взглянул на Вейгнейра.

— Вы извинились за то, что затронули эту тему, Хейнрик, но правда в том, что напоминание нам о том, что произошло в Зионе, может быть, не так уж плохо, особенно в такой момент, как этот. Я думаю, это помогает нам здесь, в Старой Черис, и по всей Империи, осознать, насколько мы действительно благословенны. Мы, по крайней мере, точно знаем, за что боремся — что Бог дал нам возможность положить конец кровавой бойне такого человека, как Клинтан. Как часто мужчинам и женщинам предоставляется шанс совершить что-то настолько важное? Я думаю, что все наши люди, даже те испуганные и растерянные души, ищущие утешения, о которых вы только что упомянули, понимают это глубоко внутри. И это, Ваша Светлость, — он снова перевёл взгляд на Шарлиен, — причина, почему ваш ребёнок так важен для всех них. Потому что они искренне любят вас и Кайлеба. Я тоже в это верю. Но этот ребёнок представляет собой нечто большее, чем просто обеспечение императорской преемственности. Он — или она — также является символом борьбы, ради которой была создана Империя.

IV. КЕВ «Чихиро», 50, Залив Горат, Королевство Долар

.IV.

КЕВ «Чихиро», 50, Залив Горат, Королевство Долар

Граф Тирск отвернулся от кормовых окон, когда лейтенант Бардейлан препроводил пришедших посетителей в большую каюту «Чихиро».

— Джентльмены, — тихо сказал граф.

— Милорд, — ответил за всех четверых Кейтано Рейсандо, как старший офицер.

— Пожалуйста, — Тирск указал на четыре стула, стоящие перед его столом. — Садитесь.

Они подчинились вежливо сформулированному приказу, и, прежде чем пересечь каюту и сесть за стол, он ещё мгновение постоял, рассматривая их.

Все они — в особенности Рейсандо и Рохсейл — выглядели измученными. Кроме того, Рохсейл испытывал явный дискомфорт, несмотря на решительные попытки скрыть это. Его левый локоть задел подлокотник кресла, когда он садился, и пальцы его левой руки инстинктивно дёрнулись от боли там, где они выступали из перевязи.

Однако в затенённых глазах, смотревших на него в ответ, было нечто большее, чем просто усталость или даже боль, и он сложил руки на столе перед собой.

— Я прочитал ваши отчёты и отчёты ваших старпомов — вашего исполняющего обязанности старпома, в вашем случае, капитан Крал. Конечно, есть определённые несоответствия. Учитывая неразбериху морского боя, совсем неудивительно, что никто из вас не видел события абсолютно одинаково. Однако, несмотря на это, я считаю, что вырисовывается чёткая и последовательная картина, о чём и я сообщил епископу Стейфану и герцогу Торасту.

Он сделал паузу, и напряжение в и так тихой каюте стало таким, что его можно было бы разорвать на куски.

— Я также сообщил им, — продолжил он через мгновение тем же спокойным голосом, — что я полностью одобряю ваши действия. Что, на самом деле, я считаю, что они делают большую честь всем вам четверым и командам ваших кораблей.

Ни один из присутствующих не пошевелил ни единым мускулом, но ощущение было такое, словно будто четыре пары лёгких одновременно выдохнули, и граф позволил себе слегка улыбнуться. Затем он слегка наклонился вперёд над столом.

— Не поймите меня неправильно, джентльмены. Я был бы ещё счастливее, если бы вам удалось захватить одного или двух черисийцев. Или, если уж на то пошло, если бы мы не потеряли пять кораблей из конвоя, а также обе галеры сопровождения. — Он снова улыбнулся, чуть более тонко. — Что полностью оставляет в стороне маленькое дело «Князя Доларского».

Ни один из капитанов, сидевших перед ним, не ответил. Это его не особо удивило.

— Я уверен, что никого из вас не удивляет, что я должен так себя чувствовать, — продолжил он. — Если уж на то пошло, я уверен, что каждый из вас согласен со мной. Но чего бы мы ни желали, никто не может просто щёлкнуть пальцами и волшебным образом добиться победы в морском бою. Верно, у вас было численное превосходство над противником, и я не буду притворяться, что не слышал несколько комментариев — и все они от людей, которых там не было, я мог бы заметить — на этот счёт. В каждом случае, однако, я напоминал тем, кто делал комментарии, что ваши корабли были индивидуально меньше, ваши пушки были