Жизнь с гением. Жена и дочери Льва Толстого - Надежда Геннадьевна Михновец

«– Сумму, которую юбилейный комитет просит, – не дадим. Но кое-что сделаем. Скажите, какую минимальную сумму нужно, чтобы осуществить ну… самое необходимое».

Толстая мгновенно отреагировала:

«Как я вспомнила, комитет первоначально запросил около миллиона рублей. Я быстро прикинула, что нам нужно в первую очередь: достроить школу, больницу, общежитие для учителей, ремонтировать такие-то здания, – и сказала ему.

– Хорошо, постараемся».

Позднее Толстая составила портрет высокого партийного деятеля: «По внешности Сталин мне напомнил унтера из бывших гвардейцев или жандармского офицера. Густые, как носили именно такого типа военные, усы, правильные черты лица, узкий лоб, упрямый энергичный подбородок, могучее сложение и совершенно не большевистская любезность»[1352].

Сталин был вежлив и любезен с Александрой Толстой, проводил ее до двери, а затем исполнил все ее просьбы.

Постепенно решался вопрос об издании Полного собрания сочинений Толстого. В 1926 году еще продолжали свою работу Товарищество по изучению творений Л. Н. Толстого и редакционная группа В. Г. Черткова. Изучали материалы не только двух основных рукописных фондов, но и хранящиеся в других архивах[1353]. Затем две редакции были объединены, и сформировался редакционный комитет, председателем которого стал В. Г. Чертков. «Кооперативное товарищество» было ликвидировано. Редакторская работа сосредоточилась в главной редакции юбилейного издания Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого. И тут Александра Толстая решительно изменила свою позицию в отношении издания. «Но с момента перехода нашего дела к государству я перестала им интересоваться», – сказала она, подытожив редакционно-издательский период своей жизни[1354].

С 1928 года В. Г. Чертков занимал должность главного редактора юбилейного издания Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого в 90 томах[1355]. В деле создания этого культурного памятника его вклад огромен. В 1928 году вышел первый том, а через тридцать лет, в 1958-м, задуманное было практически полностью осуществлено. Ко времени кончины В. Г. Черткова в 1936 году были готовы и подписаны им к печати 72 тома.

Первый том, увидевший свет 10 сентября 1928 года и приуроченный к столетию со дня рождения Л. Н. Толстого, открывала вступительная статья «От главного редактора». Ее начало указывало на исключительное положение В. Г. Черткова в деле публикации толстовских произведений: «Лев Николаевич Толстой лично попросил меня пересмотреть после его смерти оставшиеся неизданными его рукописи и напечатать, как он выразился, „то, что этого заслуживает“». Однако затем Чертков подчеркнул масштаб поставленной задачи: не выбирать, а напечать «решительно» всё, вышедшее из-под пера писателя. «Лев Николаевич никак не предполагал, что будет опубликовано все, что он когда-либо написал»[1356].

Вместе с тем Чертков оговаривал, что определенная выборка при работе с массой черновых материалов все-таки неизбежна: не все они будут представлены целиком в случае повторов. Главный редактор подчеркнул: согласно завещанию Л. Н. Толстого, каждый том «становится всеобщим достоянием, и по отношению к его содержанию отпадают всякие ограничительные права собственности»[1357]. В редакционный комитет первого тома вошли А. Е. Грузинский, Н. К. Гудзий, Н. Н. Гусев, Н. К. Пиксанов, Н. С. Родионов, П. Н. Сакулин, В. И. Срезневский, А. Л. Толстая, М. А. Цявловский, К. С. Шохор-Троцкий.

У А. Л. Толстой сложилось весьма критическое отношение к юбилейному изданию: оно не способствовало широкому распространению религиозно-философских работ ее отца и было малодоступным для людей. В мемуарной книге «Дочь» она писала:

«Издание Толстого было одним из тех многочисленных дел, которые громко рекламируются, но, в сущности, не делаются большевиками. С одной стороны, большевики запрещали народным библиотекам и школам держать книги Толстого; религиозно-философские статьи и „Круг чтения“ сделались библиографической редкостью, с другой – большевики взялись издавать 90-томное собрание сочинений Толстого, которое, в конце концов, за шесть лет свелось к выпуску в количестве 1000 экземпляров нескольких томов.

И кто же может купить это Полное собрание, стоящее около 300 рублей? Иностранцы? Сами большевики? Разумеется, ни рабочий, ни крестьянин, ни голодающий интеллигент. Поэтому с точки зрения распространения идей Толстого издание это не имело бы никакого значения»[1358].

Александра Львовна была права. Ее имя было указано в числе других участников редакционного комитета издания с 1928 по 1938 год (за это время в свет вышло более тридцати томов). Забегая вперед, скажем, что в 1929 году она покинула Россию. Позднее на титульных листах десятков томов, поступивших в публичные библиотеки СССР, имя А. Л. Толстой было самым тщательным образом зачеркнуто. Справедливости ради надо сказать, что со временем замазали и имена других создателей юбилейного издания.

Столетие со дня рождения Л. Н. Толстого праздновалось в СССР на государственном уровне, масштабно, в журналах и газетах были напечатаны многочисленные статьи, проводились различные мероприятия. Это была идеологическая акция. «Большевики, – полагала А. Л. Толстая, – смотрели на этот юбилей как на средство пропаганды за границей…»[1359] Советская власть уверенно обозначила для своих граждан и для международного сообщества приоритеты как в области культуры, так и в сфере внутренней и внешней политики.

Еще в январе 1928 года в журнале «Огонек» была опубликована статья наркома просвещения А. В. Луначарского «Предстоящее чествование Льва Толстого». Автор указал в ней главные правительственные ориентиры в деле предстоящего создания монументального образа советского Л. Н. Толстого: «Мы будем чествовать в Толстом одного из величайших художников нашей литературы. Мы будем чествовать в нем человека глубокой совести, сделавшей его голос одним из честнейших голосов, когда-либо звучавших на свете. Мы будем чествовать в нем смелого революционера, который мощно потрясал колонны, поддерживающие государственный порядок общества и церкви современных правящих классов».

Затем в статье шли руководящие указания, от каких взглядов Толстого надо решительно отказаться, что необходимо подправить и уточнить: «Мы будем разъяснять все преимущество боевого коммунистического учения и пути над толстовской утопией „непротивленчества“. Мы укажем на глубокую ошибочность суждений Толстого о культуре и неумение его выделить среди множества отрицательных черт этой культуры, приобретшей классовый характер, ее могучие, положительные стороны, на которых зиждется все наше строительство. Приветствуя яркую борьбу Толстого с попами, мы в то же время укажем, что маленький кусочек этого попа остался в самом Толстом потому, что из крестьянина-индивидуалиста в высшей степени медленно испаряются остатки религиозных верований».

Луначарский продемонстрировал достижения советской власти в деле упрочения культурной памяти о русском гении, перечислив сделанное за последние годы в Ясной Поляне под руководством Александры Толстой. Он писал: «Но подлинным памятником Толстому должны быть прежде всего те учреждения, которые носят его имя и близки его идеям. Нам уже удалось, между прочим, благодаря неутомимой деятельности Александры Львовны Толстой, превратить Ясную Поляну в довольно изрядную