Посмертный образ - Александра Маринина

– Когда ты появишься? – спросила Настя.

– А что, соскучилась уже? Или есть нечего?

– Конечно, нечего, – рассмеялась она. – Ты не накормишь, так я же помру от голода. Нет, правда, когда ты приедешь?

– Конференция заканчивается в четверг, так что раньше – вряд ли. Но если срочно…

– Ничего срочного, солнышко, просто хочу знать, чтобы быть готовой. Хлеба куплю, мужиков всех из-под кровати повыгоняю, водочные бутылки выброшу. Следы замету, короче говоря.

– Понял. До пятницы можешь пить-гулять свободно. Потом я приеду и разгоню твоих бесчисленных любовников. Да, кстати, ты к моему приезду ничего не готовь и не покупай. У родителей в среду сорок лет совместной жизни исполнится, они собирают своих друзей, мать планирует какие-то невероятные кулинарные изыски. Все, что останется, как водится, – наше. Так что я в пятницу привезу тебе полную машину мисочек и кастрюлек.

Поговорив с мужем, Настя почувствовала себя намного спокойнее и снова переключилась на убийство Алины Вазнис. При этом ее грызло чувство вины перед своими коллегами: убийство актрисы было далеко не единственным делом, которым занимались сотрудники отдела по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями, и у Насти была куча работы и по другим убийствам. Но ее «заклинило» именно на Алине. Это случалось довольно часто: из всего множества убийств Настя вдруг выделяла какое-то одно, из-за которого теряла покой, сон и аппетит. Она, как правило, не могла сказать определенно, почему именно это преступление так ее терзает, что в нем особенного, необычного, опасного. Но она думала о таком убийстве постоянно, оно вытесняло из ее головы все другие мысли. Как раз таким и оказалось убийство Алины Вазнис.

Около семи часов объявился Харитонов.

– Это милиция? – затравленно спросил он. – Мне передали, чтобы я позвонил.

– Меня зовут Анастасия Павловна, – вежливо сказала ему Настя. – Я работаю в уголовном розыске и занимаюсь убийством Алины Вазнис. И у меня к вам появились вопросы, Николай Степанович.

– Мне нужно куда-то приехать? – обреченно отозвался он.

– Да нет, что вы, можно по телефону. Скажите, в чем была одета Вазнис, когда открыла вам дверь в пятницу вечером?

– В чем одета? – явно растерялся Харитонов. – В юбке, кажется, и в блузке. Нет, не в блузке, в майке.

– Поподробнее, пожалуйста, вспомните. Из какой ткани юбка, какого цвета?

– Ну, это… Цветастая такая юбка, длинная, свободная. Кажется, зеленая или пестрая какая-то, но зеленое там точно было.

– А майка?

– Обычная трикотажная белая майка с коротким рукавом, впереди на пуговичках. В первый момент кажется, что это блузка, а потом понимаешь, что майка.

– Хорошо, Николай Степанович. Вот вы позвонили в дверь, Алина вам открыла. Дальше как было?

– Да я же рассказывал уже десять раз! – с досадой сказал Харитонов. – Вы что, не записываете показания?

– Николай Степанович, не нужно раздражаться. Отвечайте, пожалуйста, на мои вопросы.

– Я вошел в прихожую, сразу вынул из кейса деньги в конверте, протянул Алине. «На, – говорю, – считай. Шесть шестьсот». Она так посмотрела на меня удивленно, как будто я ей не доллары, а рубли принес. «Шесть шестьсот?» – спрашивает. «Ну а сколько же? Восемь месяцев по пятнадцать процентов – сто двадцать процентов. Сто двадцать процентов от трех тысяч – три шестьсот. Итого шесть шестьсот». Она улыбнулась. «А, – говорит, – ну да, конечно, я не подумала». Ну вот, я ей конверт отдал, она его на тумбочку в прихожей положила и смотрит на меня. В общем, понятно было, что чаю она мне предлагать не собирается. Да я и не хотел. Поблагодарил Алину за то, что выручила, попрощался и ушел. Вот и все.

– Вы говорите, Алина конверт взяла и на тумбочку сразу положила. Она не пересчитала деньги?

– Нет. Даже в конверт не заглянула.

– Вас это не удивило? Или Алина была чрезмерно доверчивой?

– Ну знаете ли, – задохнулся от возмущения Харитонов. – Я все-таки не жулик и не проходимец. Если я сказал, что в конверте шесть тысяч шестьсот долларов, то за мной можно не проверять. Мы же в одном объединении работаем, если я ее обману, как же я потом встречаться с ней буду?

Гнев Харитонова казался таким праведным и искренним, что Настя на мгновение даже забыла, как Николай Степанович, взяв у Алины деньги в долг на четыре месяца, не отдавал их целых восемь, да еще и избегать ее начал. И принес-то он деньги только потому, что Смулов по просьбе Алины поговорил с ним достаточно жестко.

– И сколько времени вы провели в квартире Вазнис?

– Не больше десяти минут. Скорее даже, минут пять.

– Находились только в прихожей?

– Да. Алина не пригласила пройти, да мне и не нужно было.

– У вас не сложилось впечатления, что в это время в квартире находился кто-то еще? Припомните, Николай Степанович, не выглядело ли поведение Алины так, словно она не хотела, чтобы вы входили в комнату и кого-то увидели. Может быть, она была напряжена? Слишком торопилась вас выпроводить? Посматривала на часы, потому что кого-то ждала и не хотела, чтобы вы столкнулись?

– Да нет, пожалуй, – задумчиво произнес Харитонов. – Ничего такого мне не показалось. Она была совершенно спокойна, как обычно. А то, что не пригласила пройти в комнату, так она вообще не была особо приветливой. Никогда никого в гости к себе не приглашала. И сама, по-моему, ни к кому не ходила.

Положив трубку, Настя удовлетворенно подумала, что рассказ Харитонова дает хоть какую-то пищу для проверки. Она твердо знала: главное – начать, сдвинуться с места, а потом, по мере движения, станет ясно, в том ли направлении нужно идти. Отрицательный результат ничем не хуже положительного с точки зрения анализа и познания, это Настя Каменская усвоила давно, еще с детских лет.

Стасов

Всю вторую половину дня они вместе с Юрой Коротковым разбирали по косточкам биографии Ксении Мазуркевич и Зои Семенцовой, попутно выясняя, где же обе они провели вечер пятницы и почему так отчаянно врут, говоря об этом вечере. Результат их кропотливого и весьма интенсивного труда оказался ошеломляющим и в то же время смешным до колик. Оказалось, что Ксения и Зоя были вместе. Да еще как вместе! Просто-таки в одной «постели», правда, в качестве постели выступал салон автомобиля и подмосковный лесок.

Ксения действительно никогда не встречалась с Зоей Семенцовой до того момента, как та появилась в «Сириусе». Впервые они столкнулись уже после того, как Зоя, отлечившись в первый раз, снова начала прикладываться к бутылке. В один прекрасный день Ксения случайно наткнулась на Зою, когда «отлавливала» очередного водителя. На мужиков, с которыми можно поладить, у жены президента «Сириуса» был отменный нюх и точный глаз, нужное ей лицо она замечала с расстояния метров в сто. В тот раз она стояла на Большой Дмитровке, в прошлом Пушкинской улице, когда заметила Зою, выползавшую из захудалого сомнительного кафе-бара. Семенцова была пьяна и, похоже, мало что соображала.

– Зоя! – окликнула ее Мазуркевич, озаренная внезапной идеей. – Семенцова!

Зоя повернулась на голос и нетвердой походкой двинулась навстречу Ксении. По ее лицу можно было догадаться, что Ксению она никак не может узнать, хотя отчаянно пытается вспомнить, кто же эта холеная дама, которая кажется ей такой знакомой.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась Зоя, пытаясь изобразить достоинство.

– Давай я тебя подвезу, – сразу же предложила Ксения. – Все равно «левака» ловлю.

Через несколько минут Мазуркевич увидела «его». Дядька под полтинничек, лысеющий, оплывший, с быстрыми блестящими глазками, которые сразу выдавали в нем бывшего сердцееда и донжуана среднего пошиба. Ксения всегда выбирала недорогие отечественные автомобили. И вовсе не потому, что была патриоткой и признавала только продукцию российского машиностроения. Она вполне здраво рассуждала, что толстеющий, лысеющий, некрасивый мужик может иметь сколько угодно длинноногих молоденьких телочек с гладкой кожей, если у него много денег. А вот если денег мало, о чем свидетельствует и «прикид», и марка автомобиля, а за спиной активное сексуальное прошлое, с воспоминаниями о котором расстаться нет моральных сил, то… Вот эти-то и нужны были Ксении.

Выбор ее оказался, как всегда, точным, и уже через три минуты они с Зоей сидели в «Жигулях». Ксения, естественно, впереди, рядом с водителем, Зоя – сзади. Еще через десять минут все акценты были расставлены, и водитель уверенно гнал машину в сторону Кольцевой автодороги. Ксения с трудом сдерживала нарастающее возбуждение, пришедшая ей в голову идея казалась великолепной. У нее давно уже возникли проблемы по части секса, неуправляемое желание гнало ее на улицы в поисках случайных водителей, ибо нравилось ей только одно: шофер, машина, чувство невероятной опасности, когда в любую секунду могут появиться посторонние. Но в последнее время даже этот сценарий перестал ее удовлетворять. Шофер и машина должны были присутствовать обязательно, без этого Ксения не могла даже возбудиться, но нужно было что-то еще… Еще какая-нибудь деталь, которая выполнила бы роль хлыста, катализатора, стимулятора. Такой деталью в этот раз должна была стать Зоя Семенцова, в прошлом заслуженная артистка, а ныне – спившаяся «эпизодница».