Могучая крепость - Дэвид Вебер

Волны Грома был тоном человека, намеренно меняющего настроение, — единственное, что мне кажется совершенно неправильным, это то, что Мейкел и Мерлин находятся где-то в другом месте.

Головы серьёзно кивнули, когда кто-то, наконец, произнёс это вслух. Сарая Гавань, единственный присутствующий человек, который не знал истинной истории молодой женщины по имени Нимуэ Албан, тем не менее, знал о «видениях» сейджина Мерлина. Он также знал, насколько близок стал Мерлин и с Кайлебом, и Шарлиен. Поэтому он не удивился, услышав, что Волна Грома поставил сейджина в один ряд с архиепископом.

— Я согласна, — сказала Шарлиен через мгновение, мягким голосом. Но потом она пожала плечами. — Я согласна, но мы все знали, что Мейкел, вероятно, не сможет вернуться из Корисанда вовремя, и мы ни за что не отпустили бы его туда без Мерлина. Не после того, что случилось с отцом Тиманом.

— Я не понимаю, как кто-то может винить ваши приоритеты, Ваша Светлость. — Голос Вейгнейра стал мрачным. — Убийство любого дитя Божьего — это печаль и ужас. Убийство кого-либо — особенно священника — таким отвратительным способом просто для того, чтобы запугать других и заставить их повиноваться, выходит за рамки горя и ужаса и превращается в мерзость.

На этот раз улыбок уже не было, потому что никто не мог не заметить намёка епископа.

Отчёты полностью подтвердили то, что случилось с врагами Жаспера Клинтана в Храме и Зионе, и, как только что сказал Вейгнейр, это вышло за рамки горя и ужаса к жестокости.

Тридцать один викарий был арестован, подвергнут Допросу, а затем Наказанию Шуляра. Включая Сэмила и Ховерда Уилсиннов, погибли тридцать три из трёхсот викариев Церкви Господа Ожидающего. Восьмерым из коллег-Реформистов Уилсиннов посчастливилось умереть во время Допроса; двадцать три были подвергнуты полному, отвратительному списку варварства, которого требовало Наказание перед их окончательной смертью в огне. На самом деле только шестнадцать прожили достаточно долго, чтобы быть сожжёнными, что казалось недостаточным милосердием.

Пятьдесят два епископа и архиепископа последовали за ними. Как и личный персонал почти каждого из осуждённых прелатов. Жены также были подвергнуты Допросу, и каждая из них была казнена, хотя Клинтан проявил «милосердие», приказав их просто повесить. Дети старше двенадцати лет строго «распрашивались». Большинство из них старше пятнадцати лет присоединились к своим родителям. Допросы и Наказания заняли более двух месяцев, и повергли Зион в шок.

В общей сложности почти две с половиной тысячи человек были арестованы и более тысячи четырёхсот мужчин, женщин и детей казнены. Выжившие младенцы и груднички были «милостиво пощажены Матерью-Церковью» и переданы на воспитание другим членам викариата. Дети старше четырёх лет — те, чьи жизни были пощажены — были отправлены в монашеские общины (большинство из которых были в Харчонге, который считался цитаделью ортодоксальности) с традициями сурового аскетизма и дисциплины.

Клинтан также не упустил возможности рассказать о горстке черисийцев, переживших Фирейдскую Резню. Их было немного — на самом деле, всего семеро — и каждый из них был трясущейся физической развалиной, жаждущей «признаться» в чём угодно, даже зная, что их сожгут, если только это положит конец ужасу, в который превратилась их жизнь. И так они и сделали — признались во всех мыслимых ересях и извращениях. Провозгласили своё поклонение Шань-вэй, свою ненависть к Богу, договоры, в которых они сознательно продали свои души Тьме.

На фоне этого, «доказательства» того, как глубоко проникло отступничество черисийцев, этого самопровозглашённого «доказательства» еретических мерзостей Церкви Черис и того, как она продала себя злу, долгожданное объявление Священной Войны Великим Викарием было почти второстепенным вопросом. Никто не ставил это под сомнение, точно так же, как никто не поднял голоса против Клинтана и «Группы Четырёх» в Храмовых Землях. Больше нет. Не осталось никого, кто осмелился бы поднять его.

И всё же, даже если не было возмущённых голосов, ходили слухи, шепотки, что «зачистка» Великого Инквизитора была менее полной, чем он рассчитывал. Несколько семей осуждённых викариев таинственным образом исчезли, и то же самое сделали десятки семей епископов и архиепископов. Никто не знал, скольким удалось избежать сетей Инквизиции, но тот факт, что хоть и немногим, но кому-то это удалось, ослабил всемогущую ауру железного кулака Клинтана.

Конечно, были встречные слухи — шепотки о том, что чудесное спасение пропавших семей было доказательством влияния Шань-Вэй, доказательством того, что они действительно были её приспешниками. Что только Мать Тьмы могла вырвать их из рук Инквизиции. У людей, сидевших за обеденным столом Кайлеба и Шарлиен, не было никаких сомнений в том, кто несёт ответственность за эти шепотки. Никто также не сомневался, что одна из причин, по которой они были созданы, заключалась в том, чтобы дискредитировать любые показания, которые могли бы дать эти беглецы, если бы они когда-нибудь добрались до безопасности в Черисийской Империи.

— Простите меня, — мягко сказал Вейгнейр через мгновение. — Этот ужин должен быть праздником. Я прошу прощения за то, что омрачил его.

— Милорд, это не вы омрачили его, — сказала ему Шарлиен. — Все мы знаем, кто сделал это, и я боюсь, что мысли о том, что произошло в Зионе, никогда не покидают никого из нас.

— И не должны, — резко сказал Кайлеб. Они посмотрели на него, и он яростно замотал головой. — Этим ублюдкам придётся за многое ответить, и мы обязаны перед всеми их жертвами помнить, что дело не только в том, что они сделали — или пытались сделать — с нами. Вот что они делали со всеми, кто осмеливался встать у них на пути!

— Да, Ваше Величество, это так. — Вейгнейр печально покачал головой. — Все наши священники сообщают, что к ним обращались прихожане, отчаянно пытающиеся понять, как вообще «Группа Четырёх» могла совершать такие действия «во имя Господа». Мы пытаемся утешить их, но правда в том, что никто из нас сам этого не понимает. — Он снова покачал головой. — О, да, умом мы понимаем. Но внутри? Эмоционально? Где находится наша собственная вера в доброту и любовь Бога? Нет.

— Это потому, что ты действительно веришь в Божью любовь и доброту, Хейнрик, — сказал Серая Гавань. — Я не знаю, во что — если вообще во что-то — действительно верят Трайнейр и Мейгвайр, но я думаю, что мы все увидели, во что верит Клинтан. В лучшем случае он верит исключительно в свою собственную силу; в худшем случае он действительно верит в какое-то чудовищное извращение Бога. И